Питер Нимбл и волшебные глаза - Джонатан Оксье

Длинный Коготь щёлкнул хлыстом.

— Все дети по приказу короля сегодня работают в котловане! А вы перестаньте ныть, а то я унижу вас прямо с края платформы!

Сэр Тоуд изучал судно перед собой. На борту летательного аппарата находилось не более двух орангутангов, на обоих были защитные очки. Первый сгорбился над огромной печкой, которая поставляла горячий воздух внутрь шара. Второй был занят устройством, напоминавшим гигантский велосипед.

— Держу пари, это такой руль, — сказал сэр Тоуд, рассматривая медные рычаги. — Если мы туда залезем, я, скорее всего, разберусь, что к чему.

— Превосходно. — Саймон разминал когти. — Я насчитал вокруг два десятка обезьян. Как думаете, вы скольких из них сможете убить?

— Убить? — Сэр Тоуд нервно сглотнул. — Я, э-э, я как бы надеялся, что военные действия вы возьмёте на себя.

Ворон взглянул на рыцаря, до конца не понимая, шутит ли он.

— Понимаете… Боюсь, я ростом не вышел для кровопролития.

— А как же тот дракон, которого вы убили и обрели в награду рыцарский титул? — спросил Саймон, припоминая драматичный рассказ сэра Тоуда в убежище.

— Дело в том, что смерть постигла дракона (да, он был всего один) не совсем при таких обстоятельствах, как я рассказывал. Он… Как бы это сказать… Сам неплохо справился.

Это была правда. Честно говоря, во время этого события сэр Тоуд спал. В те времена он был самым простым крестьянином по имени пастух Тоуд. Одной судьбоносной ночью местный дракон, который в последнее время терроризировал весь регион, напал на несчастное стадо Тоуда и полностью его проглотил. Как у большинства драконов, у этого экземпляра напрочь отсутствовали хорошие манеры — и вот, поспешив поскорее проглотить добычу, дракон насмерть подавился пухленьким ягнёнком. Следующим утром местные жители нашли мёртвое тело дракона и спящего рядом с ним Тоуда и провозгласили его героем, а также потребовали посвятить его в рыцари. С тех самых пор пастуха Тоуда стали звать сэром.

Вся эта история, разумеется, лежала тяжким бременем позора на душе сэра Тоуда. Он так стыдился её, что не рассказывал о случившемся ни одной живой душе. До сих пор не рассказывал.

— Никакой я не герой, — сказал он, и слёзы ручьём полились из его кошачьих глаз. — Я не заслужил вашего уважения, не говоря уже о своём титуле. Я не более чем пастух с красивым именем.

Саймон долго рассматривал своего компаньона. Когда он вновь заговорил, его голос был уже не таким суровым.

— Я тоже знаю, что такое оказаться лицом к лицу с ужасом. На моих глазах враг убил моих братьев и короля, которому я присягал. После того как Мардохей скрылся с новорождённым принцем в клюве, я остался совершенно один… — Он прервался, не до конца уверенный, хочет ли продолжать. — Возможно, вас удивляет, почему я так долго не спускался в подземелье и не освобождал принцессу. Причина проста: я боялся. Много лет я провёл, прячась от орангутангов, как трус. Но однажды ночью со своего насеста под крышей я увидел, как её — мою принцессу — тащат по залам дворца вместе с другими рабами. В этот момент меня будто порывом ветра охватило и буквально сдуло с жёрдочки. Так подошли к концу годы мои трусливых скитаний по укрытиям. Не отдавая себе полного отчёта в своих действиях, я спикировал на обезьян, выпустив когти для борьбы. — Старый ворон покачал головой. — Случаются моменты, когда Справедливость требует от нас большего, чем мы готовы дать. У меня нет клюва, но я обязан бороться.

Саймон взглянул на воздушный корабль и увидел, что орангутанги закончили погрузку оружия и готовятся к отбытию. Ворон расправил крылья.

— Боюсь, нам некогда обсуждать, чувствуете ли вы себя героем. Справедливость призывает нас действовать!

Он схватил рыцаря и поднял его в воздух.

— Какого чёрта вы творите?! — запинаясь, закричал рыцарь. — Они же нас убьют!

— Только если мы их первыми не положим! Пришла пора заслужить свой титул, сэр Тоуд!

* * *

Как Питер и подозревал, во всём дворце стены были выдолблены таким образом, чтобы в них поместились все механизмы замков. В темноте быть проводником предстояло именно мальчику.

— Не отставай! — подгонял он Пег, ловко перемещаясь между сонными зубцами и колёсиками. — Нам необходимо добраться до кухни для рабов до того, как раздастся звон Сонного колокола.

Принцесса пролезала под мощными деревянными приспособлениями и невольно представляла себе, что они сотворят с её черепом, если внезапно оживут. Предпочитая не заострять внимания на таких ужасах, она направила всю энергию на то, чтобы следовать за Питером, который бежал на порядочном расстоянии от неё.

Из ниши с механизмами они спустились к узкому ручью. В отличие от канализации, которая дурно пахла, по этому туннелю текла чистая родниковая вода. По её поверхности плыла бесконечная процессия тарелок, наполненных вкусной горячей едой.

— Всю еду во дворце готовят дети-рабы, — объяснила Пег. — По этим речушкам ни отправляют готовые блюда в Столовую. Так взрослые не имеют возможности увидеть, кто их обслуживает. Если мы пойдём вверх по течению, эта речка должна привести нас прямо к месту назначения.

По дороге Питер рассказывал ей о воровском детстве в маленьком портовом городке. О мистере Шеймасе и его вредном и злом псе Бандите. О том, как вышло, что он украл таинственную шкатулку галантерейщика и чуть не утонул вместе с сэром Тоудом в Беспокойном озере. О том, как встретил старину Фредерика и оставил себе вынутый из его щеки рыболовный крючок.

— Если б только гигантский катран мог прийти нам на помощь, — сказала Пег. — Держу пари, он смог бы остановить ужасных морских драконов.

— Теперь уже поздно. Попав в это королевство, мы полностью утратили надежду вновь связаться с ним. Боюсь, что рассчитывать можно только на нас четверых… И на волшебные глаза.

И Питер погладил шкатулку внутри своего заплечного мешка. Тогда Пег всё-таки решилась задать вопрос, который мучил её всё это время:

— Почему ты до сих пор не примерил зелёную пару? В конце концов, они принадлежат тебе по праву рождения.

Но как бы Питер ни мечтал поскорее вставить в глазницы глаза рода Хейзелгуд, он знал, что время ещё не пришло.

— Профессор предупредил, что очень важно дождаться подходящего момента. Пока обойдёмся, — сказал он со слепой верой, иначе и не скажешь.

Принцесса ответила не сразу, но Питер услышал, как она пробормотала что-то вроде:

— Остаётся надеяться, что твой профессор прав.

Когда Питер и Пег добрались до кухни для рабов, они обнаружили, что сегодня бал там правят орангутанги. Должно быть, все дети работали в каменоломне: ночному патрулю выпало заниматься готовкой, и это дело им не то чтобы нравилось. По кухне носились отчаянные крики и рёв: «Лапы прочь от моего суфле!» или «Я сейчас тебя взобью, если ты не передашь мне миску для взбивания яиц!».