Американец, или Очень скрытный джентльмен - Мартин Бут

Но те дни давно миновали. Нет, я должен благодарить судьбу за то, что мое последнее изделие предназначено для обыкновенного заказного убийства — выстрел с не очень большого расстояния, классические, хорошо зарекомендовавшие себя разрывные пули.

Я разбираю «Сочими» и раскладываю части по уютным выемкам. Металл лишь немного темнее, чем пенопласт.

Выставив в замке цифру 821, я захлопываю чемоданчик и проворачиваю стальные колесики.

Изделие готово. Осталось его доставить, получить расчет и уйти на покой.

На автостраде оживленно. Дальнобойные грузовики медленно ползут вверх по склонам, за ними тащатся автобусы, набитые пассажирами, — и вместе они задерживают продвижение машин. Водители мигают фарами, будто шлюхи, нагловато подмигивающие морячкам в баре. Мне в моем «ситроене» приходится тащиться за грузовиками, которые регулярно обдают меня черным дизельным дымом, — обгонять их удается, только когда впереди с полкилометра свободной полосы или когда автострада идет под уклон.

Несмотря на эти досадные неудобства, настроение у меня хорошее. Контракт выполнен в срок, все пункты соблюдены. Действует изделие безотказно. Эту вещь не заклинит.

Я веду машину и посматриваю на горы, между которыми вьется шоссе — огибая контуры подножий, преодолевая пропасти по виадукам, на которых захватывает дух, ныряя в длинные туннели, где подвешены огромные, медленно вращающиеся вентиляторы, призванные разгонять выхлопные газы.

Хорошо жить в таком месте. Сияет незамутненное солнце, летние ливни теплы, зимние снега чисты, горы юны, стройны и прекрасны. Осенью лесистые склоны холмов окрашиваются в изысканные цвета каштанового и дубового багреца, а по весне чечевичные поля в высокогорных долинах превращаются в зеленый ковер. Мне нравится здесь, в добром кружке моих приятелей.

Позволяю мысли побродить. Если я женюсь на Кларе, я стану к ним еще ближе. Падре Бенедетто будет благосклонен к такому союзу, Галеаццо разделит мою радость и, возможно, сам женится по новой, вдохновившись моим примером, Висконти и все остальные будут довольны, что я влился в их ряды узников семейной жизни.

Но между всем этим и мной стоит выходец из тени. Я проклинаю его, выезжая на встречную, чтобы обогнать грузовик. Это единственная ложка дегтя в моей бочке меда, сам по себе он не исчезнет — до тех пор пока не выполнит своей задачи, какой бы она ни была.

На всем пути я слежу, что творится на автостраде. На долгих прямых перегонах смотрю вперед и назад: опытный человек может следить за объектом, даже находясь впереди. Я не вижу никаких синих «пежо» даже на встречной полосе.

На то, чтобы доехать до сервисной станции, назначенного места встречи, у меня уходит чуть больше сорока пяти минут. Моя клиентка хорошо выбрала место. К станции можно подъехать сзади, но мне кажется рациональнее использовать этот путь для выезда. Полагаю, она поступит так же.

На станции имеется большая заправка с несколькими рядами бензиновых и дизельных колонок, магазинчик, автомастерская и кафе, где продают холодные напитки, кофе и булочки. Парковка невелика. Я ставлю «ситроен» на свободное место передом к запасному выезду. На нем поставлен шлагбаум, но он поднят, и я прикидываю, подняла ли его девушка, или у нее имеется помощник, который отвечает за такие вещи и который уже здесь.

Возможное присутствие второго человека заставляет меня усилить бдительность. Я опускаю вальтер в карман пиджака, проверив заранее, что он полностью заряжен. Выбравшись из машины, оглядываю парковку. Синего «Пежо-309» на ней нет. Я беру чемоданчик с заднего сиденья и иду прочь. Машину не запираю, хотя делаю вид, что запер. Нужно при необходимости обеспечить себе быстрый отход.

Войдя в кафе, я сажусь за столик у окна и ставлю чемоданчик на свободный стул: на столик, рядом с сахарницей, я кладу бумажный пакет. Отсюда мне видно мой «ситроен» и практически всю парковку. Я приехал за несколько минут до оговоренного срока и заказываю эспрессо. Но еще до того, как его успевают принести, девушка оказывается у моего столика. Сегодня на ней узкая черная юбка, простая голубая блузка и темно-синий пиджак. Туфли на плоской подошве начищены, она безупречно накрашена — сильнее, чем в прошлые разы. У нее вид именно такой дамы, какой пристало ходить с «самсонайтовским» чемоданчиком.

— Добрый день. Я заметила, вы принесли его из машины.

Она говорит негромко, низким, приятным голосом.

— Всё здесь, как и договаривались.

— А что в бумажном пакете?

— Сладости. Вам на дорогу.

Она открывает пакет, достает одну из жестянок. Сразу же соображает, что та тяжелее, чем следует.

— Очень мило с вашей стороны. Кое-кому они придутся по вкусу.

— А сами разве не попробуете? — спрашиваю я.

— Нет. Они для другого человека, а он, говорят, большой сладкоежка.

Она улыбается, я отхлебываю кофе. Официантка приносит вторую чашку, я плачу за обе.

Она помешивает кофе, чтобы остудить. Видно, что торопится. Хорошее место встречи. Тут все торопятся.

— Объект мне неизвестен, — признается она тихим голосом. — Не мне… — она делает паузу, подыскивая слово, — предстоит воспользоваться вашим изделием.

Для меня это некоторая неожиданность: пистолет делался под нее, под ее руку, ее плечо, ее силу. Я с самого начала исходил из того, что стрелять будет она.

— А я все подгонял под ваш размер.

Так может обратиться к заказчику портной, передавая ему сшитый по индивидуальной мерке костюм.

— Такие мне были даны инструкции, — отвечает она.

— Полагаю, рано или поздно я обо всем прочитаю в «Тайме» или «Интернэшнл геральд трибьюн», — говорю я. — Или в «Мессаджеро».

Чуть призадумавшись, она отвечает:

— Да, наверное.

Отпивает кофе, поднимает чашку над столом и смотрит в окно. Я незаметно прослеживаю направление ее взгляда, чтобы убедиться, что это не сигнал сообщнику. Она ставит чашку обратно на блюдце. Я уверен, что она никому ничего не сообщила.

— Говорят, это ваш последний заказ.

Я киваю.

— Кто говорит? — интересуюсь я.

Она снова улыбается и отвечает:

— Ну, как кто. Все вокруг. Кто вас знает. Вам грустно?

Что тут скажешь. Мне и в голову не приходило грустить. Просто теперь у меня будет другая жизнь.

— Пожалуй, нет, — отвечаю я честно, хотя на деле, может, мне и грустно: грустно терять звание лучшего специалиста в мире. Грустно, что мое желание осесть в этих горах останется неосуществленным.

— Скажите, — обращаюсь я к ней, — вы приставляли ко мне хвост? Слежку?

Короткий, пристальный взгляд.

— Я не видела в этом никакой необходимости. Ваша репутация…

— Действительно. И все же за мной следят. Я считаю, что должен поставить вас в известность.