Закон меча - Валерий Большаков

Халид так закивал головой, что с нее едва не свалилась чалма.

– А тебя как зовут? – спросила Дана.

Халид, проклиная свое тупоумие, представился:

– Абу-Зайд Халид ибн ал-Йазид ас-Самарканди!

Дана округлила глаза:

– Такое длинное имя?!

– Нет, совсем не длинное! Имя мое – Халид, а все остальное – приставки. «Абу-Зайд» – это кунья по имени сына, а Йазидом звали моего отца…

– Получается, – оживилась Дана, – что ибн ал-Йазид по-нашему будет «сын Йазида»?

– Точно.

– А там еще было что-то ас… Ас с чем-то…

– Ас-Самарканди! Это нисба, и значит она, что я родом из города Самарканда.

– А далеко это?

– Очень! – признался Халид. – Правда, я покинул Самарканд, когда мне еще не исполнилось двенадцати зим, и больше не бывал там.

– И где ты тогда живешь?

– В городе Багдаде, столице Халифата! Вы называете Халифат Сёркландом…

– А-а… – протянула Дана, нюхая травы. – А Багдад… он большой?

– Очень большой! Там живет миллион человек!

– Миллион? – повторила Дана. – А это много?

– Сколько живет в Альдейгьюборге?

– Десять тысяч! – гордо ответила Дана.

– А в Багдаде – в сто раз больше.

– В сто раз?! – впечатлилась Дана. – Ничего себе…

Дана вошла под широкий навес, где хлопотали лекари, и передала им собранные травы.

– Ты сказал, что у тебя есть сын, – напомнила Дана, – а жен у тебя сколько?

– Две, – сказал Халид, – Лейла и Фейруза.

– Красивые имена!

– Да… Лейла – значит ночь, а Фейруза – это бирюза по-вашему. Видела бирюзу? Каменья такие, голубые, а есть сине-зеленые.

– Ты их любишь? – прямо спросила Дана, и Халид не почувствовал подвоха в вопросе девушки.

– Люблю, наверное… – промямлил он. – Лейлу в жены мне выбрал отец, и я не видел лица невесты до самой свадьбы… Фейрузу я встретил сам, а сейчас хочу ввести в дом третью жену…

– А ее как зовут?

– Дана.

Девушка-ведунья весело рассмеялась и кокетливо погрозила пальчиком.

– Ишь ты его! – сказала она насмешливо. – Разгон какой взял!

Лицо ее приняло задумчивое выражение.

– Меня еще никто замуж не звал, – призналась Дана. – Приятно… Но время-то какое! – вздохнула она тяжко. – Скоро уж битва, и кому из нас доведется выжить, а кому не повезет?.. Ты же не будешь прятаться и беречься? Ну вот… И нам с Чарой придется побегать, раненых выносить…

Халид торопливо покивал, понимаю, мол.

– Дана, – сказал он с волнением, – сам не знаю, как это получилось. Не верил, что так бывает, но вот же – случилось. И не с кем-то, со мной… Проснулся я, и ведать не ведал, что есть на свете девушка по имени Дана. И вот узнал… И хочу быть с нею! Я все равно разыщу тебя, когда свеев прогоним. Я прилипчивый! А выживу или нет, на все воля Аллаха.

– Аллах – это твой бог? – полюбопытничала Дана.

– Это и твой бог, – улыбнулся Халид. – Аллах – всемогущий и всеведущий, и нет бога, кроме Аллаха.

– А Перун? – нахмурилась Дана. – А Велес? А Хорс?

– Может, то, что ты разделяешь на Перуна, Велеса и прочих, всего лишь разные ипостаси единого бога?

Дана задумалась.

– Может, и так, – признала она неохотно. – Давай не будем про богов, а то обидятся еще, а послезавтра бой.

– Давай, – улыбнулся Халид. – Скажи, а потом, после войны, кому мне нести калым за невесту?

– Калым?

– Так говорим мы. Вы говорите – мунд или вено.

– А не к кому! – грустно сказала Дана. – Отца с матерью я не помню, с дедом жила. А деда убили свеи…

– Я отомщу им за твоего деда!

– А я уже отомстила ихнему конунгу! – усмехнулась Дана и махнула рукой, словно отгоняя неприятности и мерзости жизни. – Пойдем погуляем?

– Пошли! – обрадовался Халид.

И они пошли. Медленно пошагали кругом луговины, держась за руки, поглядывая искоса друг на друга, и было им хорошо.

3

Дана, переодевшись в рваную рубаху, нацепив поверху поневу, изгвазданную донельзя, укутав пышные волосы платком с прожогами от искр, осторожно вышла на окраину Альдейги. Впрочем, что околица, что центр – пожар все уравнял. Был город, стала пустошь.

Дана взошла на холмик, где раньше стояла изба дядьки Урхо, и осмотрелась. Свеи крепили оборону – по размашистой дуге копали ямы и рвы, насыпали валы, таскали на верх тех валов сучковатые стволы елей или плели по два тына за раз, засыпая промежутки землею. Эта внешняя укрепленная линия защищала подходы к линии внутренней, обводившей то место, где раньше был торг. А в середке стояла айдельгьюборгская крепость. «Готовятся свеи!» – подумала Дана и пошла потихоньку, сутулясь и шаркая ногами в старых лаптях, изо всех сил изображая побирушку. В холщовой суме, перекинутой через плечо, девушка несла тяжелый горшок с наглухо запечатанной крышкой.

Хускарлы, голые по пояс, лоснящиеся от пота, только на миг отрывались от порученного им дела, взглядывали на нищенку, похохатывая и перебрасываясь шуточками, и снова вгрызались в землю лопатами, ломами, кирками. Дана брела вдоль линии укреплений, высматривая слабые места, а чтобы отвадить от себя похотливых самцов, хромала и пускала слюну с выпяченной губы – ни один хускарл не польстился на такую «красотку».

Острый, внимательный взгляд Даны отмечал все – настроение воинов (подавленное), разногласия между ледунгом и викингом (нешуточные). И вдруг она увидела своих. Дана пригляделась. Нет, ошибки быть не могло – ухватившись за ручки колоды-трамбовки, уминали глину карелы. И среди них… Райво!

– Д-д-д… дайте х-х-х… хлебушка! – старательно выговорила Дана фразочку, переводя на корявый свейский и довольно убедительно заикаясь. – Т-т-т… третий д-день не емши!

Райво вздрогнул, узнавая голос, но не видя знакомого лица. Отряхнув руки, он сошел с вала и подошел ближе.

– Кто ты? – спросил Райво по-русски.

– Неужто не признал? – усмехнулась Дана, «забыв» про заикание.

– Ты?! – вытаращился Райво. – Что ты здесь делаешь?!

– А что здесь делаешь ты?! – резко сказала Дана. – Год назад ты клялся мне в любви, а теперь?! Верно служишь свейским собакам?!

Райво побледнел и сжал кулаки.

– Ударить хочешь? – ласково спросила Дана. – Бей! Что мне терять? Моего деда повесили свеи, и еще у многих наших братьев и сестер они отобрали добро и сами жизни. И ты пошел в помощники этим ненасытным хорькам?! Кто же ты тогда?!