Выбор наследника - Галина Львовна Романова

— Обычай требует, чтобы сначала была оглашена должным образом помолвка этой прекрасной пары. — Наместник не смотрел ни на дочь, ни на будущего зятя, глядел прямо перед собой. — Однако нас торопят обстоятельства… А посему венчание будет произведено немедленно. Пожалуйста…

Лорд протянул руки к молодым, и жених и невеста сделали шаг навстречу друг другу. Причем Каллирель тетка буквально силой сдвинула с места, а вот Лаотора его отец придержал за локоть.

— Скажите сначала, милорд, — прошипел он, выдвигаясь вперед вместо сына. — Скажите…

— Ах да. — Взгляд Наместника потяжелел. — С прискорбием вынуждены также сообщить высоким лордам и леди о том, что мы накануне получили известие о трагической гибели нашего племянника, Карадора Шутника из Дома Казимира, бывшего наследника Наместника. В связи с этим согласно древнему обычаю новым наследником Наместника будет здесь и сейчас после бракосочетания объявлен…

— Н-не стоит…

Чужой голос прозвучал до того странно и глухо, что лорд Калливар запнулся на полуслове, вскинув голову:

— Кто это сказал?

Лорд Лоредар сжал кулаки. Проследив за направлением его взгляда, остальные зрители стали оборачиваться назад, на прикрытые двери, возле которых застыла массивная фигура.

— Кто вы такой? — прищурился Наместник. — И по какому праву…

Фрозинтар сделал шаг вперед, но прежде, чем он сделал еще хоть что-то, советник рванулся ему навстречу.

— Молчать! — Во вскинутой вверх руке тускло блеснула стеклянная грань крошечного сосуда.

Наемник остановился. Взгляд его впился в маленький хрупкий флакончик в кулаке лорда Лоредара. Одно нажатие пальцев — и он лопнет, рассыпавшись в мелкую пыль…

— Ступай прочь. — Советник стиснул кулак, и не только Фрозинтар услышал слабый хруст стекла. — А вы, милорд, — это относилось к Наместнику, — завершайте обряд!

Фрозинтар отступил, опустил голову. Хозяин прав. Его жизнь в чужих руках. Он пока несвободен, не имеет права распоряжаться собой. Но когда это произойдет…

Стоя возле алтаря, Наместник Калливар Аметистовый что-то говорил. Наемник его не слушал. Он застыл, как потерянный, и только сжимал кулаки.

А вот мастер Неар внезапно напрягся.

После завершения обряда вся толпа повалила обратно, к накрытым столам, к веселью и празднику. Новобрачные шли впереди процессии рука об руку. Лаотор сиял, не сводил глаз со своей молодой супруги. Леди Каллирель бесшумно ступала босыми ногами, по-прежнему глядя в пол. Она, кажется, вовсе не заметила, что только что произошло. Ей было скучно и неинтересно. Печальное, отрешенное лицо молодой женщины, бледное даже по сравнению с ее белыми одеждами, резко выделялось на фоне других лиц — восторженных, гордых, счастливых. Лишь двое из них чем-то походили на Каллирель — в глубокое раздумье был погружен ее отец, лорд Наместник Калливар Аметистовый; мрачно подпирал стену в часовне, забившись в дальний угол, наемник Фрозинтар. Но если печаль первого можно было списать на переживания из-за болезни дочери, то чувства второго не интересовали никого. Наемник забрался в такой дальний угол, что даже Видящая Хозяйка, покидавшая часовню вместе с остальными, не обратила внимания на постороннего эльфа. И лишь ее помощницы и ученицы, убираясь после обряда возле алтаря, заметили его силуэт. Но Фрозинтар, к тому времени несколько успокоившийся, не стал разговаривать с девушками, молча покинул часовню.

В большом зале пир начался как обычно — с тостов и громких поздравлений новобрачным. По обычаю они оставались в зале недолго, после чего удалялись в опочивальню, а праздник продолжался без них. Но, с легким сердцем проводивший дочь на брачное ложе в первый раз, лорд Калливар сейчас нарочно оттягивал этот момент. Ему все казалось, что стоит Каллирели покинуть пир, произойдет что-то непоправимое.

Вино лилось даже не рекой, а целым водопадом, слуги сбивались с ног, поднося гостям яства. Дав знатным эльфам утолить первый голод, из своего угла выбрались артисты. Они успели поднять только один тост во славу новобрачных и выступали практически на голодный желудок — их время настанет позже, когда некоторые гости удалятся на покой и за столами окажется достаточно пустых мест.

Мастер Неар находился среди них, но почти не удивился, когда, дав знак выступающим прерваться, с места поднялся Наместник Калливар.

— Благородные лорды и леди, — промолвил он любезным тоном, — на нашем пиру присутствует знаменитый мастер Неар Рунопевец, известный на весь Архипелаг бард и менестрель! Сегодня он согласился усладить наш слух своим пением!

Особого мнения у менестреля в этом случае никто не спрашивал — раз вообще пришел на пир, значит, должен на нем петь. Удивление и возмущение вызвало бы, наоборот, пренебрежение его искусством — мол, сами пригласили и сами же не дали выступить.

Менестрель встал, отставив кубок с вином, поправил на плече лютню и вышел вперед. В голове было как-то удивительно легко и пусто — верный знак того, что песня вот-вот готова политься сама.

Артисты тут же расступились, отходя к стене, чтобы не мешать мастеру, — имя Неара Рунопевца действительно кое-что значило. Некоторые из гостей тоже развернулись вполоборота в его сторону, а кое-кто даже перестал жевать, что было знаком напряженного внимания. Самые большие ценители искусства сложили руки на коленях, приготовившись слушать пение.

Но если все глаза понемногу обратились к певцу, то сам он смотрел только на новобрачных. А точнее — на молодую женщину. Леди Каллирель сидела настолько безучастной ко всему, что поневоле хотелось ее расшевелить.

«А ведь она знает!» — обожгла молнией мысль. Что именно могла знать эта леди, которая уже несколько месяцев не интересовалась окружающим миром, осталось тайной. Но внезапно мастер Неар снял с плеча лютню, перевесил ее на грудь и, не тратя времени на то, чтобы подстроить инструмент, заиграл.

Мелодия полилась из-под пальцев с такой легкостью, словно он в последние дни наигрывал только ее. Так же легко и внезапно родились слова:

Однажды мы умрем —

Кто раньше, а кто позже.

Однажды мы умрем!

Как тает воск свечей.

Однажды мы умрем,

И пусть нас не тревожат.

Однажды мы умрем…

Зачем? Зачем? Зачем?

Зачем такая жизнь,

Которая не длится.

Зачем такая жизнь,

Похожая на сон?

Зачем она нужна,

Когда не пригодится,

Все то, что ты умел,

Все то, во что влюблен…

Однажды все пройдет!

Противны мы природе,

И нам однажды не

Придется выбирать!

Однажды все уйдет,

И мы уже уходим,

Поверив, что без нас

Наступит благодать…

— Нет!

Резкий крик оборвал песню и заставил всех гостей удивленно обернуться.