Лунин атакует "Тирпиц" - Константин Сергеев

25 декабря в 10.00 английская миссия в Полярном сообщила, что, по ее данным, линкор «Шарнхорст» вышел из Альтен-фиорда.

Это был очень мощный корабль: водоизмещении 34 тыс. т, скорость хода — 31,5 узла, вооружение — девять 280-мм орудий в трех башнях, двенадцать 150-мм, четырнадцать 105-мм и шестнадцать 37-мм орудий, шесть торпедных аппаратов и четыре самолета. Экипаж корабля — 1903 матроса и офицера.

Командованию флота стало ясно, зачем приходил с эскадрой Фрэзер. Стало также ясно, что немецкая разведка не знает о визите Фрэзера к нам и о наличии в море мощных английских кораблей. Во всех случаях и вариантах развития событий нужно было пытаться перехватить и атаковать фашистский линкор. Но события опередили нас. Ушедшая 23 декабря из Кольского залива эскадра английских крейсеров 26-го числа около 10.00 обнаружила фашистский линкор к юго-востоку от о. Медвежий, но тут же его потеряла в снежных зарядах. Однако через несколько часов она вновь обнаружила линкор и, надо отдать должное храбрым англичанам, немедленно вступила с ним в бой. Англичанам повезло дважды: во-первых, «Шарнхорст» сразу после выхода в открытое море из-за крупной волны отпустил выходившие с ним миноносцы и вместе с ними лишился разведки, во-вторых,

[302]

крейсеры одним из первых же снарядов сбили радиолокатор «Шарнхорста» и тем самым ослепили его, теперь он не мог своевременно ориентироваться в действиях англичан.

Когда на «Шарнхорсте» поняли, что напасть на конвой не удастся, линкор попытался уйти обратно в Альтен-фиорд. Но здесь дорогу ему загородил «Дюк оф Йорк», якобы ушедший в Англию, а на самом деле ждавший выхода «Шарнхорста» в море. Артиллерийская перестрелка нанесла «Шарнхорсту» существенный урон. Он был также атакован миноносцами, несколько торпед которых попали в цель, и это решило судьбу «Шарнхорста». Линкор с его почти двухтысячным экипажем был потоплен. Англичане потеряли 23 человек убитыми.

Зато нашей лодке дважды не повезло: мы не поспели к бою с «Шарнхорстом» и, кроме того, немцы, будучи в шоке от потери линкора и боясь новых потерь, очевидно, запретили движение своих конвоев. Наша лодка за все пребывание в море не видела ни одного корабля или транспорта противника. Наверняка они отсиживались в закрытых портах и базах. Лунин был мрачен, как никогда, Арванов тоже очень невесел. Остается только добавить, что и этот поход прошел без всяких аварий, неисправностей и происшествий.

После одиннадцатого похода приказом командующего СФ № 04 от 7.01.44 г. был награжден орденом Красного Знамени моторист краснофлотец Василий Баклаг.

[303]

Благополучно вернувшись в базу из очередного похода, доложились по его итогам, сходили в баню и начали разбираться с работами на ближайшее будущее. Самая легкая жизнь была у штурманов: составили необходимые отчеты о походе, начертили к ним карты, оставалось, как гласила корабельная острота, «точить карандаши на будущий поход». Тяжелее всего было, естественно, нашей БЧ-V — мотористам, трюмным, электрикам. У нас работы бывало всегда больше всех и работа была тяжелая. Соответствующая нагрузка ложилась на инженер-механиков лодки — командира БЧ-V Ивана Ивановича Липатова и командира группы движения, то есть на меня, а также на старшин групп. Собственно говоря, в заведование БЧ-V входил весь корабль, «от носа до кормы и от киля до клотика», за исключением только оружия и вооружения. Как выражался Владимир Юльевич Браман, который был механиком нашей лодки до И. И. Липатова, «мы возим командиров на войну». Он, правда, не добавлял, что при этом мы «ездим на войну» и сами, отвечая при этом за надводный и подводный ход и исправную работу всех , механизмов нашего корабля, обеспечивающих его управление, погружение и всплытие.

Поскольку в этом походе кораблю крепко досталось, нужно было подумать о ремонте, причем не только о ремонте главных механизмов, но и о проверке великого множества так называемых «мелочей», неисправность которых в походе могла привести к серьезной беде или к необходимости ремонта в море, что было тяжело, а порой и опасно. Это отлично понимали все — и офицеры, и старшины, и матросы, поэтому каждый очень тщательно осматривал свое заведование, скрупулезно и придирчиво проверял все его части.

Поэтому наши ремонтные ведомости заполнялись и «сверху», и «снизу», в соответствии с нашими офи-

[304]

церскими размышлениями и докладами старшин и матросов. К тому же надо было учесть и запросы других боевых частей, касавшиеся нашего заведования.

Мы с Иваном Ивановичем Липатовым сидели за этими ведомостями и ломали себе голову, как сократить объем работ без ущерба для будущего похода. Все дело было в скромных возможностях нашей бригадной ремонтной мастерской, которой командовал наш общий друг (только между ремонтами!), выпускник нашего Училища и бывший инженер-механик ПЛ Александр Жижин. Саша был другом (и настоящим) именно между ремонтами, потому что наша дружба прекращалась в тот миг, когда мы входили к нему в мастерскую с ведомостями в руках. С этого момента он превращался в лютого начальника, видевшего нас и наши ведомости насквозь, отвергавшего все наши дружеские «заходы» и «подходы», всегда наперед знавшего, что личный состав может и обязан сделать сам. Мало того, он всегда знал возможности каждого экипажа, его специалистов.

Поэтому он наводил страх на механиков, особенно на молодых, неопытных. Зато он точно знал, когда мастерская должна прийти на помощь экипажу, и обязательно это делал даже в тех случаях, когда молодые механики, напуганные его знанием дела и проницательностью, боялись наслаивать на помощи мастерской и пытались делать все сами. Нужно заметить, что Саша набирал к себе в мастерскую матросов и старшин, списанных, как и он сам, с лодок по болезни, и это были, как правило, специалисты, прослужившие на лодках по 5-7 лет и в условиях мастерской быстро овладевавшие всеми тонкостями техники и опытом ее ремонта. В общем, Саша был большим авторитетом для всего личного состава бригады и его вклад в боевые успехи трудно переоценить. Флагмех бригады И. В. Коваленко и его помощники Н. Н. Козлов и П. А Мирошниченко были за ним, как за каменной стеной, хотя в начале его деятельности им пришлось во многом учить Сашу, направлять, опекать, помогать ему в организации работы мастерской и обеспечении ее всем необходимым.

[305]

Итак, мы с Липатовым сидели и ломали головы над ведомостями, когда в каюту вдруг вошел командир нашей лодки Арванов и сказал мне: «Слушай, Костя! Где-то в бригаде сейчас выступает какая-то "фронтовая бригада" артистов. Найди-ка ее и попроси выступить перед нашим личным составом!»

Я с удовольствием оторвался от ведомостей, а Липатов мрачно глянул на командира и на меня. Он блестяще знал корабль и мог бы все сделать сам, однако понимал, что эта работа нужна и важна для повышения моей квалификации, поскольку я сравнительно недавно пришел на корабль и многого еще не знал. К тому же мой уважаемый начальник терпеть не мог всякой писанины, а тем более такой большой, как ремонтная ведомость. Но он быстро сообразил, что я от него далеко не уйду, и успокоился.