Дочери войны - Дайна Джеффрис

– И где мы теперь?

Элен покачала головой:

– Попробуем разобраться утром. Я принесу вам воды. Спать сегодня придется в машине.

– Я жутко проголодалась. У нас осталось что-нибудь из еды?

– Боюсь, нет.

К ним подошел Джек:

– Прошу прощения, но возникла необходимость свернуть с намеченного маршрута и проехаться по живописным местам. Вам там не слишком тесно?

– Нет. Но перво-наперво мне требуется облегчиться.

– Природа к вашим услугам. – Джек махнул рукой в сторону кустов.

Пока Мари отсутствовала, Элен сказала Джеку, что попробует выспаться на переднем сиденье.

– Боюсь замкнутых пространств. В кабине хотя бы окна есть.

– Вы все равно ничего не увидите. Еще немного, и совсем стемнеет.

– Лучше темные окна, чем металлическая коробка.

– Я не возражаю. – Джек почесал в затылке. – Только сходите за одеялами.

Элен отправилась за одеялами. К этому времени вернулась Мари.

– Вы совсем бледная. Не волнуйтесь, все будет хорошо.

– Это пройдет. Увидимся утром. Только, пожалуйста, не запирайте заднюю дверь. Так, на всякий случай.

– Конечно. Не запрем.

Элен поцеловала Мари в обе щеки и пожелала спокойной ночи.

Однако заснуть на сиденье пикапа оказалось делом непростым. Элен и в кровати никогда не засыпала быстро. Сейчас она извертелась, безуспешно пытаясь найти приемлемую позу. Под конец Джек не выдержал:

– Послушайте, я умею спать в любом положении. Даже стоя. Почему бы вам не положить голову мне на колени? Так будет удобнее. Попробуйте.

Он натянул свое одеяло до подбородка. Элен изогнулась. Лежать в таком положении тоже было не совсем удобно, но это позволяло расслабить затекшие мышцы шеи. С тех самых пор, как она увидела немецкую заставу, у нее болела голова. Возможность преклонить голову возымела благотворное действие, даже если другие части тела Элен утыкались в жесткие внутренности кабины. И снова ее успокоила близость Джека и тепло его тела. В окно кабины было видно ночное небо, усеянное звездами. Элен начала расслабляться. Сердце билось все ровнее. Постепенно стал уходить страх. Все будет хорошо. Поза, в какой полулежала Элен, не располагала к непринужденной беседе, да и Джек явно хотел спать. Поэтому она лежала молча и не заметила, как уснула.

Ее разбудил стук в окошко. После секундного замешательства Элен вспомнила, где находится. Она подняла голову, села и увидела, что Джек уже проснулся и смотрит в окно. Возле кабины стоял темноволосый мальчуган и смотрел на них.

Джек опустил стекло и поздоровался. Мальчуган улыбнулся и открыл дверцу. На вид ему было лет семь. Элен хотела спросить, как его зовут, но пес, до этого спокойно стоявший рядом с ребенком, вдруг истерично залаял. Элен выбралась наружу и открыла заднюю дверь. Мари исчезла.

– Где она? – встревожилась Элен.

– Надеюсь, где-то поблизости.

Элен огляделась. Какое замечательное утро! Солнечное, полное свежего прохладного воздуха. В поле, где они заночевали, буйствовали цветы. Возле пикапа бродили козы. Джек поглаживал пса, который прекратил лаять и теперь вилял хвостом.

– Paul! Paul! Petit déjeuner![37] – послышался женский голос.

– Твоя мама? – спросила Элен, глядя на приближавшуюся женщину.

– Да, – ответил Поль.

Женщина с вьющимися волосами соломенного цвета застыла в паре метров от пикапа.

– Как это понимать? – спросила она, щурясь на незваных гостей. – Кто вам разрешил останавливаться на нашем поле?

Элен вышла вперед, не понимая, чем вызвана враждебность женщины: характер такой или просто ее напугала встреча с незнакомцами.

– Примите мои извинения, мадам. Мы заблудились. Я еду в Бордо, навестить больную родственницу. Это мой муж. – (Женщина покосилась на Мари, вышедшую из-за кустов.) – А это моя мать.

– Значит, вас трое?

– Четверо, – пошутил Джек, открыв заднюю дверь и показав ей мотоцикл.

– Муж везет после ремонта. У него заказчик в Бордо. Решили совместить два дела, – сказала Элен, зная, что это противоречило их первоначальной легенде.

Женщина немного оттаяла.

– Франсуаза, – представилась она. – Вы, должно быть, проголодались. Идемте, посмотрю, чем вас накормить.

Франсуаза угостила их вареными яйцами и хлебом, а сама ушла, уведя с собой Поля. Джек достал карту, пытаясь разобраться, куда они заехали.

– Увы, мелкие дороги не обозначены, – покачал он головой. – Вернется Франсуаза, спрошу у нее.

Однако через несколько минут в комнату, где они завтракали, вошла совсем не Франсуаза, а мужчина в полотняной кепке, в крестьянской одежде и с винтовкой в руках. Лицо у него было сердитое.

Джек быстро встал и поднял руки:

– Послушайте! Опустите винтовку. Мы немедленно покинем ваш дом.

Вместо ответа мужчина выстрелил в стену.

– Дом вы покинете, но с милицией. Я сейчас пошлю сына за ними.

Элен встала из-за стола:

– Доброе утро. Я…

– Мне ровным счетом плевать, кто вы такая.

Вернулась Франсуаза. В руках она держала пистолет, но почему-то озиралась, словно что-то было не так. Казалось, она не доверяет оружию или не умеет с ним обращаться. Странное поведение для жены крестьянина.

– Вы беглые узники, – дрожащим голосом объявила она. – Мы слышали по радио. Милиция и немцы вас повсюду ищут. Думали меня одурачить? Он… – она указала на Джека, – вообще не француз.

– Пожалуйста, отпустите нас, – взмолилась Элен. – Вы же видите, что моя мама плохо себя чувствует. Никакие мы не беглые узники.

– Выкладывайте ключи от пикапа, – потребовал мужчина, и Джек молча положил на стол ключи. – И от мотоцикла тоже.

Джек не торопился исполнять второе требование. На кухне стало совсем тихо. Элен ощущала напряжение, разлитое в воздухе. Муж Франсуазы выразительно качнул винтовкой. Джек полез в карман.

Элен знала, что у Джека есть оружие, но сейчас он был один против двоих вооруженных людей. Она не представляла, сумеет ли он выхватить пистолет и чем это может кончиться. Ей хотелось пошептаться с ним, однако это усугубило бы подозрения супругов. Оставалось положиться на его находчивость. Казалось, что время остановилось. Наконец Джек достал ключ от мотоцикла.

– Вот так. И его на стол. А теперь можете проваливать.

– Где наши вещи? – спросила Элен.

– Выставил на обочину.

Джек с Элен переглянулись, но обоим было понятно: компромисс невозможен. Либо уходить пешком, взяв лишь самое необходимое, либо арест.