Южная Африка. Прогулки на краю света - Генри Воллам Мортон

Вслед за первой волной появились и другие эмигранты. Наученные горьким опытом власти проследили на сей раз, чтобы среди них преобладали положительные семейные люди. Старый лавочник, который тридцать лет прожил среди здешних фермеров, поведал мне, какими замечательными людьми оказались немецкие переселенцы.

— Добрая половина первых колонистов приплыла прямо из Англии, — рассказывал лавочник. — И им разрешили привезти с собой английских невест. Так вот, помню, старики болтали: многие парочки приехали сюда уже обвенчанными — позаботились сделать это еще на юге Англии ради спокойствия невест. Но это не помешало им здесь снова провести свадебную церемонию — в родной церкви, со всеми подобающими обрядами.

На первых порах немецкие переселенцы были такими же нищими, как гугеноты и английские колонисты 1820 года. Но они сразу приступили к работе и выжали из своих скромных земельных наделов все, что смогли. Не хватало денег на кофе — они сажали цикорий. Чтобы не тратиться на сахар, разводили пчел. Жили не тужили. А уж если могли себе позволить завести поросенка, то и вовсе чувствовали себя зажиточными людьми. Ведь тогда семье не приходилось голодать — она была обеспечена собственной свининой, овощами и маисом. Пока мужчины в поте лица обрабатывали землю, женщины вели домашнее хозяйство и торговали овощами на рынке. Они были очень бережливыми, эти немцы. Откладывали каждый лишний фартинг, и глядишь — в их хозяйстве уже появилась какая-никакая корова или лошадка. Теперь можно возить овощи и на дальний рынок, благо, самодельную тележку умел смастерить каждый фермер.

Аккуратные каменные фермы, со всех сторон окружающие Ист-Лондон, служат лучшим памятником тем людям — мужественным, трудолюбивым и бережливым — которые обеспечили четвертое по счету вливание европейской крови в генофонд Южной Африки.

— Когда Гитлер пришел к власти, — продолжал рассказывать лавочник, — он тратил много денег на южноафриканцев, хотел, чтобы здешние немцы воспитывали своих детей в германском духе. У наших берегов нередко появлялись немецкие крейсера, и моряки угощали нас бесплатным пивом. Фермеры со всей округи собирались, чтобы послушать проповеди — по сути дела пропагандистские лекции, даром что докладчик маскировался под пастора. Однако тут они не сильно преуспели. Когда в наших краях начали собирать полк для войны с Гитлером, так чуть не половина добровольцев оказалась из немецких колонистов!

— Рассказывают, был такой случай. Приходит один из местных парней вербоваться на фронт. Его спрашивают фамилию. «Дойчманн», — отвечает. «Местожительства?» «Берлин». У комиссара едва глаза на лоб не полезли. А все потому что нездешний! У нас-то в округе все знают семью Дойчманнов из Берлина, что под Кинг-Уильямс-Тауном!

Конечно, у нас не одни немцы. Немало осталось и переселенцев 1820 года. Знаете, на Вест-Бэнке живут Монфоры, так их предки издавна жили в Англии. Еще сражались в битве при Гастингсе! Они рассказывают, что на каком-то английском кладбище стоит надгробие, где про это написано. А еще есть миссис Венейблз — она до сих пор проживает в усадьбе, которую построил ее дед… Да что там говорить, про наш Ист-Лондон можно целую книгу написать.

На приморском променаде (да-да, не удивляйтесь, ибо все южноафриканские порты одновременно являются и морскими курортами) я увидел замечательный аттракцион — огромный аквариум с флорой и фауной из Индийского океана. Там были удивительные рыбы, похожие на яркие цветы. Они всплывали, разевали свои рты и снова скрывались из виду. А в углу я разглядел огромный черный глаз, за которым прятался злобный разум с хищными щупальцами. А чего стоят маленькие прозрачные рыбки! Они плавают целыми стайками и все вместе разворачиваются, маневрируют — поневоле поверишь в коллективный разум!

Там же я увидел рыбу-рыцаря (ее еще называют шишечником или попросту сосновой шишкой). Она живет в темных глубинах океана, а потому снабжена фосфоресцирующими железами под нижней челюстью. Ну, электрических скатов, наверное, все видели. Но не все знают, что скат — после того как парализует свою жертву при помощи электрического разряда — вынужден на некоторое время удалиться, так сказать, на «подзарядку батареек». Но больше всего мне понравился рак-отшельник, который всю жизнь таскает у себя на спине жгучий анемон. Оказывается, тот защищает его от нападений сверху, буквально прикрывает спину. А взамен получает свободу передвижения и, соответственно, лучшие условия для кормежки. Вот это я понимаю — сотрудничество! Когда рак вырастает из скорлупы, он вынужден искать новую. Найдя же, первым делом пересаживает туда своего товарища и лишь потом пускается в путешествие.

4

В Ист-Лондоне я встретился с чиновником Транскейского Генерального совета (это своеобразный «черный» парламент Транскея), который устроил мне однодневную экскурсию по своим владениям. Без преувеличения могу сказать, что поездка эта меня потрясла! На многие мили вокруг лежала мертвая земля. Трудно представить себе более печальное зрелище, нежели эрозия почвы, которая приводит к полному истощению некогда богатой и плодородной земли.

По ней бродят бесчисленные стада — этакие тощие фараоновы коровы!

Несчастные животные переходят с места на место, пытаясь найти хоть один зеленый стебелек, оставшийся со вчерашнего дня. Мне ни разу не доводилось видеть, чтобы эти коровы стояли на месте и, как полагается, пережевывали жвачку. Нет, они находятся в вечном поиске хоть какого-то пропитания. При таком количестве едоков трава просто не успевает обновляться — ее всю съедают на корню. Земля настолько твердая, что не впитывает дождевую влагу. Та собирается ручьями и стекает в малейшие углубления — понимай, в тропы, проложенные животными. Вода размывает эти тропы, превращая их в трещины, затем в расселины. Со временем на месте бывшей тропы уже зияет настоящий овраг, по которому уплывает верхний плодородный слой почвы. И такая картина повсеместно. Вы можете ехать целый день и везде увидите изуродованную, обескровленную землю.

А стада тем временем переходят на новое место. Острые копыта коз — кстати, совершенно незаменимое животное в качестве взятки чиновнику или подношения местному колдуну — впечатываются в землю и намечают новые пути для эрозии. Их беспощадные челюсти перемалывают любой клочок зеленой растительности, лишая землю последней защиты.

Всякий раз, когда мне хотелось заглянуть в какую-то хижину или побеседовать с кем-нибудь из местных жителей, мы останавливались и шли в том направлении. Так что я вдоволь насмотрелся на окружающий безжизненный пейзаж. Во всех деревнях живут более или менее одинаково. Основная часть работы на женских плечах. Мальчики только пасут скот и погоняют быков на пашне. Старики вообще ничего не делают, просто сидят возле своих хижин. Молодые мужчины, как правило, отсутствуют. Большим событием в Транскее (как и повсюду на коренных землях коса) является так называемое «пивопитие». Это когда все местные собираются в одной деревне и с утра до вечера пьют «кафрское пиво» — мутный, не особо крепкий напиток, изготовляемый из маиса или дурры. Иногда церемония растягивается на несколько дней.

Конечно, подобная экскурсия обеспечивает лишь поверхностный взгляд на жизнь черного населения. Если у вас есть желание заглянуть за безмятежные декорации национальных резерватов, советую прочитать книгу Моники Хантер «Реакция на завоевание». И еще два произведения, которые помогут чужеземцу лучше понять национальные проблемы Южной Африки и — что еще важнее — удержаться от скоропалительных выводов: «Расовые отношения в Южной Африке» Л. Д. Маккрона и «Банту в большом городе» Рэя Э. Филлипса.