Заложник - Александр Смоленский

Дело в том, что по мере приближения развязки финала с меморандумом ей становилось все более некомфортно. Таня поймала себя на мысли, что неожиданно для самой себя даже думать стала какими-то замыленными политическими штампами и декларациями. Тогда, в 1999-м, идеи, которые ей «надували» в уши жаждущие власти мужики, представлялись заманчивыми и перспективными. Как для нее самой, так и для России в целом. Она уже тогда видела себя первым президентом-женщиной в России, подумывала о первых своих указах, и все чаще, как в говорящее зеркальце, заглядывала в екатерининскую эпоху и даже за океан, где, по достоверным сведениям, Хиллари Клинтон готовилась дать бой за должность президента страны сразу всем мужчинам США разом.

Машину, которую она лихо вела в аэропорт, слегка занесло на вираже. Но и этого было достаточно, чтобы вернуться к реальности. Тем более что Вячеслав, развалившийся рядом, незамедлительно спросил:

– О чем ты думаешь? Я же вижу, что ты постоянно о чем-то думаешь. Лучше за дорогой смотри.

– Не надо мне давать советов, – не повышая тона, отрезала жена. – А думаю, дорогой, возможно о том же, что и ты. Ведь ты думаешь о том, как станешь мужем президента! Думаешь? Кстати, сходил бы в Букингемский дворец и поинтересовался у супруга Ее Величества, каково быть женатым на королеве.

– Хватит. Помолчала бы. Можно подумать, все против твоей воли делалось?

– А я и не говорю об этом. Только когда вела вас к папе, так сказать, за благословением на будущее, у меня еще были какие-то политические амбиции…

– А сейчас, стало быть, их нет? – перебил супруг.

– Представь себе, нет. Или почти нет. Да поймите вы все, что я – баба, наконец, хочу имею нечто наподобие бабьего счастья. Все вокруг меня, слава богу, живы и здоровы. Я хочу, поймите, просто жить!

– Ты уверена, что выступаешь по адресу? Или репетируешь речь, адресованную кому-то другому? – не упустил момента съехидничать муж.

И тут же раскаялся в этом. У жены, сидящей рядом с ним за рулем, летящей неизвестно в какое будущее, было такое растерянное выражение лица, что он невольно пожалел ее:

– Ты понимаешь, что поставлено на кон? Судьба России, па-ни-ма-ешь?

– Не смей пародировать папу. Даже если он, любя, тебе позволяет делать это, все равно не смей. И не надо мне загибать про будущее. Расчет и еще расчет – вот что движет тобою.

– Только мною? Ладно, твой отец в этом действительно святой. А остальные? Да Огнев – он же фанатик. Но уж давно не альтруист. А Эленский?

– Эленский честнее всех вас. Родив идею меморандума, он меньше всего думал о себе. И заметь, не он придумал подводную его часть.

– Кстати, кто все-таки точно знает о нашем дополнении к меморандуму?

Муж попытался этим вроде бы самым банальным вопросом отвлечь жену от трудных мыслей и направить их в русло главной темы нормандского сбора.

– Человек пять, – не утруждая себя пересчетом, предположила Таня. – Понимаю, куда ты клонишь.

– Да, я боюсь, что не все так просто пройдет. А это конец…

– Или, может, начало? Для меня по крайней мере. Мы уже столько лет вместе, дорогой, а ты ни разу не спросил, надо ли мне все это!

Развить тему она не успела, так как «БМВ» въехал на огороженную сеткой площадку частного терминала аэропорта.

– Самолет, кажется, уже прилетел. Сейчас папа мне задаст за опоздание. Скажи, что за рулем был ты. Он на тебя не ругается.

Борис Николаевич и его супруга нетерпеливо блуждали по холлу, сплошь заставленному большими бежевыми креслами и настольными лампами, которые здесь почему-то всегда были включены.

Все нежно расцеловались.

– Ты представляешь, Танюша, что со мной произошло? – прогудел отец.

– Сейчас в машине расскажешь, папочка. Нам надо поспешать, – оборвала его дочь.

– Без нас все равно ничего не начнется, – в своей привычной манере заявил Борис Николаевич.

Тем не менее довольно бодро пошел к машине. Он попытался влезть на переднее сиденье, но уткнулся в рулевую колонку.

– Футы нуты, ножки гнуты, – засмеялся он. – Опять все перепутал. Так всегда в вашей Англии. Когда они, наконец, правильные машины начнут делать?

– Папочка, садись с мамой сзади. Там тебе будет удобнее.

Пока Борис Николаевич влезал на заднее сиденье, мама успела шепнуть Тане:

– Не представляешь, как он разнервничался во Внуково. Он тебе сам расскажет.

Машина резво рванула за ограждение и, выехав на дорогу М-11, набрала скорость. Борис Николаевич вспомнил, о чем хотел сообщить дочери и зятю.

– Представляете, дети, я впервые подвергся шмону в аэропорту.

– Какому еще шмону? – не поняла дочь.

– Какому-какому? Непонятливая ты у меня. Таможня, или безопасность, наверное, все вещи вдруг решила просветить через их телевизор. Любопытная штука. В чемодане вроде бы вещи, а на экране какието одни елки-палки. Как на рентгене.

– С чего бы это?

– А я откуда знаю? Говорят, в целях личной безопасности. Ну и правильно! Я сначала разнервничался, мол, по какому праву первого Президента России проверяют. А потом подумал, что правильно делают…

Борис Николаевич перевел дух и продолжил:

– Террористы кругом распоясались. А чем я лучше остальных граждан?!

Татьяна умело поддакивала, а сама, конечно, соображала, что это неспроста. Никто в машине еще не догадывался, что нынешним утром унизительной процедуре личного досмотра подвергнуты еще несколько высокопоставленных чиновников, чего ни разу с ними не случалось. Единственным человеком, как ни странно, порадовавшимся этому обстоятельству, была сама Таня.

Как потом доложили полковнику Попову, никакого подобия предмета, который был подробно описан в ориентировке, у пассажиров частных самолетов не оказалось.

В городском аэропорту, расположенном недалеко от Темзы, на востоке Лондона, семью Уралова уже ждали два вертолета, а рядом с ними нарезал круги сын Александра Духона Николай, которого отец попросил заказать на свое имя два частных вылета в Нормандию.

Строго говоря, ему не было нужды тащиться сюда. Вертолеты заказаны заранее, а у англичан никогда не было проблем с исполнительской дисциплиной. Поэтому Николай мог не сомневаться, что рейсы состоятся вовремя. Другое дело, что ни на одной лётной карте не обозначалась посадочная площадка в шато. А это создавало пилотам известную трудность.

Поскольку Николай был единственным человеком, имеющим опыт приземления на тамошнем небольшом футбольном поле или непосредственно на площадке перед домом, он сначала решил обойтись тем, что обозначит эту точку на картах пилотов и благополучно удалится. Но тут заартачились хваленые английские вертолетчики. Посадка в таком месте, где кругом стеной стоит лес, штука рискованная. За неимением других экипажей Духон-младший решительно увеличил гонорар за полет и сказал, что полетит с ними.