ВДВ. С неба - в бой - Михаил Скрынников

В назначенное время наша колонна подъехала к северной окраине кишлака Тарахейль. Странно, но на этот раз Залмай с группой партийцев нас уже дожидался. Их распределили по ротам. В каждой группе был человек, который сносно мог объясняться по-русски. Спросил у секретаря, нет ли у него желания прокатиться с нами? «С удовольствием, но у меня утром совещание в Кабуле», — ответил главный партиец. «Рафик Михаил, а где будет операция?» Я с ходу, не задумываясь, соврал ему: «В кишлаке Шейху». — «Да там уже никого нет, они вчера ушли из Шейху и сейчас отдыхают в Галаре». — «Вот туда, дорогой товарищ, мы и двинемся», — на этот раз я не соврал ему.

К объекту каждое подразделение выдвигалось по заранее намеченному маршруту. В принципе местность была знакомая, поэтому выдвигались уверенно, но осторожно. У нас в распоряжении было около часа темного времени. Активисты находились сверху брони и внимательно всматривались в темень, а порой подсказывали более удобный для техники маршрут. В это время мне доложил Качанов, рота спешилась и выдвигается на указанные позиции. Роте Мостиброцкого необходимо было совершить маневр в пешем порядке и к рассвету занять удобную позицию на северо-восточной окраине Галара. Основная их задача не допустить отхода мятежников через занимаемые ими позиции в предгорье. Одним словом, организовать засаду на путях отхода мятежников. Местность не давала возможности применить боевые машины. Это в некоторой степени увеличивало риск при выполнении боевой задачи. Ротам Комара и Литоша, не доходя до объекта около двух километров, пришлось притаиться в лощине и поддерживать со мной связь. Стало рассветать, в бинокль уже хорошо просматривались дома, в которых после крепкой вечеринки отдыхали душманы, но час намаза для основной массы правоверных оставался священным законом. Посмотрел на часы и попросил Климова связаться со штабом дивизии. Он сегодня у меня в экипаже выполнял роль связиста. Через минуту Володя протянул мне наушники, по позывным узнал Качанова, который доложил, что его хозяйство вышло в указанный район и выбирает удобную позицию. Пока все идет по плану. Волнение нарастало. Из штаба дивизии доложили, что пара боевых вертолетов находится в полной готовности и по нашей команде через пять минут будут над нами. Это мне несколько подняло настроение. Посмотрел еще раз на часы, сам себе сказал: «Пора». Командую: «Володя, передай, броне вперед. Подошло время намаза». Наблюдаю, как две колонны боевых машин, поднимая пыль, стремительно выходят на свои рубежи. Механик повернул голову в мою сторону и смотрит мне в глаза. Кивнул ему головой, и БТРД, набирая скорость, помчался по направлению к кишлаку. Каждая рота вышла на свой рубеж и открыла по домам огонь из орудий боевых машин. Внезапность сыграла нам на руку. Я лично наблюдал, как мятежники, напуганные внезапным появлением разведчиков и стрельбой, огородами, перепрыгивая через дувалы убегали в сторону сухого русла, а нам это только и нужно было. Два духа, не успев перескочить через дувал, так и остались на нем висеть. Наверное, у них были нелады с физической подготовкой. Даю ротным команду, пусть начинают работать активисты. Через пару минут наблюдаю редкую цепь активистов, которые побежали к нужным домам. Из одного дома повалил густой дым, по всей видимости, от взрыва загорелась прошлогодняя солома. Комар с Литошем стали сжимать полукольцо окружения. В это время из-за дувала крайнего дома кишлака раздался выстрел из гранатомета. Граната до боевой машины не долетела, ударилась о землю и развалилась на несколько частей. Разведчики Литоша засекли вспышку и дым от выстрела и залпом всей ротой жахнули в сторону дома. Били до тех пор, пока дом не загорелся. Прошло некоторое время, а партийцы уже волокли из дома на улицу избитого в кровь пленного. Вслед за ними шла женщина и громко о чем-то кричала. У одного активиста за спиной торчал трофейный гранатомет. Из-за стрельбы нам не было слышно шума боя около сухого русла. Мятежники пытались было уйти сухим руслом подальше от кишлака, но напоролись на разведчиков, которые этого только и ждали. Мятежники от неожиданности заметались, стали прорываться, единицам это удалось. Местность была очень пересеченная, это было на руку убегающим. Механик БТРД, маневрируя по складкам местности, на малой скорости объехал дома и направил машину в сторону сухого русла. Судя по интенсивности стрельбы, бой уже заканчивался, но еще изредка продолжали раздаваться одиночные выстрелы. За низкими фруктовыми кустами я увидел какую-то человеческую возню. Механику указываю направление движения, а сам соскочил с брони, на ходу вытаскиваю пистолет и бегом за кусты. Подбегаю, а там Ивонин и Нестерук уже заламывают руки здоровенному душману, рядом валяются автоматы разведчиков и «ППШ» мятежника. Пленного подняли, поставили на ноги, он сопит, исподлобья свирепым взглядом рассматривает нас.

«Климов, как обстановка у Мостиброцкого?» Через минуту Володя кричит: «Товарищ майор, все нормально, собирают трофеи». — «Ведите пленного к ротному, там и допрос ему учиним». В это время на горизонте со стороны Кабула показались две точки, которые на глазах увеличивались, наконец послышался гул вертолетов. Вертолетчики снизились, насколько позволяли деревья и прошлись над нами. Качанов указал им цель, они развернулись, ушли на север и через минуту стали наносить в предгорье удары НУРСами, а когда закончились снаряды, начали стрелять из пушек. Мы поняли, «летуны» обнаружили выше по сухому руслу убегающие группки духов и расстреливают их, а когда закончились боеприпасы, взяли курс на Кабул. Метрах в трехстах от кишлака разведчики облюбовали укромное местечко и стали туда сносить трофеи. Командиры рот проверили свой личный состав и вооружение. Потерь среди разведчиков не было. У афганцев один из партийцев получил легкое ранение в ходе зачистки одного из домов. Подсчитали трофеи. Оказалось, двенадцать единиц стрелкового оружия и один гранатомет, который уже успели себе присвоить активисты.

Оглянулся кругом, пленных не вижу. «Комар, а где пленные?» — «Активисты допрашивают». — «Давай их сюда, пока они еще живы». Через пару минут подвели пленных. Боже ты мой, да они на людей не похожи, еле держатся на ногах. Сафарову: «Сергей, спроси у них, они поедут с нами или со своими земляками?» Ответ я знал заранее, просто хотел лишний раз в своей правоте убедиться. Они в один голос ответили, только с шурави. Активисты, если к нам руки попал пленный душман, могут при допросе забить до смерти. Однажды я подъехал к штабу Залмая, недалеко от ворот увидел небольшую группу партийцев. Подошел к ним ближе и ужаснулся, на земле лежал раненый душман. Ранение было в живот. Один из активистов пытал его по-зверски, засунул руку в рану и требовал от него показаний, пленный корчился в муках, а остальные с удовольствием наблюдали за пыткой. Некоторые активисты меня знали, когда я подошел к ним вплотную, духа пытать тут же прекратили. Подошел и Залмай, тоже как бы с возмущением относительно таких методов пыток. Раненого отправили в больницу, но вот довезли его или нет до больницы — это вопрос. У меня много примеров, говорящих о безжалостном отношении афганцев к пленным. Как-то во время операции наше подразделение совместно с активистами совершало небольшой маневр в горах. Было раннее утро, и душман-пулеметчик на своей позиции в ожидании шурави потерял над собой контроль и уснул. Десантники его тепленьким взяли, так партийцы стали его прилюдно шомполами избивать. Шеметило пришлось вступиться за пленного, а то забили бы насмерть. Мы всячески препятствовали таким методам допроса, афганцы старались при нас казаться цивилизованными людьми в отношении пленных. Но тем не менее решение Женевской конвенции им было по барабану, у них на это были свои взгляды.