ВДВ. С неба - в бой - Михаил Скрынников

На следующее утро мы уже были в гостях. Родители и мои друзья детства собрались за столом. Не вижу младшего брата Владимира. «Мама, а где Володя?» — «Поступает в Черниговское военное училище летчиков», — сказал с гордостью мне отец. Судьба в тот момент ко мне была благосклонна, и на следующее утро на пару дней после успешной сдачи экзаменов приехал домой Владимир. Сколько было радости, особенно радовалась наша мама. Да, на этот раз мы встретились всей семьей. Она от нас и внука глаз не отводила. Отпуск проходил быстро, и с каждым днем настроение стало заметно портиться. Настал тот день, когда пришлось распрощаться со своей семьей, родными и вернуться в Афганистан. После отпуска с трудом стал перестраиваться на военный лад, по новой привыкать к боевым действиям и походной жизни. Перемирие к моему возвращению закончилось, от него пользу получили только одни душманы, а мы остались с носом. Через пару дней мне уже пришлось участвовать в боевых действиях севернее Кабула. И то, что я видел по телевизору на Белорусском вокзале, оказалось не более чем самообманом. Руководителем операции был комдив. Разгром большой банды, которую мы зажали в кишлаке, был еще в полном разгаре. Казалось, совсем рядом слышны ухающие разрывы гранат и трескотня стрелкового оружия. По звуку боя трудно было определить, кто в кого стреляет. Банда, чувствуя безнадежность, сопротивлялась, предпринимала попытку за попыткой вырваться из окружения. Мы находились на небольшой возвышенности, на которой саперы наспех соорудили командный пункт. Вовремя заняли укрытие, пули нет-нет да и посвистывали над нашими головами, а иногда рядышком поднимали фонтанчики пыли. Около кишлака было большое виноградное поле, которое мешало вести наблюдение за действиями наших подразделений. Мы владели только той информацией, которую нам докладывали по радио командиры и разведчики. Командиры на войне основное внимание уделяют тому участку, откуда стреляют. Рассмотрев в бинокль кишлак, поле с виноградником, медленно перевожу окуляры выше кишлака и начинаю изучать сопки, что с северной стороны были совсем рядом с, кишлаком. Один из домов находился прямо под обрывом сопки. Вижу, что небольшая вооруженная группа пытается уйти в горы именно через двор этого дома, человек семь, не более. В этом месте кольцо блокирования полностью не было замкнуто, вот душманы, не будь дураками, и решили воспользоваться лазейкой. Из-за узости улиц и высоты дувалов командиры маневр духов видеть не могли. Передаю бинокль комдиву, тот смотрит и говорит: «Да это же духи!»

Я ухмыльнулся про себя, а то можно подумать, что это туристы. Рябченко, глядя в бинокль, говорит: «Надо связаться со Шпаком, пусть перенацелит ближайшую роту на уничтожение этой группы». Комдиву подсказываю, что выше этой сопки в горах находится разведгруппа лейтенанта Перепечина, которая должна уничтожать отходящие группы мятежников, вот мы ей задачу и уточним. «Дело говоришь, так будет оперативнее. А ты вот что, Михаил, давай с разведгруппой на перехват, может, успеете перехватить. Надо сделать все возможное, чтобы банда из кишлака не ушла». Пока командир мне давал ценные указания, Марченко группу привел в готовность. Мы рванули на окраину кишлака, насколько позволяла скорость. По ходу движения связался с Перепечиным и нацелил его на отходящую группу душманов. Скорость была приличной, на неровностях трясло так, как будто сидишь на камнедробилке. Казалось, мы успеем занять выгодный рубеж на путях отхода душманов, но не тут-то было. Мы наткнулись на заливной участок виноградного поля. Машинам дальше хода нет, а продолжать движение в обход — значит потерять время, которого у нас и так было в обрез. Механикам-водителям отдал указание боевые машины рассредоточить и, самое главное, быть с ними постоянно на связи, а сам с группой что есть духу стал подниматься по склону сопки. Связист немного отстал, к нему подбежал на помощь Марченко. Метров через триста мы и духи увидели друг друга. Мы сразу к бою, а душманы продолжают бежать в сторону спасительного для них оврага. Открываем огонь. Двое бандитов падают. Остальные разворачиваются и знакомым маршрутом по лощине убегают обратно в кишлак. В лощине они скрылись от нас. Все происходило на обратных скатах горы, и оперативная группа нас не наблюдала. Связался с комдивом и доложил, что часть душманской группы» возвращается в кишлак тем же путем, что уходила. В данной ситуации нам повезло, что мы встретились с бандой, а если бы минут на пять замешкались, духи нас бы встретили огнем из оврага. К этому времени они были бы уже в выгодном для себя положении, и неизвестно, какие последствия были бы у нашей группы. Артиллерию и вертолеты в данном случае было бы применять небезопасно. Уж слишком близко находились свои и чужие. Марченко передал «коробочкам» (так в боевой обстановке по радио называли боевые машины), что уцелевшие бандиты убегают обратно в кишлак. Необходимо внимательно наблюдать за горой и, как только душманы выйдут на открытую местность, открыть по ним огонь, не дать им возможности спрятаться в доме. Мы начали движение вниз по обратному склону и через несколько минут услышали интенсивную пулеметную стрельбу, которая перемежалась орудийными выстрелами боевых машин. Продолжалась стрельба долго, и, когда мы подошли к технике, старший нам показал дом, в котором небольшой группе душманов все же удалось спрятаться. «Троих мы завалили, я сам это видел», — продолжал свой рассказ наводчик-оператор. «В этот же дом с другой высотки тоже около пяти человек успели забежать», — дополнил рассказ механик Ковалев. Результаты наблюдения доложил на командный пункт оперативной группы. Комдив: «Отведи людей, сейчас начнет по дому работать артиллерия». Отвели людей и технику метров на пятьсот от виноградника. И тут же из района командного пункта сверкнуло несколько молний. Через секунду дом, в котором укрылись около десятка душманов, заволокло густой пылью. Прошло некоторое время, и облако пыли стало медленно заволакивать северную часть кишлака, что мешало артиллеристам вести наблюдение за разрывами снарядов. Тем не менее в кишлаке бой продолжался. Комбат напрямую вышел по связи с Рябченко и докладывает ему, что видит группу душманов, которые уходят в сопки, на них стрелковым оружием воздействовать нельзя, и дает примерные координаты цели. Несмотря на просьбы комбата, артиллерия почему-то молчала. До меня дошло, что артиллерия в таких условиях запыленности огонь вести не может, есть опасность накрыть своих. Однако и ждать, пока пыль рассеется, тоже смысла нет. Мятежники уйдут в горы, а там мест, где можно спокойно отсидеться, предостаточно. Мои суждения прервал радист Лисневский: «На проводе Перепечин», и протягивает телефонную трубку. «Разведгруппа наблюдает две небольшие банды, их общее направление движения на блокированный кишлак». Неужели в кишлаке скрывается важная фигура и мятежники спешат на выручку? Бред какой-то, и только. Передаю координаты банд на КП для авианаводчика, а затем разведчикам, чтобы обозначили себя красными дымами, вели наблюдение за ударами вертолетом и были готовы уточнить целеуказания, в боестолкновение пока не вступать. Пыль в кишлаке к этому времени осела, и артиллерия возобновила огонь по целям, которые указал комбат. Разрывы практически накрыли всю группу. В километре от кишлака на север летели две пары боевых вертолетов. Предупредили разведчиков о том, что сейчас в их районе будут работать вертушки. Спустя минуту издалека было видно, как вертолеты стали кружить над сопками и обрабатывать их НУРСами. Перепечин попросил еще нанести удар по тому же району. Израсходовав весь боекомплект, вертолеты улетели в Кабул на заправку. Тотчас наверху началась стрельба. Разведчики сами вышли на связь, доложили, что ведут бой с остатками банд, и запросили огневой поддержки. Просьбу передал авианаводчику, тот своим соколам. Разведчикам передаю, чтобы обозначили себя дымами и наблюдали за воздухом. «Понял», — получил ответ сверху. И снова в воздухе карусель, и снова слышны разрывы снарядов, стрельба авиационных пушек. Разведчики сверху передают, что после такой работы вряд ли кто уцелел. Напомнил парням, чтобы собрали трофеи и возвращались в лагерь. Только переговорил со своими, как комдив дает команду на возвращение. В кишлаке стрельба потихоньку стала затухать. Минут через тридцать подъезжаю к лагерю. Спускаюсь в укрытие. Вижу, рядом с комдивом генерал из Москвы. Спрашиваю разрешения у московского гостя обратиться к комдиву. Мне показалось, что гость немного смутился от моего обращения. Рябченко точно в лице изменился и мне с раздражением: «Надо начмеда сопроводить до кишлака, в третьей роте есть раненый солдат, вертолет там не сможет сесть. Попрошу тебя соблюдать осторожность». Здесь я Рябченко напрочь добил. Спросил у генерала Спирина разрешение выполнять приказ комдива. Да, видеть бы глаза комдива в тот момент. На ходу бросаю Марченко, что едем в кишлак, и тут же спрашиваю у Лисневского, как дела у разведчиков в горах. «Возвращаются в лагерь», — ответил радист. Затем уточнил у комбата, как безопаснее подъехать за раненым. «Подъезжайте к площади». И в это время в небо взметнулась красная ракета. «Ракету видели? — спросил комбат. — Это для вас ориентир общего направления». — «Понял, начинаю движение». Дорога извилистая и тяжелая. Подъехали к кишлаку и через некоторое время уперлись в узкую улочку, пришлось спешиться и дальше идти пешком. Марченко с небольшой группой впереди, а мы с начмедом в сопровождении Куранова, Сафарова, Ивонина и радиста Лисневского несколько сзади. Метров через триста встретились с ротным. Забрали раненого. Хамаганов, врач, осмотрел его, поправил перевязку, сделал обезболивающий укол и сказал, жить солдат будет. Солдаты, которые несли раненого, попросили воды. Я спросил у ротного, есть ли патроны. Боеприпасы есть, с водой туго. Мы отдали пацанам всю воду, которая была при нас. Солдаты стали прощаться с раненым товарищем. Ротный нас предупредил, что в кишлаке еще есть притаившиеся душманы, будьте осторожны. На этом мы расстались. Ротный с солдатами ушел в кишлак, а мы с раненым к технике. Идем по правилам войны в готовности к открытию огня. Кругом высокие, глухие стены домов, попадаются разрушенные дувалы, и вдруг впереди раздался одиночный выстрел, и тут же в ответ несколько очередей. «Стой, сволочь», — слышу крик Куранова, и снова очередь, а затем и вторая. Дух притаился в огороде, а когда разведчики проходили мимо проема в дувале, не выдержал и выстрелил, но от волнения промазал. Чем и воспользовались наши. Стрелял душман из буровской винтовки. В кармане пиджака нашли только листки из Корана. Винтовку прихватили с собой. Раненый солдат попросил пить, а мы воду отдали его товарищам. Потерпи маленько, утешил его Хамаганов, сейчас придем к технике, там есть вода. Минут через десять мы были около боевых машин. Тут же услышали шум приближающихся вертолетов. Через минуту-другую один из них совершил посадку около лагеря, другой продолжал барражировать в небе. На бронетранспортере подвезли раненого прямо к вертолету. Начмед проконтролировал погрузку, уточнил фамилию, подразделение, в котором проходил службу солдат. Техник закрыл кабину, и тут же вертолет взмыл в небо и взял курс на Кабул. Проводив взглядом улетающие вертолеты, с начмедом по лощинке направился на командный пункт, чтобы доложить комдиву об отправке раненого в Кабул. Гостей из Москвы не было. Рябченко уже нетерпеливо поглядывал в мою сторону. Внимательно выслушал доклад, а потом начал: «Михаил, научись фильтровать, кто из Москвы к нам приезжает как начальник, а кто просто как полковник». — «На мой взгляд, кто из Москвы, тот и начальник», — возразил я комдиву. «Да, Спирин был командиром Кировабадской дивизии, а сейчас в Москве на полковничьей должности. Понял?» — «Сейчас понял», — согласился с командиром. Постепенно комдив успокоился, и разговор вошел в служебное русло. «Послушай, твои разведчики себя молодцом показали. Михаил, как ты думаешь, Ленцов с Марченко заслужили ротные должности?» — «Конечно. План ротации разведчиков уже давно у Нежурина в кадровой службе, Комар и Литош на должности замкомбатов. Ленцов — командиром дивизионной разведроты, а Марченко — командиром полковой разведки». — «Хорошо, не возражаю, но ты мне напомнишь об этом по возвращении на базу, а то Нежурин еще тот кадр, может напрочь все похерить». — «Есть, товарищ генерал». К исходу дня наши войска перебазировались в другой район предполагаемых боевых действий.