Отряд-4. Битва за небеса - Алексей Евтушенко

– Рад, что ты не теряешь оптимизма, – похвалил Дитц

– Мой оптимизм здесь не при чём, – сказал Карсс. – Я просто вспомнил.

– Что именно?

– Что там, где вы, всегда возникает масса серьёзнейших проблем. Которые, как это не странно, в конце концов, разрешаются. Причём таким образом, что все заинтересованные стороны оказываются более или менее удовлетворены.

– О! – засмеялся Валерка Стихарь. – Что значит выдающийся государственный деятель. Шпарит без бумажки так, что заслушаться можно.

– По-моему, я сказал чистую правду, – слегка обиженным тоном заявил Карсс. – Но возражения готов выслушать.

– Что ты, – усмехнулся Валерка, – никаких возражений. Кроме одного маленького уточнения. Пойми, я без обид. Исключительно только ради истины. Вспомни, с чего начались все проблемы, к которым мы, по-твоему, причастны. Просто вспомни, и всё.

– Да, – согласился Карсс, помолчав. – Ты прав. С меня всё началось, тут мне крыть нечем.

– Ты, главное, не переживай, – сказал Велга. – Мы действительно не в обиде. Хотя бы потому, что по большому счёту неизвестно, были бы все мы до сих пор живы, не укради ты нас тогда с Земли. Это была страшная война.

Помолчали.

Малышев подбросил в огонь ножку от стола и легко, одним текучим движением, поднялся на ноги.

– Схожу-ка… – начал он и умолк, прислушиваясь.

– Да, – подтвердил Свем и взял, прислонённое к стене, копьё.

– Нэла? – взглянул на фею Дитц.

– Кто-то есть снаружи, – сказала она. – Но он не опасный. Нам не опасный. Не ходите к нему, он сам сейчас придёт.

Теперь все уже были на ногах.

– Зверь, человек? – спросил Велга

– Не то, и не другое.

– Он уже здесь, – сообщил Свем.

В дверь отчетливо поскреблись. Раз и ещё раз.

– Входите, – пригласил Мартин чуть севшим голосом. – Не заперто.

Створки с тягучим скрипом (одному богу известно, когда петли смазывали в последний раз) разошлись в стороны, и в слабых отсветах каминного пламени на пороге возникла собака. Размером с небольшого пони. В зубах собака держала тушку какого-то животного, похожего на смесь зайца и свиньи.

Все замерли, и Свем отвёл назад руку с копьём.

– Свем, не надо, – одними губами шепнула Нэла. – Он не хочет нам зла.

Собака медленно вошла в комнату, положила тушку на пол, шумно отряхнулась от воды и села.

Лохматая, светло-серая, с рыжими подпалинами. Она скалилась в улыбке, демонстрируя клыки длиной в палец, хвост дружелюбно елозил из по полу стороны в сторону. Жёлтые глаза, казалось, смеялись.

– Твою мать, – растерянно промолвил Валерка Стихарь. – Не может быть. Ребята, да это же Чарли. Чарли!

Услышав своё имя, пёс радостно гавкнул и ударил передней правой лапой по полу, словно подтверждая, что Валерка прав, и это, действительно, он.

– Вот это да, – сказал Руди Шнайдер. – И верно Чарли. Здорово, приятель!

Солдаты радостно окружили собаку (если это собака, изумлённо подумал Мартин, в жизни не видел таких собак. Впрочем, как выясняется, я много чего в жизни не видел…). Её трепали за ушами, пожимали правую лапу, которую пёс охотно протягивал, слышались возгласы:

– Привет, Чарли!

– Какая встреча, Чарли!

– Красавец! Да ты совсем не изменился, как я вижу!

– Узнал, узнал! Гляди, смеётся, ах ты, морда лохматая!

– Ну, теперь и караулов не надо.

– И еду нам принёс, умница!

– Ты откуда здесь взялся, псина?

– Познакомься, Чарли, – сказал Велга, – с нашими друзьями. – Он махнул рукой остальным, держащимся поодаль. – Идите сюда, это Чарли. Он не тронет, и он вам рад.

– Кто это? – спросил Мартин у Велги, – когда церемония знакомства была завершена, и все опять расположились рядом с камином в ожидании, пока Малышев и Свем разделают свинозайца и приготовят ужин.

Велга, не вдаваясь в особые подробности, поведал о расположенном в странном месте Замке, куда они пришли, чтобы активировать нуль-бомбы и остановить Воронку Реальностей, и необыкновенном псе, которого они встретили при входе на мост, ведущем к Замку[4]

– Мы назвали его Чарли, – закончил он. – Аня утверждала, что он и не собака вовсе, а только имеет вид собаки. Так или иначе, Чарли пару раз спасал нам жизнь, без него нам вряд ли удалось бы сделать то, что мы должны были сделать.

– Правда, в конце концов, мы всё равно все умерли, – не преминул добавить Валерка Стихарь. – Точнее, как и подобает солдатам, героически погибли.

– Но нас воскресили, – сказал Дитц и подмигнул Владу. – Это к вопросу о магии. Теперь мы снова встретили Чарли, и что-то мне подсказывает, – неспроста.

– Ох, только не это, – протестующе замотал головой Шнайдер. – Хватит с меня одной смерти.

– Когда-нибудь явится и вторая, – философски заметил Валерка. – Не дрейфь, рыжий. Бог не выдаст – свинья не съест.

– Гляди сам, чтобы штаны сухими остались, – буркнул Курт. – Можно подумать, тебе понравилось.

– А то нет, – ухмыльнулся Стихарь. – Это вам всем было больно. Сочувствую, конечно. Я же сидел себе, прихлёбывал спирт, и у меня до конца света оставалось целых две сигареты и аж пятнадцать минут времени.

Мартин и Влад переглянулись, и Влад расширил глаза и едва заметно покачал головой. Они поняли друг друга. Чем дольше продолжалось их знакомство с этими людьми, тем всё более невероятным казалось то, что им пришлось взять на себя. При этом о своих приключениях, подвигах и даже смерти они говорили как о чём-то само собой разумеющемся. Подумаешь, спасли мир ценой собственной гибели. Мы же опять живы, верно? Значит, не стоит и волноваться по данному поводу.

– Аня была права, – заявила Нэла. Она сидела рядом с Чарли и почёсывала его за ухом. Чарли явно был не против. – Это не собака.

– А кто? – спросил Никита. – Подожди, сам догадаюсь. Это некий могущественный дух, который принял вид собаки, так как ему необходимо выполнить некое предназначение.

– Исправить карму, – хмыкнул Влад.

– Реинкарнация? – иронично приподнял бровь Мартин. – Как интересно.

– Надо же, – заметил Карсс. – Я понимаю, о чём вы. У нас, сварогов, тоже есть похожие верования.

– Не вижу ничего странного, – сказал Влад. – Нас и внешне друг от дружки не отличить. Значит, и в сказки мы одни и те же верить должны.

– Не верить в сказки, когда сидишь рядом с настоящей феей, – это очень по-человечески и по-мужски, – сказала Нэла.