Стрела любви - Моника Маккарти

— Не вмешивайся, Джейми, — буркнул Макгован. Йен ни разу не слышал, чтобы кто‑нибудь когда‑нибудь так называл Дугласа — Джейми. — Между прочим, я думал, ты рад моему приезду.

Дуглас сжал кулаки и двинулся к Макговану, но тут Эдвард проговорил:

— Я же велел тебе не вмешиваться, Дуглас. Макгован — мой человек и хороший воин. Мне все равно, что было между вами в прошлом. — Он посмотрел на Макгована. — Но кое в чем я вынужден с ним согласиться. У тебя должно быть чертовски хорошее объяснение.

— Оно есть! — вклинилась Маргарет. — Он защищал меня.

Йену услышанное не понравилось. Очень не понравилось. Так что не только Дуглас в этот момент сжимал кулаки.

Маргарет прикусила губу и покраснела, а Йен помимо воли почувствовал возбуждение.

— Эти люди ошибочно приняли меня… за другую, — вновь заговорила Маргарет. — Макгован вежливо сказал им об этом. А Капитан набросился на него. Макгован же не стал защищаться. — Она взглянула на Эдварда. — Вероятно, он следовал правилу не драться со своим командиром, а просто попытался остановить его. Только после того, как удар получила я, он дал сдачи. Надеюсь, он не будет наказан.

Все, конечно, поняли, за кого ее приняли. Йен должен был рассвирепеть, но, к собственному изумлению, был безмерно горд. После словесной атаки Эдварда и признания, что ее приняли за шлюху, Маргарет держалась с потрясающим спокойствием и уверенностью. Ею невозможно было не восхищаться. Сейчас она была похожа на ту юную девушку, в которую он когда‑то влюбился: бесшабашную отчаянную девчонку, знавшую себе цену. И ей было наплевать на то, что думали о ней другие.

Даже Эдвард был впечатлен. В чем‑то он все же был схож со своим старшим братом — обоих воспитывали в рыцарстве. Вот оно и проявилось.

— Я не стану наказывать мужчину, защитившего честь женщины, — торжественно заявил брат короля и после паузы добавил: — Любой женщины.

Маргарет, похоже, такое решение устроило (хотя Йен остался недоволен). Ее лицо просветлело, и она проговорила:

— Тогда… Я думаю, будет лучше, если мы все забудем об этом недоразумении.

Почувствовав на себе взгляд Йена, Маргарет повернулась к нему и тотчас же поняла: ее муж никогда ничего не забудет.

Маргарет пыталась убедить себя в том, что все это ничего не значило, и была очень благодарна Йену. Ведь он защищал ее! Дело не только в том, что муж едва не убил мерзкого Капитана (она мудро решила никому не говорить, что негодяй хватал ее за грудь). Йен сказал Брюсу, что в случившемся шесть лет назад ее вины нет.

А сам‑то он в это верил?

Увы, Маргарет понимала, что выяснить это будет сложно. Она не обольщалась относительно спокойствия, с каким он держался. Под налетом внешней невозмутимости бушевал ураган, и она находилась в самом его центре. Почему это ее возбуждало — она не понимала.

По всем понятиям она сейчас должна была испытывать страх, ужас, трепет, но никак не возбуждение. Хотя… Каким бы ни был Йен, она точно знала, что он все равно ее не обидит. Но, конечно же, муж ужасно злился.

Как только за ними опустился полог палатки, он выкрикнул:

— О чем ты думала, когда явилась сюда?

— Я сочла, что ты передумал.

— Ты сочла… что?

Маргарет не привыкла, чтобы на нее кричали, и поморщилась.

— Раньше ты так не орал.

У Йена от злости побелели губы, и Маргарет поняла, что его терпение на исходе.

— Я бы сказал, что раньше ты не создавала столько проблем, но это было бы неправдой, верно?

Она грустно улыбнулась.

— Возможно, что так. Хотя могу заметить — всего лишь для полной ясности, — что теперь я, как правило, вообще не создаю проблем.

Йен возмущенно фыркнул.

— Какого дьявол ты решила, что я передумал?

Маргарет распахнула плащ, чтобы показать платье, и заулыбалась.

— Из‑за этого платья, разумеется. Я считала, что это твой способ извиниться за то, что был такой задни… — Она замолчала, сделав вид, что слово вырвалось у нее случайно, хотя они оба знали, что это не так. — За то, что ты был таким грубым.

Йен, судя по всему, не оценил ее деликатности.

— Ты отлично знаешь, что это не было извинением.

— Нет? — Она приподняла брови. — Очень жаль. Кстати, у тебя все в порядке? Ты выглядишь немного напряженным.

Его глаза вспыхнули бешенством, и Маргарет тотчас пожалела, что дразнила его. Ничего подобного она себе не позволяла уже… У нее сжалось сердце. Почти семь с половиной лет прошло с первого дня их брака.

— Мне следовало оставить тебя в монашеском платье. Быть может, тогда на тебя не стали бы глазеть все вокруг.

Маргарет пожала плечами.

— Возможно. — Существовал только один человек на свете, от которого ей хотелось бы получать знаки внимания. Но он больше не хотел ее.

Или хотел?

К сожалению, он снова был абсолютно невозмутим.

— Я отвезу тебя обратно в монастырь.

Маргарет покачала головой.

— Я все равно вернусь. Тебе придется запереть меня.

— Не искушай меня! — прорычал Йен.

Маргарет обвела глазами палатку, страшась заметить следы присутствия другой женщины. Ничего подобного не обнаружив, она облегченно вздохнула.

Сказать, что в палатке все было очень просто, значит, не сказать ничего. В противоположных концах стояли две деревянные кровати. То есть деревянными были только каркасы, перевязанные, судя по всему, канатами для матраса. Сверху лежали пледы и шкуры животных — для тепла и комфорта. В одном углу располагался стол, заваленный пергаментными свитками. Также были два сундука, еще один стол, пара табуреток, несколько масляных ламп, жаровня… и больше ничего.

Его мать была бы в шоке.

— В этой палатке нет женщины, не так ли?

Маргарет не ждала ответа, но услышала его. После долгой паузы Йен буркнул:

— Здесь живет еще и Ламонт.

Маргарет заулыбалась.

— Прошу тебя, позволь мне остаться, Йен. Обещаю: я не буду мешать, — а если разрешишь, даже помогу.

Она сама не поняла, что прикасается к мужу, пока он не уставился на ее руку, державшую его за рукав.

— Помочь? Каким образом?

Ей всего лишь показалось — или в его голосе действительно прорезалась легкая хрипотца? В сердце Маргарет вспыхнул огонек надежды.

— Позволь мне поговорить с отцом. Я сумею убедить его отпустить Эхана.

Йен решительно покачал головой.

— Нет. Слишком опасно.

— Но отец никогда не причинит мне зла, — возразила Маргарет.