За сладкое приходится горько платить - Артем Черкизов

Позвонили — внутри никакого движения.

— Выбиваем дверь.

— Может, лучше, расковырять замок?

— Выбивайте, только там уже поосторожнее.

Дверь, привыкшая к бесцеремонному обращению, слетела с петель после первого же удара. Оперативники ворвались в квартиру, готовые при малейшей опасности открыть огонь на поражение. Морозов по пути сюда их тщательно проинструктировал, рассказал, с кем, возможно, придется иметь дело. Но квартира встретила их пустотой. Кроме кровати, на которой спала мертвецки пьяная женщина, не было никакой мебели. Женщина, как понял майор, и являлась матерью спутницы того, кто его интересовал. Она спала в одежде, давно не мытые волосы спутались, лицо было покрыто испариной, в комнате царили застоявшийся запах спиртного и испорченной пищи.

— Видно, не слабо приняла вчера, — заметил кто-то.

Женщину пытались растолкать, но она отбивалась, мычала что-то нечленораздельное, и майор, сообразив, что сейчас от нее ничего не добьешься, распорядился погрузить ее в машину прямо в таком состоянии.

— Привезете и сразу же попробуйте привести ее в чувство, — распорядился Морозов. — Она мне нужна срочно. Что хотите, то и делайте, но чтобы через пару часов с нею можно было общаться.

В квартире осталась работать группа, снимали отпечатки пальцев, делали обыск. Да что на голых стенах найдешь?

* * *

Керим вернулся в гараж, сел напротив пленницы:

— Ну, что, красавица, говорил я с твоим пареньком, не хочет он тебя выкупать. Что делать будем?

Елена не знала, что сказать. Она не верила, что Малыш вот так возьмет и бросит ее на произвол судьбы. Но кто его знает? В этой проклятой жизни никому верить нельзя до конца. Если родная мать додумалась подложить ее под своего любовника, то чего ожидать от других?

— Делайте, что хотите, — обреченно опустила она голову.

— Зря ты так говоришь, — покачал головой Керим. — Ты ведь еще не знаешь, даже представить себе не можешь, что тебя ожидает. Жалко мне тебя, молодая ты, тебе жить и жить. Хоть скажи, бабки он все потратил или нет?

Елена подумала, что если она ответит на этот вопрос, ничего существенно не изменится, это не будет предательством.

— Нет, не потратил, — сказала, не поднимая головы.

Ей было страшно смотреть в глаза Кериму.

— Значит, есть у него за что тебя выкупить.

— Вы говорили с ним?

— Я же сказал, не хочет он тебя выкупать.

— Не верю.

— Как хочешь.

Керим оставил ее в покое, отвернулся, задумался. Как ему вернуть деньги? Можно было собрать несколько своих бывших боевиков, пообещать им хорошую плату, но где гарантия, что они уже не продались с потрохами Долгорукому или какому-нибудь новому хозяину? Сейчас только он знает, где бабки, а если узнает еще кто-то?

— Собирайся, поедем, — сказал он Макароннику. — Ее тоже затолкай в машину.

Елена с надеждой взглянула на Керима.

«А вдруг повезут меня сейчас менять на деньги?» — мелькнуло в голове, но тут же она поняла, что это не более, чем ее желание и что вряд ли все закончится для нее благополучно.

— Пожрать бы что-нибудь, — проворчал Макаронник, — а то со вчерашнего дня ничего не ели.

— По дороге возьмем, — сказал Керим. — Поехали!

Он уже решил для себя, что делать. Нет, сейчас он не станет рисковать козырной картой, оказавшейся у него на руках. Он попробует убить сразу двух зайцев. Давно ему следовало это сделать: податься в соседний город, в Славянск, откуда присылали к нему гонцов наркодельцы, сговориться с ними конкретно, черт с ним, пойти даже на самые невыгодные условия, но вернуться сюда с крепкими ребятами, привыкшими ходить на подобные дела, с их помощью свалить Долгорукого, а между делом убрать и этого парня. Там, где десять трупов, одиннадцатый много места не занимает.

Елену посадили на заднее сиденье, Макаронник устроился рядом. Руки у нее были связаны и прикрыты кожаной курткой. Девушку сразу же строго предупредили:

— Вякнешь, где не надо, смерть! Первая пуля — тебе.

А Елене и самой не было резона звать на помощь милицию: она уже завязла по горло в делах Малыша. Пока она думала лишь о том, куда они едут. Керим остановился возле большого магазина и послал Макаронника за едой. Скоро тот вернулся с пузатым пакетом, набитым разными продуктами. Пока он бегал, Керим попробовал поговорить с Еленой.

— Ты не бойся: пока будешь делать, что я тебе говорю, — ничего плохого с тобой не случится. Но вздумаешь дурить, ставь на себе крест. Никто и не узнает, где тебя зароют. Но прежде, чем помахать лопатами, мои ребята хорошенько над тобой поработают.

Елена слушала его монолог и ей хотелось плакать. Но внутренний голос требовал, чтобы она не плакала, а, наоборот, дала волю злости. Малыш ей как-то сказал, что человек в ярости гораздо легче переносит невзгоды.

Вернувшийся из магазина Макаронник тут же с помощью здорового ножа с выкидным лезвием наделал всяких бутербродов, достал три бумажных стаканчика, три бутылки пепси. Довольный собой заулыбался, потирая руки.

— Ну точь-в-точь, как в Макдональдсе!

— Развяжи ее, — разрешил Керим. — Мы тут с ней поговорили, и она сказала, что будет себя вести хорошо.

Макаронник развязал Елене руки, и они принялись есть. Елена, к своему удивлению, вдруг почувствовала, что страшно голодна. В считанные минуты с едой было покончено. Счастливее всех выглядел Макаронник. Он даже попробовал подмигнуть Елене.

До Славянска было часа три — четыре езды для иномарки и чуть побольше для «жигуля». Но Керима расстояние нисколько не волновало. Подумаешь, все равно день пропал. Гнать на полной скорости он не собирался. Еще не хватало попасть в руки гаишников. Поэтому они двигались с прогулочной скоростью, не больше семидесяти.

* * *

Перед Морозовым сидела женщина сорока лет, правда, столько ей было по документам, на самом же деле она выглядела куда старше. Над ней как следует поработали, чтобы привести в нормальное состояние. В процедуру входили холодный душ, промывание желудка, стимуляторы. В общем, на данный момент она могла слушать, кое-что понимать и иногда отвечать.

— И давно она от вас ушла? — спросил Морозов у женщины.

— Они с моим вторым мужем никак не могли найти общий язык, — рассказывала та, — потом очень сильно поругались, и она сказала, что будет жить отдельно.

— А чего они не могли поделить? — спросил майор.

— Да так, — как-то странно пожала плечами женщина, отводя в сторону взгляд. — Может, все из-за того, что я с ним жила нерасписанная?

— Как его зовут?

— Не помню фамилии.

— Работает где?

— Кто ж его теперь знает?