Мой учитель Филби. История противостояния британских и отечественных спецслужб, рассказанная с юмором и драматизмом - Максим Баженов

А вот развал СССР ему, скорее всего, не снился даже в самом фантастическом сне! Впрочем, как и всем нам, советским гражданам, а вместе с нами и лучшим аналитикам западных спецслужб.

– Филби верил, что социализм может стать реальностью. Расскажите об этой мечте. Как он работал на достижение этой меч ты в своей школе?

– Я уже упомянул о том, что, на мой взгляд, Ким был коммунистом-идеалистом. Он с юношеских лет мечтал о справедливом обществе, где все будут равны. А что, собственно, плохого в этой сказке, хотя она вряд ли достижима в реальной жизни? О социалистической мечте Кима мы с ним не говорили ни на семинарских занятиях, ни в личных беседах. Самым близким к этой теме была поездка Кима с женой Руфиной на Кубу в семьдесят восьмом году. Их принимал лично Фидель Кастро.

Филби долго находился под глубоким впечатлением от увиденного, его окрылило то, как кубинский народ под руководством своего харизматического лидера строил новое общество. Кстати, на видном месте в кабинете Кима всегда висел огромный портрет Че Гевары, полученный в подарок из Гаваны.

– Что думал Филби о политике и действиях Леонида Брежнева? А о Михаиле Горбачеве? Что одобрял и что нет?

– Филби даже в пожилом возрасте был человеком очень энергичным и деятельным. «Дали бы мне управлять каким-нибудь конкретным участком, например строительной компанией или таксопарком. Я бы уж навел там полный порядок», – говорил он. Поэтому его не могла не раздражать застойная, бездеятельная атмосфера брежневских времен. Говорят, он выключал телевизор, когда в девятичасовой программе «Время» появлялся престарелый Брежнев.

Эпоха перестройки, начавшаяся в восемьдесят пятом году, которая ассоциируется с именем Михаила Горбачева, взбодрила Филби, он с интересом следил за оживившейся политической жизнью в стране, за процессами либерализации. Но окончательных выводов относительно того, что происходило в то время, ему не суждено было сделать. Он ушел из жизни в разгар перестройки, в мае восемьдесят восьмого года. Нам остается только гадать, что сказал бы он по поводу последовавших за перестройкой событий.

Если честно, мне видится некая предопределенность в его уходе из жизни именно в последние годы существования Союза. Ведь Ким, как и вся его деятельность, полностью принадлежал к эпохе СССР. Возможно, он понимал, что вот-вот закончится его эпоха, а вместе с ней и смысл жизни.

– Почему советское руководство не воспользовалось талантами и умениями Филби?

– Правильней будет сказать так: воспользовалось, но далеко не в полной мере. Ким рассказывал, что, когда приехал в Советский Союз, был подобен переполненному котлу. У него было огромное количество ценнейшей информации, которая, как он считал, могла стать очень важным подспорьем в выстраивании внешней политики СССР, не говоря уже о работе против западных спецслужб. По мнению Филби, его потенциал не был в достаточной степени использован, и он был этим разочарован.

Почему так произошло? Наверное, потому, что к нему относились как к списанному материалу. Он считал себя кадровым советским разведчиком, а в Москве всегда числился как агент, очень ценный, но не более. Кроме того, как об этом ни больно говорить, его до самого конца считали чужаком и полностью не доверяли. Посудите сами, к работе с молодыми оперативниками Филби был допущен только в семьдесят пятом году, а выступить с лекцией перед руководящим составом ПГУ в ясеневской штаб-квартире разведки его пригласили лишь в семьдесят седьмом, на пятнадцатом году проживания Филби в СССР. Да и в восьмидесятые годы, незадолго до смерти Кима, некоторые консервативно настроенные деятели от разведки ворчали по поводу того, что он, дескать, непозволительно диссиденствуст и, кто его знает, может, продолжает работать на англичан.

– Что думал Филби об Андропове? Что одобрял и что нет? А о Черненко?

– Насколько мне известно, у Филби была как минимум одна личная встреча с Юрием Владимировичем Андроповым, когда тот был Председателем КГБ СССР. Ким неизменно отзывался об Андропове с большим уважением. О его отношении к Черненко я никогда не слышал. Да и не стоило о Константине Устиновиче рассуждать. Всем и так было ясно, что это временная, проходная фигура на посту высшего руководителя нашей страны.

– Можно прокомментировать, если бы советские руководители, особенно Горбачев, прислушивались к советам Филби, какой был мир сейчас?

– Если бы… У Филби, к великому сожалению, никогда не было прямого доступа к высшему руководству страны. Насколько мне известно, даже с начальниками разведки у него были лишь эпизодические церемониальные встречи. Все остальные контакты происходили на уровне среднего звена разведаппарата. Увы, такое вот отношение было к пенсионеру Филби. А Киму было что посоветовать советским руководителям. К примеру, предостеречь от афганской авантюры. Он прекрасно знал о провальных попытках англичан завоевать эту страну в девятнадцатом веке. Многое знал Ким о глубинных, тщательно скрываемых противоречиях между ведущими западными странами, поэтому его советы могли стать действенным подспорьем в выработке более гибкой внешней политики, чем та, что существовала тогда у СССР. Да и по другим вопросам его мнение было бы очень ценным.

Хотите пример его профессионального творческого потенциала?

Как-то раз, обсуждая с коллегой и другом из социалистической Болгарии очередное выдворение из Англии советских разведчиков, Ким шутливо заметил:

«На месте шефа МИ-5 я бы выгнал не разведчиков, а чистых дипломатов. Тем самым внес бы противоречие в высшее советское руководство, вбил клин между министром иностранных дел Громыко и председателем КГБ Андроповым».

Шутка, конечно, но она свидетельствует о неординарных, нелинейных подходах Филби к решению политических проблем. Представляете, сколько полезных идей он мог бы подсказать, если бы к нему чаше и внимательней прислушивались?

– Думал ли Филби о возможности сотрудничества между разведслужбами разных стран? Как он представлял это сотрудничество?

– Эту тему мне с Кимом не приходилось обсуждать. Думается, такое сотрудничество часто бывало в прошлом, правда, между союзными государствами. Сам Ким был координатором сотрудничества между британской Сикрет Интеллидженс Сервис и ИРУ. До этого, во время Второй мировой войны, он видел, как английские спецслужбы нарушали свои обязательства по передаче союзному государству, СССР, важных разведданных о гитлеровской Германии, пытался ликвидировать этот пробел своей собственной деятельностью.

Внешняя разведка постсоветской России установила партнерские отношения с разведслужбами всех крупнейших стран, но партнерство это, насколько я знаю, особенно с западными странами, идет ни шатко ни валко. Вроде бы ясны сферы сотрудничества – борьба с терроризмом, наркотрафиком, отмыванием денег, нелегальным оборотом оружия. Но на практике не все и далеко не всегда получается из-за различий национальных интересов и трактовки терминов. Для нас, к примеру, кто-то террорист, а для западных партнеров – инсургент, повстанец, борющийся с кровавым диктаторским режимом, и наоборот.