Пепел над океаном - Сабина Рейн

– Как ты узнала о Лорен? – спокойно спрашивает он, обдавая меня горячим, пахнущим сигаретами дыханием.

– Она сама сказала.

Я пытаюсь сдержать нахлынувшие слезы. Не думала, что мне станет так больно оттого, что он пойдет налево. Ведь мы никто друг другу, только люди, сдерживающие обоюдное желание.

Его ладонь ложится на мою щеку, а большой палец не спеша поглаживает подбородок.

– Прости меня, ладно? Я обещаю, что этого больше не повторится. Пожалуйста, давай заключим договор по новой, молю тебя, Амали. Я… я пока не готов остаться без тебя.

Ответ висит на языке, и я всеми силами пытаюсь произнести его, то открывая, то захлопывая рот.

– Простишь? – надежда, смешанная с дрожью волнения, звучит в его голосе.

Глубоко вздохнув, я киваю:

– У тебя есть три шанса, Ник. Но я надеюсь, ты не будешь использовать их все.

Ник

Меня накрывает волна облегчения. Желание ударить Лорен головой о стену начинает отступать. Амелия в моих руках, и большего не надо. Она простила меня, и я вновь обрел возможность дышать.

Когда я выпроваживал Лорен за дверь, велел, чтобы она держала рот на замке и забыла о случившемся. Только после этого я сел на кровать и обхватил голову руками. До меня дошла вся суть того, что я натворил. На месте Амелии я бы ни за что себя не простил. Я подлец, ублюдок, кретин.

Мне поистине стыдно за то, что я сделал. Мое извинение было искренним, оно исходило от самого сердца. Прижав к себе Амелию, я зарываюсь в ее влажные и кучерявые от мелкого дождя волосы и ощущаю прилив крови. Ее запах всегда сводит меня с ума.

Почувствовав, как она неуверенно кладет руки мне на шею, я отстраняюсь, заглядывая в ее глаза. Неужели я действительно собираюсь уйти от этой девушки? Если это так, то почему я позволяю себе привыкать к ней? Почему я робею в ее присутствии?

– Поехали, отвезу тебя в общежитие, – сипло произношу я и веду в сторону парковки.

На мне серая шапка, поверх нее накинут капюшон черной толстовки. Я впервые радуюсь тому, как оделся, ведь в любой момент я могу прикрыть глаза и застегнуться, чтобы защититься. От кого? От Амелии, которая не сможет увидеть боль в моих глазах и вместе с тем открытую для нее нараспашку душу.

Подойдя к машине, я смотрю на часы, чтобы понять, сколько сейчас времени, а после перекидываю брелок с ключами в другую руку и открываю перед Амелией дверь.

– Я и сама в состоянии это сделать, – рявкает она, садясь на пассажирское сиденье рядом с водителем. Хоть Амелия и простила меня, это не значит, что она перестала злиться.

Я обхожу автомобиль и плюхаюсь на водительское кресло.

– Я знаю, что ты можешь о себе позаботиться, но, пожалуйста, не будь такой недовольной.

– Ты изменил мне, – выпаливает она. Я вижу, как ее глаза удивленно распахиваются. Видимо, Амелия сама не ожидала, что это скажет.

– Измена – понятие для тех, кто встречается или живет вместе, а не для нас, – безэмоционально отвечаю я и сразу жалею о своих словах, замечая, как она морщится.

– В любом случае измена и предательство стоят рядом.

Пока мы ехали, Амелия уснула, и я вновь повторил то, что уже делал, когда в прошлый раз вез ее в общежитие с работы, – поехал на пляж. Мне это необходимо в данную секунду, и я хочу, чтобы Амелия была рядом.

Припарковавшись, я хочу выйти, но меня хватают за запястье.

– Я хочу поговорить о том, что произошло между тобой и Лорен. – Ее голос больше похож на писк.

– Ты же спала, – недовольно бурчу я и захлопываю открытую дверь. – Что именно ты хочешь узнать? И, главное, зачем?

– Я просто хочу понять, почему ты пошел к ней, а не ко мне. Ты ведь знаешь, Ник, я бы не убежала.

Я откидываю голову на спинку сиденья и прикрываю глаза. Внутри все сжимается, потому что я не хочу говорить правду. Но она ее заслуживает. Амелия имеет право задавать вопросы.

– Когда я был с Лорен, то представлял тебя на ее месте, честно. Ты даже представить не можешь, сколько сил нужно, чтобы сдерживать себя каждый раз, когда ты оказываешься рядом. Это тяжело, Амали, но я буду контролировать себя столько, сколько смогу. Пока еще рано для нашей близости. Я хочу, чтобы мы задохнулись от страсти, когда этот момент наступит.

Она молчит достаточно долго, чтобы я начал беспокоиться. Видно, как быстро поднимается и опадает ее грудь. Мои слова, как и ожидалось, произвели на нее эффект.

– Но зачем это? Почему ты не можешь просто взять то, что тебе предлагают, буквально суют в руки?

– Я хочу, чтобы ты чувствовала меня каждой частичкой своего тела, и я хочу, чтобы ты не забывала о времени, проведенном со мной, очень долго.

– Иными словами, твой уход должен будет оставить такой болезненный след, из-за которого я окончательно пожалею.

Я ничего не отвечаю на это. Наверное… наверное… именно этого и хочу. Но происходящее сводит меня с ума. Рядом с Амелией я становлюсь другим. И теперь я понимаю, что мой уход принесет страдания не только ей, но и мне. Причем одинаковые по силе.

– Тебе не кажется, что ты запутался? – спрашивает она, сжимая губы и пытаясь найти ответ в моих глазах.

– Что ты имеешь в виду?

– Зачем ты добр к человеку, которого вскоре выкинешь из своей жизни? Зачем помогал ему, целовал и ласкал?

– Помнишь вечеринку, где я предложил тебе дружбу? – задаю вопрос я, и Амелия кивает. – Я не шутил тогда. Какую бы боль я ни причинил тебе, наша дружба навсегда останется настоящей. Я не раскидываюсь пустыми словами. Мне хочется быть тебе хорошим другом, а не просто человеком, который использует тебя и оставит с дырой в груди.

И это чистая правда. Амелия должна видеть во мне надежного человека. Верного друга. Неважно, когда я уйду и как это произойдет, помимо плохих воспоминаний, у нее останутся и хорошие. Пускай обо мне вспоминают не только со слезами на глазах, но и с широкой улыбкой!

Ник

С тех пор как я отвез Амелию в общежитие, прошло двое суток. Все это время я пытаюсь бороться с желанием встретиться с ней и побыть наедине. С каждым днем меня тянет к ней все сильнее и сильнее. Кажется, еще чуть-чуть – и я начну жить от встречи до встречи с ней.

Я искренне сожалею о том, что предал ее доверие. Мне по-прежнему стыдно за содеянное. Как будто я какой-то мальчишка, который не может себя контролировать. Также я понимаю, что, как бы то ни было, Амелия до сих пор на меня злится.

Я сказал себе, что еще немного, и вновь придется просить у нее прощения. Мне удается придумать, как это сделать, и от предвкушения чешутся руки.

В полном одиночестве я лежу в своей постели, играю в бильбоке, видавшее лучшие времена. Заложив одну руку за голову, я думаю о том, что успело произойти за несчастные полтора месяца. Моя жизнь никогда не была настолько насыщенной.