Тайна Магдалины - Кэтлин Макгоуэн

Наконец, Морин заговорила. Она посмотрела на Тамми, ее голос звучал почти обвиняюще:

— Ты знала гораздо больше, чем хотела мне показать, там в Лос-Анджелесе, не так ли?

Тамми вздохнула и откинулась на спинку дивана:

— Мне действительно очень жаль, Морин. Тогда я не могла рассказать тебе все, что знаю.

«И все еще не могу», — печально подумала она, прежде чем продолжить: — Я не хотела тебя пугать. Ты никогда бы совершила эту поездку, и у нас бы не было этой возможности.

— У нас? Ты имеешь в виду себя и Синклера? Ты тоже член его Общества Синих Яблок?

— Не все так просто. Послушай, Синклер сумеет защитить тебя.

— Потому что считает меня своей золотой девочкой?

— Да, но и также потому, что он действительно заботится о тебе. Я вижу это. Но Берри также чувствует свою ответственность. Он привел тебя на заклание, как того пресловутого пасхального агнца, в честь которого ты носишь свою фамилию, когда показал тебя всем в том проклятом платье. В своем возбуждении он не подумал об этом.

Морин сделала еще один глоток густого красного вина.

— Так что, по твоему мнению, я должна сделать? Это для меня чужая территория, Тамми. Мне следует уехать? Просто забыть обо всем, что случилось, и вернуться к своей жизни? — Она иронично усмехнулась. — Что ж, нет проблем.

Тамми посмотрела на нее с симпатией.

— Может быть, тебе следует так поступить ради спасения жизни. Берри может завтра же незаметно вывезти отсюда тебя и Питера. Это убьет его, но он так сделает, если попросишь.

— И что потом? Я возвращаюсь в Лос-Анджелес, где всю оставшуюся жизнь меня преследуют ночные кошмары и видения? Где страдает моя работа, так как я уже никогда не смогу смотреть на историю прежним взглядом, но не рискую продолжить исследования, потому что какие-то мрачные типы могут мне навредить? И кто эти опасные люди? Почему они так сильно хотят, чтобы пророчество не исполнилось, что готовы ради этого убивать?

Тамми встала и начала ходить по комнате.

— Есть несколько групп, которые явно заинтересованы в том, чтобы держать в тайне взгляды Марии Магдалины. Это, конечно, традиционная Церковь. Но они не опасны.

— Тогда кто? Черт возьми, Тамми, я устала от загадок. Кто-то должен мне все объяснить, и я хочу получить ответ быстро.

Тамми грустно кивнула.

— И ты получишь его утром. Но не мое дело давать его тебе.

— Тогда где Синклер? Я хочу поговорить с ним. Сейчас.

Тамми беспомощно пожала плечами.

— Боюсь, что это невозможно. Он уехал вскоре после того, как ты покинула его кабинет. Я не знаю, куда поехал Берри, но он сказал, что вернется очень, очень поздно. Он расскажет тебе все утром, я обещаю.

Но к тому времени, как Беранже Синклер вернулся в замок Синих Яблок, мир изменился.

…Прибытие Исы было определенно замечено всеми властями Иерусалима, от священников в Храме до гвардии Пилата. Римляне были озабочены Пасхой. Они боялись восстания или мятежа, вызванного каким-либо подъемом иудейского самосознания или национализма. И так как среди нас были зилоты, Пилат взял нас на заметку.

У некоторых из нас есть братья среди священников. Они сообщили нам, что первосвященник Каиафа, зять Ионафана Анны, который так презирал нас, держит совет об «этом назарянине, называющем себя мессией».

Я уже высказывалась в прошлом об этом человеке, Анне, и здесь скажу больше о его деяниях. Но я делаю это с одним предостережением: не осуждайте многих за действия одного человека. Ибо священники — такие же люди, как и все остальные. Одни добры и справедливы в сердце своем, другие же — нет. Есть те, кто следовал приказам Ионафана Анны в те мрачные дни — священники и простые люди. Некоторые делали это, потому что подчинялись Храму, будучи добрыми и праведными людьми, как мой собственный брат, когда он сделал этот ужасный выбор.

Наш народ сбит с пути продажными вождями, слеп к истине из-за тех, чьей обязанностью было дать им нечто большее. Некоторые противостояли нам, потому что боялись, что еще больше прольется крови иудеев, и хотели только обрести мир для людей на время Пасхи. Я не могу винить никого за этот выбор.

Следует ли нам осуждать тех, кто не видел света? Нет. Иса учил нас, что мы не должны остерегаться их; мы должны простить им.

Аркское Евангелие от Марии Магдалины,

Книга Учеников

Замок Синих Яблок

25 июня 2005 года

Морин вернулась в комнату с тяжелым чувством тревоги и страха. Она перебирала в голове то, что услышала, и не представляла, что делать со всем этим. Она медленно переодевалась, чтобы лечь в кровать, пытаясь размышлять, но в голове у нее все перемешалось от обилия впечатлений и слишком большого количества выпитого вина. «Напрасный труд, — подумала она про себя, — мне ни за что сегодня не уснуть».

Но, как только она подчинилась уютным объятиям роскошной кровати, через несколько минут сон предъявил на нее свои права. Как и видение.

Маленькая женщина в красном покрывале осторожно шла в темноте. Ее сердце быстро стучало, пока она пыталась поспеть за двумя мужчинами и их большими шагами. Вопрос стоял: «все или ничего» — ужасный риск для каждого из них, но и самая важная задача в ее жизни.

Они быстро сбежали вниз по наружной лестнице; это был самый рискованный момент их путешествия. Ночью в Иерусалиме они были беззащитны и могли только молиться, что стражников отвлекут, как обещали.

Они с облегчением посмотрели друг на друга, когда приблизились к входу в подземелье. Никакой стражи. Один человек остался снаружи, чтобы караулить. Другой мужчина, знавший путь по коридорам тюрьмы, продолжал вести за собой женщину. Он остановился перед тяжелой дверью, вытащив ключ, который прятал в складках своей туники.

Он посмотрел на женщину и что-то решительно сказал ей. Все они знали, что есть очень мало времени, прежде чем они рискуют быть обнаруженными, а она больше всех.

Мужчина повернул ключ в замке и открыл дверь, чтобы пропустить ее, и быстро закрыл за ней дверь, чтобы дать женщине и узнику побыть одним.

Она не знала, чего ожидала, но только не этого. С ее прекрасным мужем жестоко обошлись. Одежда его была разорвана, лицо в синяках. И все же, несмотря на свои раны, он тепло и с любовью улыбнулся женщине, когда она бросилась в его объятия.

Только на краткий миг он обнял ее, ибо время работало против них. Потом он взял ее за плечи и начал давать указания — неотложные, решительные распоряжения. Она кивала снова и снова, уверяя его, что все поняла и все его пожелания будут выполнены. Наконец, он нежно положил руку на ее выпуклый живот и дал самое последнее указание. Когда он закончил, она последний раз упала в его объятия, мужественно стараясь сдержать рыдания, которые рвались из груди.