Белоповстанцы. Книга 2. Борьба белых повстанческих отрядов на амурской границе - Борис Борисович Филимонов

бронепоезд отскочил назад за лесок, но, однако, через некоторый промежуток времени он вновь повел атаку. Видимо пристрелявшись по белым за время первого своего выхода, он бил теперь по колонне, имея чуть ли не все 100 % попадания, – белая колонна была взята в вилку, чему во многом содействовало положение колонны белых, вытянувшейся длинной кишкой вдоль полотна железной дороги. Между тем белые батареи не подобрали себе целей, не пристрелялись по ним. Общего руководства огнем у белых не было. Не было у белых батарей и наблюдательных пунктов. Все полагали, что стоят здесь временно, что это еще «не настоящий бой», а потому считали вполне достаточным наблюдать бронепоезд с полотна железной дороги, находясь в нескольких шагах от своих орудий. Впрочем, никаких наблюдательных пунктов на данном участке местности не имелось, и все, что можно было сделать помимо предпринятого, так это выслать артиллеристов-наблюдателей в сторону и в пехотные цепи.

Волжская батарея «чаевала», когда красный бронепоезд выскочил во второй раз из-за леса. От его огня батарее этой стало «жарко», были потери и в 1-м стрелковом артиллерийском дивизионе.

Время шло. Попытка выкинуть вперед головную (Волжскую) батарею не увенчалась успехом, так как бронепоезд оказал решительное противодействие. Тогда генерал Сахаров в целях подавления огня броневика решил было выдвинуть два орудия на юг от полотна железной дороги. Генерал Сахаров приказал полковнику Романовскому выслать оба его орудия, но так как открытое поле, кочки, глубокий снег делали движение орудий весьма затруднительными и облегчали красному броневику расстрел орудийных упряжек, для которых не имелось абсолютно никакого укрытия, то потеря орудий белыми становилась весьма и весьма возможной. Полковник Романовский поставил в известность генерала Сахарова об этом и соглашался на маневр при условии взятия Сахаровым на себя всей ответственности за потерю орудий. Генерал Сахаров задумался. Теперь он предложил двинуть на юг одно только орудие. Движение одного орудия должно признать еще более опасным и рискованным для выдвигаемого орудия, тем не менее орудие, назначенное от 1-го стрелкового артиллерийского дивизиона, пошло, но, так как командир орудия и прочие чины особого желания «куда-то переть» не имели, орудие очень скоро вернулось назад «из-за невозможности пройти». Следует указать, что дороги по южную сторону полотна совершенно не имелось, орудию пришлось двигаться шагом по целине, кони то и дело оступались, проваливались в ямы, спотыкались о кочки, постромки путались… Генерал Сахаров не удовлетворился неудачным выходом орудия 1-го отряда и приказал выдвинуть одно орудие от Воткинской батареи, но с последним произошла такая же история, как и с глудкинским орудием.

Согнав голубых к полотну железной дороги и поубавив пыл белых батарей, красный бронепоезд после второго своего выскока из-за леса в дальнейшем держался пассивно, так же как и белые.

Двинувшись на север по тропинке, камцы никак не могли охватить левый фланг красных: цепочка конных при движении белоповстанцев на них уходила все дальше на север. В конце концов, погнавшись за ними, камцы потеряли связь со своими. «Что они делают? Куда идут?» – недоумевали белоповстанцы, остававшиеся на линии железной дороги и наблюдавшие все удаляющихся и удаляющихся камцев. Этот отрыв камцев и приостановка наступления пластунов и уфимцев повлекли за собой выдвижение полков 1-го отряда вправо от линии, в лесок, где они расположились уступом за фронтом уфимцев. Это была контрмера на случай перехода врага в наступление. Но враг белых в наступление не переходил…

Полная неудача наступления пластунов и уфимцев к полдню стала вполне очевидной. Оба полка были морально потрясены. Оставшиеся в живых стрелки лежали зарывшись в снегу между телами павших. Потери были велики. Весьма возможно, что первое время, как то всегда бывает, цифра потерь преувеличивалась. Как оказалось позднее, пластуны потеряли убитыми и ранеными 111 человек, не считая обмороженных, уфимцы же потеряли всего до 140 человек. Потери пластунов – 111 человек – взяты из приказа по полку, причем из них было 43 убитых, а остальные 68 ранены.

1-я сотня пластунов, отчасти усиленная чинами 4-й сотни, лежала на совершенно открытом месте. 2-я же сотня в значительной степени была прикрыта от огня красных кустами и лесом. Крайний правый фланг 1-й сотни также подвергался меньшему обстрелу. В результате всего этого центр пластунов стал пустеть – бойцы оттягивались на фланги, где людей собирали командиры сотен – подполковники Бельский и Петцко. На левом фланге находился и помощник комполка – полковник Иванов, сам же комполка подполковник Ктиторов, при наступлении двигавшийся непосредственно за первой цепью в центре, после того как генерал Сахаров не дал ему из резерва 3-ю сотню, оставаясь за серединой расположения полка, оттянулся несколько назад.

Время шло. Огонь красных стал менее интенсивен. Белые полки продолжали оставаться на месте, приводя постепенно себя в порядок под огнем противника.

Часам к четырнадцати стал очевиден полный провал всего наступления на Ин. Потери белых превосходили 300 бойцов убитыми и ранеными, к чему следует прибавить обмороженных. В результате «астрономические» цифры потерь. Самые крупные и свежие полки – уфимский и пластунский – уже потеряли до 25 % своего строевого состава. Моральная подавленность их не давала каких бы то ни было надежд. Больше того, скверная одежда и обувь пластунов и скверная обувь уфимцев, в случае дальнейшего удержания этих полков в снегу, грозили вывести из строя еще значительный процент оставшихся обмороженными. Части 1-го и 2-го отрядов, наконец, Волжский полк – единственный не принимавший участия в этот день в бою, – все это были части далеко не свежие. Генерал Сахаров решил отказаться от мысли атаковать ст. Ин. Он решил отойти на разъезд Ольгохта… Наступление на Ин было окончено, оно оказалось еще менее удачным, нежели первое. В рядах белоповстанческих полков говорили, что в этот день белые разбили себе лоб о передовую позицию красных. В неудаче и тяжелых потерях одни винили генерала Сахарова, его поспешность. Иные же винили полковника Аргунова и его медлительность…

В то время как провал наступления стал очевиден для всех находившихся в районе железной дороги, на крайнем правом фланге белых камцы неожиданно для себя обнаружили, что вражеская конная цепочка исчезла. Тогда камцы перешли в наступление на запад в целях выполнения возложенной на них задачи. Должно указать, что после первого Ина, в котором камцы потеряли и полковника Сотникова, и полковника Туркова, временно командовать полком был назначен «чужак» – подполковник Труфанов. Он не был своим, а потому и не мог явиться более или менее полным хозяином положения. Камцы прозвали его «хванза» и упрекали в неспособности, отсутствии инициативы, слепом исполнении приказаний начальства, в неумении справиться с таким