Чужие. Геноцид. Чужая жатва - Роберт Шекли

Стэн решил устроить праздничный ужин и заказал марокканскую еду, которую готовила знакомая ему супружеская пара из Северной Африки. Мяковски решил, что на этот раз ему не понадобится помощь в сервировке. Когда все было готово, он достал лучший китайский фарфор и столовое серебро. Ужин состоял из жаренной на вертеле дичи, баранины, тушенной с экзотическими приправами, арабского хлеба из муки грубого помола, овощей, фруктов и нескольких видов вин. Марокканцы сделали все, как он хотел: они доставили еду и сразу покинули дом. Стэн отдал им почти все свои наличные. Неважно, что он решит сегодня вечером, – завтра у него начнется другая жизнь.

Стэн не думал о том, что скажет Джулия. Да ему это и не требовалось. Он уже знал ответ, но пока не мог его сформулировать. Он это сделает позднее. Сейчас ему достаточно было сидеть за столом напротив девушки, слушая мелодию мадригала Монтеверди.

Джулия нашла наверху старое бальное платье, когда-то принадлежавшее бабушке Стэна. Оно аккуратно лежало в кедровом шкафу. Платье ей прекрасно подошло, и она решила надеть его к ужину вместе с парой больших жемчужных сережек, которые ранее принадлежали матери Стэна.

Стэн, заметив ее приготовления, решил достать смокинг, который надевал на последнюю встречу с коллегами. Он надел запонки со вставками из тигрового глаза и продел бриллиантовую булавку в петлицу. Профессор казался себе элегантным, но отнесся к этому с иронией: конечно, это был всего лишь спектакль, и он помнил об этом. Но было во всем происходившем что-то очень реальное. Стэн решил, что для этого вечера могли бы подойти многие костюмы: золотая мантия Александра Великого, например. Как и прославленного македонца, его ждали новые места, которые нужно покорить. Его ждало море бед и боли, и он подозревал, что ему тоже суждено умереть известным и молодым.

За ужином Джулия блистала в старинном платье, а Стэн прекрасно смотрелся в смокинге. Для такого случая он долгое время хранил бутылку вина, которая досталась ему от родителей. Это было редкое вино «Святой Эмилион» из урожая, собранного тридцать семь лет назад, выдержанное при особом температурном режиме и плотно закрытое пробкой. Стэн достал бутылку и бережно открыл, а затем немного налил в хрустальные бокалы и пригубил.

– Вино скоро изменится, – сказал он. – Но оно все еще великолепно. Мы достали «Святого Эмилиона» на пике его зрелости, Джулия. Возможно, это последняя бутылка такого вина в мире.

Она попробовала напиток рубинового цвета:

– Вино божественно, Стэн. Но что мы празднуем?

– А ты не понимаешь?

– Думаю, понимаю, но хочу, чтобы ты произнес это вслух.

– Хорошо, тогда слушай, что я тебе скажу.

Стэн улыбнулся. Он еще никогда не чувствовал себя так уверенно. И пусть он не знал, куда приведет его этот путь, ему уже очень нравилось идти вперед.

– Мы осуществим то, что ты задумала, и будем придерживаться твоего плана. Мы оба понимаем весь риск, на который собираемся пойти, знаем, что нам придется столкнуться с трудностями. Но не стоит об этом больше говорить – я сделал свой выбор, и ты тоже. Утром мы начнем.

Джулия крепко сжала его руку.

– Но почему утром? – поинтересовалась девушка.

– Потому что утром открывается мой банк, – объяснил Стэн. – Теперь я готов на все.

– И я тоже, Стэн.

– Ну, – сказал он не то в шутку, не то всерьез, – я думаю, мы позаботились обо всем, кроме имени нашего кибернетического чужого.

– Есть какие-то предложения?

– Можем назвать его Норберт. Как тебе? В честь великого Норберта Винера, отца кибернетики.

– По-моему, звучит неплохо, – согласилась Джулия. – Теперь, думаю, мы обсудили все. Хотя остался еще один вопрос.

– Какой?

Джулия наклонилась к Стэну. У него от такой близости закружилась голова. Она прижалась еще ближе, приоткрыв рот. Он восхитился ее зубами. Лишь один глазной зуб слева был с маленьким изъяном.

Мяковски забыл обо всем на свете в тот момент, когда она его поцеловала. Кибернетический муравей Ари стоял в коробочке на каминной полке и наблюдал за ними. Огонь в очаге угас. Стэн видел, что Ари смотрит на них. Он также видел себя со стороны, целующим Джулию. Этот момент, волшебный, как голубое сияние маточного молочка чужих, навсегда отпечатался в его памяти.

На следующее утро Стэну представилась возможность показать Джулии свой дом. Она восхищалась старинным столовым серебром, доставшимся ему от бабушки и дедушки, и с трепетом рассматривала портреты предков, которые висели вдоль лестницы, ведущей на верхний этаж. Там оказалось множество картин, написанных маслом, на которых были изображены мужчины с суровыми лицами – некоторые с усами, некоторые чисто выбритые, – а также леди, в накрахмаленных черных шелковых платьях. Стэн был рад, что все эти произведения уцелели после нашествия чужих.

– Это замечательно, Стэн, – призналась Джулия. – А я не знаю своих родителей. Они продали меня совсем маленькой. У меня даже не было возможности их узнать.

– А у меня родственников больше чем достаточно, – заметил Стэн. – Могу поделиться.

– Правда? Мне бы очень этого хотелось. Вот эта улыбчивая толстушка пусть будет моей мамой.

– Тетя Эмилия! Ты сделала правильный выбор. Прекрасная была женщина.

Наверху было еще много сокровищ: пуховые стеганые одеяла со сложной вышивкой, причудливые старинные украшения, массивная мебель, вырезанная из гигантских тропических деревьев, которые почти исчезли с лица Земли.

– Какие прекрасные вещи, – произнесла Джулия. – Я могла бы любоваться ими бесконечно. Как ты от них вообще отходишь?

– Знаешь, это забавно, – сказал Стэн, – но раньше я не замечал их красоты. А теперь, когда ты здесь, я стал по-другому смотреть на все.

На следующий день у Стэна было отличное настроение. Наконец-то настало время действовать. Казалось, что все только начинается, – это одновременно радовало и пугало его. Он не забыл, что его жизнь стремительно движется к концу, и ему было интересно, что же наступит раньше: смерть или победа? Или они придут одновременно?

Он не хотел думать об этом. Ему было важно только то, что они вместе с Джулией пройдут через все испытания, и его одиночеству настанет конец.

Стэн брился и напевал себе что-то под нос. В то утро он очень тщательно оделся. Профессор выбрал итальянский шелковый костюм и цветную рубашку из светлого хлопка, сшитую в Бразилии. Его мокасины были начищены до блеска. Стэн всегда смеялся над теми, кто уделяет много времени одежде и внешнему виду, но внезапно сам стал одним из них. Таким способом он напоминал себе, что начинает новую жизнь.

Он много размышлял о судьбе и случае и об их влиянии на человеческую волю и пришел к выводу, что если чего-то очень захотеть, то это обязательно сбудется. Ему казалось, что он вступил в союз с вселенским духом, который определяет ход всех событий. А пока этот дух с ним заодно, Стэн не мог ошибаться.