На заре человечества. Неизвестная история наших предков - Николас Уэйд

Формирование континентальных популяций показывает, что господствующую роль в образовании человеческих рас играют география и эндогамия. Пока браки заключаются без всяких ограничений, как, несомненно, было в популяции прародителей, генофонд остается единым. Путем мутаций накапливается новое разнообразие, т. е. альтернативные версии генов, а старые уносятся дрейфом генов, но все это происходит с одним общим геномом. Когда возникают какие-либо серьезные преграды смешанным бракам, например религиозные табу, генофонды разделяются. Поскольку мутации и дрейф генов – процессы стихийные, то новые генофонды в дальнейшем изменяются независимо друг от друга. И две популяции могут пойти по разным эволюционным траекториям. Миграции между ними могут существенно сгладить генетические различия, которые время и расстояние, напротив, усугубляют.

Началом формирования рас следует считать распространение человечества по Африке из одной колыбели-прародины, случившееся примерно 50 000 лет назад. Прежде чем люди вышли за пределы родного материка, первая человеческая популяция уже, очевидно, разбилась на части: безусловно, отделенные друг от друга расстояниями разные субпопуляции. Как мы уже отмечали, покинувшая Африку партия целиком принадлежала к одной из этих субпопуляций, ответвившихся от линии L3 в генеалогическом древе митохондриальной ДНК. В своих генах они несли лишь часть генетического разнообразия африканцев, т. е. далеко не все аллели каждого гена. Это обстоятельство выводило описываемую группу на новую эволюционную тропу.

Эмигранты скоро разбрелись по всему миру и дальше разделились на множество новых популяций. Чем популяция меньше, тем сильнее в ней сказывается дрейф генов, урезающий число доступных аллелей. Без перемешивания с другими группами, гомогенизирующего генофонд, население континента или отдельной территории со временем становится все более особенным и все менее похожим на другие народы.

Роль дрейфа генов в формировании статичных популяций ученые недавно пронаблюдали на примере Исландии{240}. Хотя Исландия, как мы уже упоминали, заселена всего 1000 лет назад, люди в разных ее областях настолько генетически обособились, что, проанализировав 40 участков в геноме исландца, можно точно сказать, в какой из 11 областей острова жили его предки. В остальном мире, где генетические процессы идут примерно в 50 раз дольше и существует множество труднопреодолимых препятствий для перемещения, следовало бы ожидать куда более резкого расподобления популяций.

Помимо дрейфа генов человеческие популяции на Земле разводит в разные стороны естественный отбор. На первых мигрантов, покинувших Африканский континент, отбор действовал, видимо, особенно жестко, ведь им пришлось приспосабливаться к совершенно новым рациону, ландшафту и климату. Особенно яркий пример отбора представляет собой недавно открытый вариант гена, кодирующий светлый цвет кожи европеоидов. У африканцев и азиатов почти без исключения другой, старый аллель этого гена, известного под названием SLC24A5. Среди европеоидов же 99 % или около того оснащены новой версией, которая, видимо, возникла, когда разделились популяции европеоидов и азиатов. Универсальной среди европейцев новая версия стала, очевидно, потому, что бледная кожа, которую она программирует, несла какое-то ошеломительное преимущество в аспекте здоровья, сексуальной привлекательности или того и другого. Азиатам их бледную кожу подарил другой ген, который еще предстоит обнаружить{241}.

Как полагал Дарвин, половой отбор, т. е. выбор мужчинами и женщинами партнеров определенного типа, а также соперничество между мужчинами, тоже может быть серьезным фактором селекции с относительно своеобразными законами в каждой отдельной популяции. Несомненно, на формирование генома влияли и болезни, ведь людям в разных краях приходилось бороться с разными местными заболеваниями типа малярии. Заметную роль в складывании популяций, безусловно, сыграла такая неослабевающая сила, как война. Еще одним мощным ваятелем человеческой генетики мог быть климат, особенно когда речь шла об адаптации к жизни в северных широтах и к резким климатическим перепадам позднего плейстоцена.

Если работают все эти эволюционные механизмы, неудивительно, что широко расселившиеся по миру человеческие популяции на разных континентах претерпели собственные модификации общей генетической «темы». Это генетически-географическое своеобразие отражается и в генеалогических схемах, выстроенных на основе митохондриальной ДНК и Y-хромосомы, а также на основе других генетических компонентов. Данные подобных исследований приводит Риш в доказательство разделения человечества на континентальные расы.

Через несколько месяцев после публикации статьи Риша 2002 г. к тем же выводам пришел автор более развернутого исследования Маркус Фелдман из Стэнфордского университета. Вместо того чтобы рассматривать только отдельные маркеры, или участки ДНК, как поступали многие его предшественники, Фелдман с группой коллег проанализировал 377 участков по всему человеческому геному, т. е. более обширную и репрезентативную выборку. Материал для исследования был собран у 1000 человек в 52 популяциях из разных концов света. На основании особенностей ДНК в 337 ее участках компьютерная программа распределила всех испытуемых на группы. В итоге у нее получилось 5 естественных групп, приблизительно совпадающих с континентами происхождения испытуемых: Африка, Западная Евразия (Европа, Ближний Восток, индийский субконтинент), Восточная Азия, Океания и Америка{242}.

Фелдман и соавторы не используют в своем отчете слова «раса», говоря вместо этого о «структурах» и «самоидентификации через популяцию происхождения» (т. е. расовое самоопределение индивида), но в одном интервью Фелдман признает, что его находки подтверждают общепринятую концепцию рас. «Статья Нейла теоретическая, а здесь у нас данные, подтверждающие его выкладки», – прокомментировал Фелдман работу Риша{243}.

Один из итогов работы Риша и Фелдмана – впервые предложенный объективный способ определения расы у человека. Большинство предшествующих систем, за важным исключением современной краниометрии, опирались на признаки типа цвета кожи, которые варьируют несистематически, притом часть этих систем создавалась с неблаговидными целями: например, подтвердить провозглашаемое превосходство одной расы над другими. Генетическое определение расы не только свободно от подобной программы, но и не работает ни с какими морфологическими признаками.