Секреты прошлого - Кэти Келли

— Могу сделать открытку своими руками, — смущенно предложил муж.

— Ты ужасно рисуешь. — Кристи была расстроена. — И потом, ты немного опоздал.

Она внезапно подумала о браке родителей. Зачем было выходить замуж? Достаточно родить ребенка и жить без мужчины. Должно быть, мужчины и женщины сделаны из разного теста и не способны уживаться вместе. Мужчины находятся в вечном поиске, словно древние завоеватели и охотники, тогда как женщина всегда стремится обрести стабильную гавань, поддерживать очаг и заботиться о детях.

Кристи грустно посмотрела на мужа, а затем в пыльное окно автобуса. Они с Джеймсом ехали в город по делам, и Кристи надеялась, что муж зазовет ее в ресторан, где давно заказал столик. Увы, он не просто не планировал сюрприза, но и вовсе забыл о дне рождения.

Художник, роман с которым переживала Эйна, выставлялся в галерее «Бамбу». Кое-что зная о нем, Кристи заранее была настроена против него.

— Ну… — решился прервать затянувшееся молчание Джеймс. — Расскажи мне об этом парне.

Кристи, увлеченная искусством, была наслышана от знакомых о Кэри Воленском, его сокрушительном очаровании и диком, необузданном темпераменте. Художник бросал женщин, едва его интерес к ним начинал угасать, и то, что Эйна выбрала столь ветреного мужчину, беспокоило ее.

— Думаю, он совершенно ненормальный, — раздраженно пожала плечами Кристи. — Чем талантливей художник, тем он больший псих.

— Ты тоже талантлива, но ты не псих, — подольстился Джеймс.

— Я неплохой преподаватель искусства и посредственный художник, — вздохнула Кристи. — Мне далеко до гения, именно поэтому в моей крови нет гена безумия. И слава Богу!

— А если этот Воленский не так уж плох? Может, это лучший мужчина в жизни Эйны?

— Сомнительно. Если он бросит мою сестру, я оболью его полотна кислотой, — мрачно сказала Кристи. — Я всю жизнь опекала Эйну, особенно от психов с манией величия. Защитить ее от Кэри Воленского — мой долг.

На то, что польский художник гениален, указывало все: толпы людей, бесновавшихся у входа, счастливчики, уже посетившие выставку и выходящие на улицу с одухотворенными лицами.

— Выше всяких похвал! Какой талант! — неслись отовсюду восторженные возгласы.

Кристи и Джеймс влились в толпу страждущих, и уже через десять минут им удалось пробраться внутрь галереи, где со стен на них смотрели картины Воленского, наводящие на мрачные размышления. Кристи любила искусство в различных проявлениях, но работы в стиле темного абстракционизма, как правило, не вызывали у нее восхищения.

Однако произведения поляка потрясали и даже подавляли. Да, здесь чувствовалась рука гения: точные мазки, удивительно глубокая палитра подняли в душе Кристи бурю эмоций, настоящее торнадо. Картины были такими энергичными, емкими, что от них нельзя было оторвать взгляд.

В коллекции были и портреты, но люди на них казались холодными, отстраненными и заносчивыми. Кристи не любила таких портретов, ей по душе были нежные, теплые краски гогеновских женщин, а не хрусткий, почти ощутимый лед на лицах, изображенных Воленским.

Но похоже, Кристи оказалась единственной, кому творчество поляка пришлось по душе не целиком. Большая часть картин уже была продана, если судить по ярким стикерам на рамах. Да уж, Кэри Воленскому не требовалось работать на полставки учителем в школе Святой Урсулы, чтобы оплачивать аренду.

Ощущение, что мужчина, творивший в столь суровой, мрачной манере, никак не может составить гармоничную пару с Эйной, усиливалось с каждой минутой. Человек, писавший картины с такой яростью, почти ненавистью к окружающему миру и своим зрителям, вряд ли мог когда-либо стать хорошим отцом. Такую силу нельзя обуздать и контролировать, нечего даже и пытаться. Страшно даже представить, какой из Кэри Воленского вышел бы муж. Второй отец Кристи и Эйны, это точно!

— А вот и ты, моя драгоценная сестрица! — воскликнула Эйна, выныривая из толпы. — Заранее не поздравляют, так что о дне рождения пока не будем. Как добрались?

В честь праздника Кристи уложила волосы на прямой пробор, а концы накрутила горячими бигуди. Теперь роскошные пряди кольцами вились по ее плечам словно причудливые змеи. На ней было бархатное платье сливового цвета с высоким горлом и открытыми руками, подчеркивавшее фигуру.

— На свои сорок ты не тянешь, — подшутила Эйна, и Кристи рассмеялась своим густым, низким смехом.

Рядом с Эйной неожиданно оказался мужчина, который уставился на гостью неподвижным взглядом. Внезапно Кристи ощутила странное волнение, даже дурнота накатила. Чувство, будто она все знает об этом человеке, заставило ее сделать шаг назад.

От Кэри Воленского исходила почти физически ощутимая мощь, у него была та же энергетика, что у его картин, ему хотелось доверять и подчиняться. Он оказался выше Кристи, которая отнюдь не была коротышкой. У поляка было худое, гибкое тело и густые непослушные черные волосы. Его глаза смотрели гипнотически, вбирая каждую деталь, без тени смущения. Вокруг сновали люди, очень разные, яркие, но мрачная демоническая фигура Воленского все равно выделялась в толпе, словно все они были просто бледным фоном.

— Рад встрече, — сказал Джеймс.

Кэри кивнул и улыбнулся. Мрачное выражение спорхнуло с лица, уступив место приветливости.

Несколько человек подошли ближе, чтобы выразить свое восхищение, а подруга Эйны, Хлое, пригласила всех на вечеринку по случаю открытия выставки.

— Будут все! — воскликнула она, пожирая взглядом художника. — Приезжайте, это на Харрингтон-роу. Такой здоровенный особняк с бассейном.

— Мы не сможем, потому что запланировали ужин в ресторане, — покачала головой Кристи. — Так что ничего не получится. — Ей все больше хотелось сбежать.

— Почему? Отличная возможность совместить приятное с полезным, — возразил Джеймс. — Гости, музыка, напитки… отличная возможность забыть о том, что тебе тридцать пять.

— Я вовсе не стремлюсь об этом забыть, — сказала Кристи. — И мне не хочется тащиться на Харрингтон-роу.

— Если кто-то не хочет ехать, заставлять бессмысленно, — сказал Воленский. Художник впервые заговорил, и Кристи удивилась тому, до чего его акцент похож на акцент Ленкии, полный мурлычущих звуков. «Язык любви», — почему-то мелькнуло в голове Кристи, и она смутилась, но не отвела взгляда.

Они с Воленским смотрели друг на друга, безучастные к окружающему. Кристи чувствовала, что сможет нарисовать лицо поляка даже годы спустя — так остро западала в память каждая черта.

Кэри смотрел на нее так, словно тоже сожалел, что рядом нет холста и красок. Кристи коротко взглянула на его пальцы и почему-то сразу представила, как они ощупывают ее лицо, запоминая детали, затем двигаются вниз, вдоль линии подбородка, по шее и ключицам, забираются под бархатное платье.

— Он очарователен, правда? — выдохнула Эйна восхищенно, хватая сестру под локоть. — Думаю, я нашла того, кто мне нужен, — шепнула она уже на ухо.