Наместник - Наталья Белкина

И вдруг раздался этот звук. Знакомый до жути,до дрожи. Тот, что я слышала не раз. Он шел с улицы: душный и заунывный трубныйглас. Несложно было понять: он по мою душу.

Я вскочила и подбежала к распахнутому окну. То,что я увидела за ним заставило меня покрыться испариной. Я приложила руку колбу и обернулась на Гавра:

--Это за мной?

По его лицу, которое приобрело свое всегдашнеесосредоточенно-серьезное выражение, я поняла, что так оно и есть. Во двореспешивались двое всадников в серых монашеских балахонах с капюшонами. Это былипосланники Лютого Князя. Гавр сказал, что мне нужно спуститься к ним и, подойдяко мне ближе, тихо добавил:

--Не бойся. Тебе ничего не грозит. Веришь мне?

--Верю.

--Ну, иди.

Я спустилась на первый этаж такого же мрачного,как и его хозяин дома, распахнула двустворчатые железные двери и вышла навоздух. День близился к закату. В облаках, словно разлитая краска, растекалосьбледное розовое зарево. Я приближалась к посланникам на ватных ногах и с каждымшагом чувствовала, как во всем теле растет дрожь и учащается сердцебиение. Чегомне было страшиться? Разве раньше я не сталкивалась с чем-то бессмертным иисконным? Или не этого я боялась?

Пришельцы внимательно смотрели на меня. Яощущала это, хотя и не видела ни их глаз, ни лиц. В вечерних сумерках онипоходили на призраков, но были гораздо реальней. Мне даже казалось, что яслышала их дыханье, и возможно именно оно сковывало меня льдом. Остановившись вдвух метрах от них, я заметила под капюшонами горящие огоньки зрачков на фонебледных лиц. Не зная, что сказать, я молча стояла и ждала, когда начнутговорить они.

Посланники вместе, как по сигналу, отвесили мненеглубокий снисходительный поклон. Я ничего не ответила, потому что понятия неимела, что меня ожидают в ответ. Понимая даже, что, возможно, поступаю глупо, ястояла столбом и пялилась на них. Их это не удивило, и вообще, они вели себятак, словно им - цивилизации, можно было ожидать от меня - дикости, чегоугодно. А может быть я сама себя так ощущала, хотя мое ощущение было схожескорее с чувствами подсудимого перед приговором. Я знала, что мне нечего ужебыло бояться, что все зависит теперь только от Гавра, но не могла унятьмистическую дрожь. Ведь предо мной стояли посланники самого Лютого Князя.

Один из пришельцев, тот, кто стоял ближе комне, взял слово:

--Завтра на рассвете за тобой пришлют кортеж.Будь готова. Хозяин назначил тебе аудиенцию. Там решится твоя судьба.

--Что ж, я буду готова к утру,--ответила ястепенно.

--Это все, что мы хотели от тебя услышать,-- судовлетворением произнес второй посланник.

Они снова синхронно поклонились мне, что,по-видимому, должно было означать, что наш разговор закончен. "Ивсего-то?"--подумала я тогда. Ожидая чего-то более страшного. Мне несообщили ничего такого, чего я не знала бы раньше. Нервная дрожь смениласьсначала недоумением, а потом облегченьем. Понимая, что они ждут моего ухода, яразвернулась и неторопливо направилась к дверям...

Посланники быстро исчезли. Когда я сноваподнялась на второй этаж и украдкой взглянула в окно, во дворе никого уже небыло...

Откуда-то явился Бобровник, сообщил мне, чтопришел мой домовой.

--Приволок какой-то узелок. Пускать ли?

--Да. Проводи его, пожалуйста, сюда,--попросилая, потому что решила, что никому уже не могу больше приказывать в ДремучемМире, но леший неожиданно ответил:

--Слушаюсь, хозяйка.

Я изумилась. И это тот назвал меня хозяйкой,кто совсем недавно отчитывал меня за сожженные кусты? К тому же леший служитГавру. Неужели, став женщиной наместника, я повысила свою значимость в ДремучемМире?

-- Почему ты меня так назвал?--поинтересоваласья.

--Раз Гавр хозяин, значит ты - хозяйка. Всеясно,--заметил он с таким выражением лица, что я почувствовала себя неловкой иглупой.

--Да, да,--растерялась я.--Понятно.

Пришел домовой.

--Рад тебя видеть, госпожа,--сказал он.--Я уждумал, больше не увидимся.

--И я то же, Макар.

Домовой, как я и предполагала, принес мнечистую одежду. Я не хотела предавать особого значения своему внешнему виду,собираясь на встречу к Хозяину, а, возможно, стоило. Впрочем, может быть, инет. Кто знает? Кто подскажет мне теперь? Я почувствовала вдруг, как не хватаетмне сейчас занудных советов Матушки. В свертке лежали кожаные брюки, те самые вкоторых я производила фурор в сельском ДК прошлым летом, а потом забросилаподальше, когда решила, что они мне не идут.

--Тут все, что я сумел отыскать дома,--пояснилдомовой.

--Да, я забыла совсем, что все мои вещи вчемодане.

В свертке был еще старый черный кардиган икружевная блузка, которую я надевала еще года четыре назад на школьныеутренники. Но главное, что умница Макар не забыл о белье.

--Спасибо за заботу,--поблагодарила я его.

--Ты не должна благодарствовать мне,--отозвалсяна это Макар.--Это мой долг.

Я вздохнула. В последнее время я, видимо, всечаще стала ощущать потребность в большем, чем обычно, количестве кислорода.

--Теперь уже точно больше не увидимся. Скоро янавсегда покину ваш мир,--сказала я ему на прощанье.

--Не увидимся, так услышимся. Я тебе в стенупостучу,--отозвался погрустневший Макар.

--Прощай...

В охотничьем домике наместника нашлась самаянастоящая ванна с холодной и горячей водой, ароматическими солями, пеной ипрочими благами цивилизации. И хотя Ю-Ю строго-настрого запретил мне мочитьшов, я не смогла отказать себе в удовольствии принять душ. После этого япочувствовала себя посвежевшей и похорошевшей. Забралась в постель, но уснутьне могла, хотя пыталась заставить себя закрыть глаза и уплыть в сон. Веки самиоткрывались, и я неотрывно смотрела на дверь, ждала, что она вот-вот откроется.Ждала и боялась. Я гипнотизировала деревянные доски, сверлила глазами двернуюручку, но дверь оставалась неподвижно холодной.

Потом она открылась, но обыденно и бесстрастно.Вошел Ю-Ю и спросил:

--Не можешь уснуть?

--Не могу.

--Дать снотворное? Тебе надо выспаться передзавтрашним.

--Нет, не надо. А что у тебя есть медикаменты?

--Да, у Гавра здесь целый арсенал лекарств.Есть даже оборудование для несложных хирургических операций.

--Ничего себе! Зачем ему?

--Наверное, у него были ранения. Но вообще, яне слышал, чтоб у наместников что-то болело.