Наместник - Наталья Белкина

Я не знала, что ответить.

--Ну же, признайся.

--Может быть. Но лишь на миг.

--И все же он был, этот миг,--радостноподхватил мысль Саргон, будто бы ему доставляло удовольствие уличать людей взапретных желаниях.--А сейчас о чем ты думаешь? Сделка состоится?

--Какая сделка?

--Ты принесешь мне в жертву младенца, получишьсилу, власть и бессмертие, а главное: независимость от Гавра. А? Подумай.

--Я могу получить независимость? Это возможно?

--Ты сможешь избавиться от своего наваждения, апроще говоря, разлюбишь его.

--Но закон Дремучего Мира...

--Я издаю законы! Могу сделать исключение.

Я задумалась. Нет ни о том, конечно, принятьили не принять его предложение. Оно уже давно стало для меня неприемлемым. Да изачем мне какая-то там власть, если он будет меня ненавидеть? Я думала о том,на что я могла бы пойти ради того, чтоб навсегда остаться рядом с тем, коголюблю.

Я опустила глаза.

--Понял,--разочарованно произнес Саргон.--Тысовершенно предсказуема и потому не интересна. Иди в зал.

Я повиновалась, но почти у самой двери вдругостановилась. У меня появилась неприятная догадка. Я повернулась и по ухмылкегорбуна поняла, что он знал, о чем я хочу спросить его.

--А я... не оттого ли появилась в ДремучемМире, что Гавр снова начал скучать?

Великан снова расхохотался раскатисто, носовсем не заразительно.

--Думай, как хочешь, Беатриче. Но, честноеслово, теперь я и сам не знаю, чем закончится вся эта история.

Лютый Князь решил тоже выйти со мной. Онопередил меня и галантно отворил дверь.

Фиолетовый зал, через который я проходила,теперь не был пустым. Мне сразу бросился в глаза высокий золотой трон, возлекоторого стояли прислужники Саргона: сатурнионы в белом и черти в красном. Самже он был весь в черном, оправдывая одно из многочисленных своих имен. Онподошел, как-то странно, по-птичьи, запрыгнул на свой трон и поманил менярукой.

Я чуть приблизилась, с опаской поглядывая нагрозных сатурнионов. Своим воинственным видом они напоминали японских самураев.За спиной каждого из них торчали по два скрещенных меча.

--Не бойся. Пойди, сядь вон там.

Он указал на низкий стул с высокой спинкой и закругленнымиподлокотниками. Я послушалась.

Лютый Князь щелкнул пальцами, слуги открылидверь с другой стороны. Вошел Гавр. Даже издали я почувствовала на себе егосверлящий взгляд. Он подошел ближе к трону и произнес какое-то странноеприветствие. Саргон ответил ему и что-то спросил так же непонятно. Это был,очевидно, какой-то древний язык, наверное, тот, на котором говорили первыелюди.

"Что я тут делаю? С кем я связалась?Маленькая клякса на скрижалях истории",--думала я, слушая их разговор, не предназначавшийся,видимо, для моих ушей.

После того, как поток непонятных словоборвался, наместник приблизился ко мне и, наклонившись, ухватил за запястьеправой руки. На моем пальце все еще было его кольцо. Он приподнял мою руку иобернулся на Хозяина. Тот кивнул, и они снова заговорили на своем языке. Нетрудно было теперь догадаться, что речь идет обо мне, и я нервно заерзала нажестком сиденье кресла.

Лютый Князь еще довольно долго о чем-тобеседовал с Гавром, и я уже стала привыкать к звуку незнакомой речи. Но вдругмне показалось, что интонация Гавра стала напряженной, а голос резкий. Саргонже оставался спокойным, хотя лицо его посуровело. Мне стало не по себе. Я немогла понять, что могло вызвать такой тон, и от неизвестности заволновалась ещебольше.

Наконец, разговор прервался, и я с облегчениемперевела дух. Гавр сел рядом со мной на такое же кресло. Я сразу же захотеларасспросить его, о чем шла речь, но его лицо, ставшее каменным и даже злым,отбила у меня эту охоту.

Уже знакомый мне Урфо подошел к двери иприготовился принимать других гостей. В зал стали один за другим входить моизнакомые. Сначала вошла Василиса, и Урфо тут же громко назвал ее библейскоеимя, жестом указывая на одно из кресел, стоявших по периметру зала. Я заметила,что наместница не осталась недовольна этим местом, но сжав губы и сделавнедовольное лицо, повиновалась, с ненавистью глянув на меня.

Затем Урфо выкрикнул настоящее имя Ю-Ю. Докторвошел и уселся в кресло в противоположном от Василисы углу. Мне даже сталоинтересно, кого еще Лютый Князь пожелал из-за меня видеть. Вслед за Ю-Ю явиласьего мать, за ней Яр, которого Урфо громогласно представил:

--Яр Косовей.

Все расселись в отдалении друг от друга, ивоцарилась тишина. Мне стало страшно и любопытно одновременно. Невозможно былопредположить, что будет дальше.

Право первого слова, несомненно, должно былопринадлежать Хозяину. Без всякой торжественности или даже приподнятости тона,он произнес:

--Все вы знаете, зачем мы здесь собрались. Нетак давно случилось нечто невероятное: человеку снова удалось увести заветныйскипетр из-под носа моих наместников.

При этих словах Василиса снова презрительнопосмотрела на меня. Интересно, знала ли она, что я теперь играю ту же роль, чтои она когда-то, унизительную и жалкую роль подставного игрока.

--Но на этот раз,--продолжал Саргон,--человековладел и силой, таящейся в нем. И чуть было не получил власть и бессмертие.Вам не любопытно узнать, почему же человек добровольно отказывается от всегоэтого? Беатриче, объясни нам.

Я пожала плечами.

--Кто же решиться убить невинного ребенка, дажеради власти и бессмертия,--сказала я тихо, хотя голос мой раздался где-то в высокихсводах потолка, и эхо разнесло его по всему огромному залу.

--Говори за себя,--ответил Саргон.--Ведь многиеиз твоего племени, на моей памяти, и не такое могли совершать. Не правда лиИродиада?

Он глянул на Василису, и ее и без тогораскрасневшееся от злости лицо стало беспокойно алым.

--Совершенно напрасно пытались многие разбудитьв этой женщине любовь, страсть, нежность или просто сострадание,--произнес он срасстановкой и покосился на Ю-Ю, который с растерянным видом рассматривалпол.--Ей не знакомо даже такое примитивное чувство, как мстительность. Ведь завласть она продала свое сердце, и теперь у нее нет ничего дороже этой власти.Она была готова даже убить. Не так ли, Фиона Игнатьевна?

--Да, Саргон, это чистая правда. Она хотела убитьмоего сына. Всех обманула, и меня заставила обманывать.

--Это не хорошо, Иродиада. Все это ты задумалав тайне от меня. А где же Горгона?

--Ее убила эта девчонка,--зло ответила та.