Гардемарин в юбке - Ирина Хрусталева

– Фу-у! – облегченно пропыхтела Ника, а потом гаркнула на подругу так, что та подпрыгнула на стуле: – Идиотка, кто же так пугает больного человека? Я думала, у тебя схватки начались.

– Не называй меня идиоткой при детях, это непедагогично.

– При каких детях? – не поняла Вероника.

– При моих. – И Юля с любовью погладила себя по животу. – Мне врач сказала, что они уже все слышат и реагируют на голоса, так что теперь думай, прежде что-нибудь сказать, – со знанием дела вполне серьезно проговорила будущая мамаша и показала Веронике язык.

– Как помелом был, так помелом и остался твой язык, – покачала Ника головой.

– Не длиннее твоего, – огрызнулась подруга, и обе рассмеялись.

– Ладно, Юленька, все пройдет, все перемелется, мука будет. В жизни всякое случается, просто нужно уметь принимать это с готовностью. Не распускать нюни, а бороться. Вот сейчас у тебя вроде все развалилось, а если посмотреть с другой стороны, то скоро появятся дети. Видно, за это нужно было платить, ведь ты помнишь, какой приговор вынесли тебе врачи? Но всем прогнозам назло ты все же забеременела, а моя бабуля, между прочим, говорит: «Господь сказал: «Бери все, что хочешь, но за все заплати».

– Но не такой же ценой? Ведь не по-божески получается детей без отца оставлять.

– Опять ты за свое? Не нужно хоронить Вадима раньше времени, вот увидишь, он выживет, я почему-то в это верю.

– Спасибо тебе, подружка, я как с тобой поговорю, вроде тоже надежда появляется.

– А ты с врачом беседовала? Что он говорит?

– Успокаивает, конечно, но особого энтузиазма не проявляет и мне расслабляться не дает. А в последний раз знаешь что сказал? Я даже удивилась. На все, говорит, Юлия Андреевна, воля божья, а я всего лишь врач, а не господь бог, делаю, что в моих силах. Конечно, надеюсь на лучшее, но всегда нужно быть готовыми и к худшему.

– Юль, а может, тебе все-таки лучше ходить к нему почаще, разговаривать с ним? Я читала, что люди в коме все слышат.

– Не могу я, Никусь, понимаешь, не могу. У меня сердце останавливается только при мысли об этом. Вот когда рожу и малышам ничего не будет угрожать, тогда, конечно, буду ходить, своих нервов мне не жалко, а сейчас я просто боюсь. Не считай меня совсем бессердечной, но я просто сейчас себе не принадлежу.

– Прости, Юль, я об этом не подумала.

– Да ладно, до тебя всегда все доходит, как до жирафа, – засмеялась Юлия и щелкнула Веронику по носу. – Слушай, давай-ка поедим, я тебе тут курочку– гриль купила и овощей, сейчас салатик сварганим. Я что-то тоже проголодалась, жру как лошадь, врач уже ругается, что много прибавляю, а я с собой поделать ничего не могу. Не буду же голодом детей морить, пусть хоть облается, а я все равно есть буду, когда хочется. Правда, уже к зеркалу принципиально не подхожу, боюсь, что моя морда в нем не поместится, про все остальное я уж и не говорю, – улыбнулась Юля и стала вытряхивать свою сумку.

Пролетели еще две недели, наступил долгожданный день выписки. С самого утра Вероника нервничала, пока получила выписку у Виктора Ивановича, наставления по поводу дальнейшего поведения и прочее. Девушка металась по палате от окна к двери, высматривая Романа. Он обещал приехать за ней к двум часам, а сейчас стрелка стояла уже на одной минуте третьего.

– Ну, где же его носит? – нервничала Ника. – Разве можно доверить такому человеку серьезное дело? Сказала же, что в два буду одета и готова ехать.

Наконец послышались шаги, и дверь распахнулась: на пороге стоял Роман собственной персоной и радостно улыбался.

– Мог бы и поторопиться! – набросилась на него Вероника и, схватив сумку, выскочила за дверь со скоростью молнии.

– Эй, эй, может, меня подождешь? – крикнул вслед Роман, а потом, сокрушенно покачав головой, бросился догонять подругу. Он догнал ее уже на первом этаже и, схватив за руку, заставил приостановиться. – Слушай, нужно же с доктором попрощаться, получить рекомендации, ну и все такое прочее.

– Все такое прочее я получила уже с утра и попрощаться тоже успела. Так что давай быстрее увози меня отсюда, хочу домой.

– Ты что, опять что-то натворила, что с такой завидной скоростью улепетываешь? – подозрительно посмотрев на Веронику, спросил Роман.

– Что за бредовые заключения? – фыркнула девушка и спрятала глаза.

– А ну колись, – не сдался Роман и хотел усадить ее в кресло.

Но Вероника уперлась, как осел, и не двинулась с места.

– Поехали домой, я тебе все по дороге расскажу, – пообещала девушка и взяла Романа за руку, пытаясь вытащить его из холла на улицу.

– Нет уж, моя милая, рассказывай сейчас. Посмотрим, как это будет выглядеть, может, еще придется подниматься и извиняться за тебя.

– Я уже извинилась, – промямлила Ника.

– Внимательно тебя слушаю, – вздохнул Роман.

– Понимаешь, я совсем не нарочно, все как-то само собой получилось, – нехотя начала Ника.

– Не тяни резину, говори по существу, – повысил голос Ребров.

– А я и говорю по существу, что ты меня перебиваешь? – огрызнулась Ника. – Я сегодня утром, когда уже выписку получила, спросила разрешения у Виктора Ивановича зайти к Вадиму Демидову, ну, чтобы попрощаться с ним. Захожу в палату, смотрю, мужик какой-то у аппарата крутится и что-то там с ним делает. Ну вот…

– Что «ну вот»? Что «ну вот»? Дальше-то что? – нетерпеливо закричал Роман.

– Не ори, не дома, и дома тоже не ори! – тявкнула Вероника и отвернулась. – Пошел на фиг, вообще ничего не буду рассказывать.

– Не нужно, не рассказывай. Я сейчас отправлюсь не на фиг, как бы тебе хотелось, а к Виктору Ивановичу. Думаю, он мне более понятно все объяснит, – усмехнулся Роман.

– Я и сама могу все понятно объяснить, нечего занятого человека от дел отрывать, – торопливо заговорила Вероника. – Я вспомнила того козла с бородкой и подумала, что этот тоже хочет Вадиму что-то сделать.

– И что дальше? – осторожно спросил Роман, уже предчувствуя неладное.

– А что дальше? Под рукой у меня ничего не оказалось, кроме… – Девушка замолчала.

– Ника, я тебя сейчас придушу.

– Кроме прикроватной тумбочки, – выпалила Вероника и торопливо заговорила дальше: – Ром, только ты не думай, она совсем легкая, и он, тот мужчина, только сотрясением мозга отделался, ну и еще перелом у него ноги, но это уже не моя вина, это он сам поскользнулся, когда из палаты от меня убегал. Он подумал, что я из психиатрического отделения сбежала, и начал орать: «Помогите, убивают!» Но я же думала, что это преступник, и, конечно, побежала за ним, а по дороге схватила шприц, его медсестра приготовила, чтобы Вадиму укол сделать. Ну а когда тот мужик опрокинул ведро с водой, уборщица там полы мыла, он на этой воде и поскользнулся, упал и ногу сломал. А я в это время на него верхом села, ну и всадила ему этот шприц по самое некуда. Там, представляешь, какое-то лекарство сильнодействующее было, которое только коматозники выдерживают, но, на его счастье, там была совсем малюсенькая доза.