Королевы Маргины - Владимир Михайлов

– С делом знакома, хотя на внимательное изучение документов у меня не было достаточного времени. Тем не менее сущность обвинения мне понятна.

А именно: меня обвиняют в заранее обдуманном убийстве промышленника Рика Нагора, совершенном с применением особо жестоких способов.

– Признаете ли вы себя виновной в предъявленном вам обвинении?

– Ни в коем случае.

– Обвиняемая, отвечайте внятно: да или нет. Признаете или не признаете. Изящные обороты речи тут, я полагаю, неуместны.

– Разумеется, ваше достоинство. Нет. Не признаю.

– Обвиняемая, я хотел бы, чтобы вы не отвечали столь скоропалительно, но обдумали бы свой ответ как следует. Напоминаю вам, что чистосердечное признание если и не уменьшает вины преступника, то, во всяком случае, позволяет суду более благосклонно отнестись к той мере наказания, какая будет объявлена в приговоре.

– Только в том случае, ваше достоинство, если суд признает меня виновной.

– Разумеется. Я имел в виду именно такое положение вещей. Конечно же, вряд ли кто-нибудь сомневается в том, что суд примет свое решение лишь после объективного и тщательного исследования доказательств и других аргументов, какие пожелают выдвинуть обе стороны, участвующие в процессе.

Только в таком случае.

– Именно на такое расследование, ваше достоинство, я и рассчитываю.

– И не ошибетесь.

– Ваше достоинство, хочу заявить следующее: я не убивала Рика Нагора и потому невиновна. Тем не менее, если аргументы обвинения покажутся мне достаточно убедительными – я, возможно, признаю себя виновной.

– Я не вполне понял вас, обвиняемая. Как прикажете это воспринимать?

– Буквально, ваше достоинство. Поверьте, я сказала эти слова по причине моего искреннего уважения к суду и к вам лично, а также полного понимания той нелегкой ситуации, в которой суд в данный момент оказался.

– Вы намерены оскорбить суд? Поверьте, это никак не облегчит вашего положения.

– О, что вы, ваше достоинство. Но я не сказала ничего обидного для суда, во всяком случае, я так думаю. Я лишь искренне изложила мою мысль. Вы понимаете, я более чем уверена в том, что господин обвинитель, а также та служба, которая занималась предварительным следствием и потратила немало труда, чтобы породить на свет такое количество записей, снимков и всего прочего – я вижу тут даже предметы моего личного гардероба, – все они, вместе взятые, просто не могли не собрать такого обилия доказательств и аргументов, вполне качественных, какое неизбежно произведет на суд требуемое впечатление. Так что и вы, и весь состав суда уверится в необходимости признания меня виновной и вынесения соответственного приговора, я полагаю – весьма серьезного. Но если я при этом буду настаивать на собственной невиновности и вообще непричастности к этому преступлению – разве что в качестве потерпевшей, и буду делать это совершенно искренне и чистосердечно, то и это обязательно найдет отклик в вашей душе. Да и не только в душе, потому что, ваше достоинство, ваши седины свидетельствуют о богатейшем опыте, а ваш молодой, острый взгляд – о глубокой проницательности. Иными словами – вы умеете определять виновность или невиновность подсудимого не только по материалам дела и показаниям свидетелей, но и по собственному впечатлению, которое у вас неизбежно складывается, хотя порой вы сами этого и не ощущаете. Так вот, такое впечатление у вас сложится, уверяю вас. И после того, как вы вынесете мне приговор – а он может оказаться и смертным, – а еще более – после того, как он будет приведен в исполнение, вас начнет, с каждым днем все глубже, терзать мысль о том, что я все же была ни при чем и оказалась лишь жертвой рокового стечения обстоятельств. И оно надолго, а может быть, очень надолго испортит вашу жизнь – в первую очередь потому, что вы перестанете верить в себя как в носителя справедливости, верить так убежденно, как вы верите в это сейчас. А ведь эта вера – главное, что есть у вас в жизни, и самое дорогое. Будь я обижена на вас или просто рассержена тем, что мне, невиновной, приходится стоять перед судом и отражать нападения, я бы сказала себе: «Ну, пусть так и делается, и это будет твоим приговором твоим судьям». Но я испытываю к вам, ваше достоинство, самые теплые чувства, и потому так и решила: если я в конце концов признаю себя виновной, то вам это принесет облегчение, и в ответ на угрызения не столько совести, хотя она у вас вероятно есть, но подсознания вы сможете возражать самому себе: «Но ведь в конце концов она созналась, вынуждена была сознаться – и, следовательно, никакой судебной ошибки не было, и быть не могло!» Вот чем было вызвано мое заявление, ваше достоинство.

– Я требую тишины в зале! Пристав, озаботьтесь, наведите порядок. Гм. Подсудимая, суд выслушал ваше заявление с сочувствием, но поскольку вы в нем ничего не требуете, рассматривать его не будет.

– Ваше достоинство, позвольте задать подсудимой вопрос.

– Советник, сейчас мы перейдем к судебному следствию, и вы, как обвинитель по делу, получите полную возможность сделать это.

– Мой вопрос касается только что сделанного ею заявления.

– Хорошо. Разрешаю.

– Подсудимая, если ваши чувства к суду действительно таковы, какими вы пытались их изобразить, почему бы вам не осуществить ваше намерение, не откладывая на какой-то срок? Иными словами: почему бы сразу, вот сейчас, не признать себя виновной? Вы бы сэкономили всем – и суду, и нам, да и себе самой – много времени и сил, а вы ведь не единственный, к сожалению, преступник в нашем прекрасном мире Неро, нашего внимания ожидают и другие. Ответьте, пожалуйста: вы согласны?

– Господин обвинитель, позвольте на ваш вопрос ответить моим: а вы что, любите получать деньги, не работая? Такой солидный мужчина, как вы, просто не может быть халявщиком. Не должен. Поэтому мой ответ: нет, не согласна. Вы сначала докажите суду – и мне тоже, кстати, – что у вас действительно имеются серьезные основания считать меня виновной. Признаюсь, среди материалов дела я таких не обнаружила. Но, может быть, я оказалась невнимательной? Вот и хочу, чтобы вы доказали это всем нам.

– Вторично требую полной тишины в зале! В противном случае публика будет удалена. Представителей средств информации прошу сделать свою деятельность менее активной, обилие вспышек мешает сосредоточиться. Благодарю. Переходим, наконец, к судебному следствию. Обвинитель, можете приступить к допросу свидетелей. Подсудимая, обращаю ваше внимание на то, что со стороны защиты, то есть с вашей стороны, в списках свидетелей нет ни одного имени. Возможно, вам отказывали в возможности привлечения к делу свидетелей с вашей стороны?

– Ваше достоинство, я очень тронута вашей заботой, но никто мне ничего не запрещал, потому что я ни о чем не просила. Но я хотела бы назвать моих свидетелей несколько позже, после того, как дадут показания свидетели господина советника.

– Право же, подсудимая, вы все делаете как-то странно, вопреки установившейся практике судебного рассмотрения…