Мужчина апреля - Юлия Яковлева

Я ухмыльнулась.

Посмотрим.

Лучший способ доказать свою правоту – это доказать свою правоту.

Я нашла в коридоре закуток потише.

– Д-а-а-а, – низко и томно ответил голос в трубке. Мне даже показалось, что я снова чувствую тяжелый сладкий запах парфюма.

– Белла, я встречусь с вами через пятнадцать минут.

– Я занята! Это кто?

– Конь в пальто. Подружка со вчерашней веселой вечеринки.

Она одарила меня впечатляющей паузой. Сейчас начнет придуриваться: с какой… я не понимаю…

– Вы чудесно получились на видео. Мне понравилось, – быстро сказала я. – Симпатичный парень, этот, из аквариума, очень одобряю ваш выбор.

Чтобы Белла не вздумала вилять.

Сперва она просто дышала в трубку. Соображала.

– Что вам надо?

– Поговорить.

– О чем?

– Соскучилась. Просто соскучилась.

Я быстро открыла в телефоне карту. В парламент мне без удостоверения не попасть. Место надо было выбрать людное, но не слишком. И чтобы Белла на своих копытах доковыляла сравнительно быстро.

– Жду в кафе «Чихуахуа».

– Терпеть не могу…

Что она там терпеть не может, мне было глубоко безразлично. Я нажала отбой. А внизу в пустом вестибюле сдала удостоверение бравой дежурной.

– В отпуск! Здорово. Куда-нибудь поедете? – дружелюбно поинтересовалась та.

– На велосипедах. В Тулу.

– Хорошая идея! – просияла она. – Очень приятный город. У нас девочка в Суздале была, тоже очень понравилось.

– Суздаль. Спасибо. Может, и туда заедем.

В дверях я обернулась. Дежурная уже докладывала кому-то в телефон. Я не сомневалась: Оксане.

11.45

Закрыто? Заперто по крайней мере.

Я задрала голову. Нет, вывеска на месте: «Чихуахуа». В окне машет плюшевым хвостом крошечный механический пес. Я ладонями заслонилась от солнца, заглянула через стеклянную дверь. Прихожая. Вешалки. Пустые. То ли оттого, что день теплый. То ли… Куда же тогда делась Белла? Не пришла еще, вероятно. Я подергала ручку.

В стекле отражались прохожие. Проносились велосипеды. Голубое небо в отражении казалось сизым.

Заметила кнопку звонка. Нажала. Внутри послышалось жужжание.

Вдруг меня накрыло облако знакомого парфюма.

Я обернулась. Белла чуть покачивалась на своих невероятных туфлях-копытцах. Проходящие мимо женщины поглядывали на них: ну и ну. Затем взгляды их прыгали вверх: кто в таких ходит?

Белла потряхивала локонами.

– Что? Мест нет?

Замок щелкнул. На пороге улыбалась женщина в сиреневой форме.

– Здравствуйте. Вы заказывали?

– Конечно, – капризно удивилась Белла.

– Нет, – одновременно сказала я.

Женщина поглядела на нее, на меня.

– Нет. Извините, – повторила я.

– Боюсь, что кабинеты для разовых посещений уже заняты.

– Но мы можем занять другой.

Она посмотрела на меня сочувственно:

– Собаки предпочитают постоянных посетителей. Как и все животные, они испытывают стресс при виде незнакомцев. Мы обязаны этот стресс контролировать в нормах, выработанных Комитетом прав личностей, не являющихся людьми… Простите. В следующий раз проверьте наличие мест через наш сайт. У вас есть наши контакты?

Ну и ну. В какое-то «Чихуахуа» попасть сложнее, чем в «Кибелу». Как же я сразу не сообразила. Это кафе не просто называлось «Чихуахуа», а и было кафе чихуахуа. В том смысле, что в нем жила стая собак. А люди могли прийти в гости. Получить свою дозу не столько калорий, сколько эндорфинов. Когда-то такие кафе были модны в Японии и других азиатских странах. Но там собаки всего лишь развлекали посетителей, как шлюхи в борделе. Выходили к ним по свистку, усаживались на колени, давали себя гладить и тискать, лизали руки. После Большого Поворота, когда проблема ментального здоровья вышла на первый план, собачьи, кошачьи, кроличьи и птичьи кафе вошли в моду. Было многократно доказано, что животные оказывают на нашу психику позитивное умиротворяющее воздействие. А поскольку получить разрешение на домашнюю собаку или кошку сложно и дорого, то люди часто ходят в такие кафе. Надо было сообразить, что они порой популярнее, чем лунные рестораны…

По лицу хозяйки было видно, что уговаривать ее бессмысленно. Мне встречались такие лица – у Беры, у Оксаны – мягкие и добрые, но неумолимые. Черта характера, которая вырабатывается, вероятно, когда человек больше общается с животными, чем с людьми.

– И у нас нет клубной карты, – поспешно сказала я. Виноватым тоном. Даже наморщила лоб.

– У меня – есть! – тоном оскорбленной добродетели заявила вдруг Белла. Стала копаться в сумочке, каждое ее движение рождало новую волну аромата. Женщина в форме почесала нос. Но улыбнулась: Белла оказалась своей.

Я примерно представляю, как это работает. У Ники есть клубная карточка «Кота в сапогах» – кафе с кошками без сапог. А у Веры карта кафе «Совы не то, чем кажутся», но, по ее рассказам, сова там одна. Днем она спит. А ночью ее выпускают летать в Александровском саду. Что за удовольствие ходить в это кафе, я не очень понимаю, но Вере нравится. Сова спит. На нее можно смотреть. Вблизи. Это волнует. Помогает концентрироваться. Наводит на мысли. Вере, конечно, видней.

– Вот. – И Белла сдула со лба длинный локон. Нас обдало мятным запахом.

– Минуту. – Женщина с карточкой ушла, заперев за собой дверь. Как будто иначе мы бы ворвались туда силой.

Я некстати ощутила гордость: «А здорово они нас боятся». Тишина отдела по борьбе с преступлениями против личностей, не являющихся людьми, вдруг показалась мне величественной. Не пустой и ленивой. А деятельной и угрожающей. Мы таки свели свою статистику к нулю. Почти к нулю.

Белла нервно переминалась на своих красных копытах. Тискала сумочку со стразами. Поглядывала по сторонам. Боялась, что нас увидят вместе, поняла я.

Слишком близко от парламента.

– Не знала, что вы сюда ходите, – заметила я, чтобы ее отвлечь.

Накрашенные губы фыркнули:

– Уверена, вы все выведали заранее.

– Нет, – призналась я. – Это совпадение.

Какая-то мысль неприятно кольнула, но растаяла быстрее, чем я успела к ней прислушаться.

Белла немного расслабилась.

– От работы близко, – пояснила Белла. – И я люблю животных.

– Как и мужчин? – поддела ее я. Чтобы не слишком расслаблялась.

Белла махнула на меня ресницами:

– А вы что – их не любите? А то я могу, между прочим, обвинить вас в пассивной дискриминации мужчин.