Смех Циклопа - Бернард Вербер

После этого Аттила окончательно оставил мысль завоевать Галлию. Отправляясь в обратный путь, он прихватил с собой бретонского шпиона Лоига. Он даже придумал ему официальную должность: «Придворный шут». Бретонец в зеленом платье, в шутовском колпаке, с посохом, увенчанном бубенчиками, стал во время трапез рассказывать приближенным вождя «смешные истории».

В 453 году греческий историк Приск Панийский, приглашенный ко двору Аттилы, признался, что самое сильное впечатление на него произвел именно «придворный шут», бретонец, говоривший на нескольких языках и развлекавший гостей удивительными шутками.

Прискус Паний не знал, что Лоиг не только развлекал Аттилу. Он тайно передавал римлянам информацию о военных планах своего господина. И все дальнейшие наступления Аттилы провалились. А когда вождь гуннов решил осуществить последнее большое нападение, Лоиг перешел к действиям.

Он незаметно подложил ему в постель синий ларец с латинской надписью.

На следующее утро Аттилу нашли мертвым.

Великая Книга Истории Смеха.

Источник GLH

Изготовив из подручных средств два факела, Исидор и Лукреция зажигают их и начинают спускаться по лестнице, уходящей под землю. Через десять минут они оказываются на земляной площадке без дверей.

– Не знаю, почему я вам все еще верю, Исидор.

– Потому, что вы влюблены в меня.

Лукреция не знает, что ответить. При свете факела она рассматривает кирпичи, из которых сложена стена.

– Стойте, я что-то вижу!

– Что?

– Тут кирпичи уложены по-другому.

Лукреция ощупывает стену и находит кнопку. Раздается скрежет металла, и потайная дверь отъезжает в сторону, открывая проход.

– Что там, Лукреция?

– Коридор.

Они высоко поднимают факелы.

– Он огромный. Вы думаете, что мы приближаемся к «Источнику смеха»? К тому месту, где рождаются шутки?

Исидор молча делает шаг вперед. Стены сочатся влагой.

– Включилась ваша женская интуиция?

– Перед тем как родиться, я попросил в подарок этот небольшой талант.

– Вы действительно в это верите?

– Я не верю, я проверяю на опыте. То, что у меня есть интуиция, я выяснил опытным путем. Возможно, если бы я начал рисовать, то выяснил бы, что я – художник.

– То есть, по вашему, чтобы выявить природный талант ребенка, перед ним нужно разложить разнообразные инструменты?..

– Совершенно верно. Тибетские монахи именно так и делают. Они предлагают ребенку десяток предметов и наблюдают за тем, какой он «инстинктивно» или «интуитивно» выберет.

Они слышат какие-то звуки. Лукреция достает револьвер и целится в темноту. Исидор освещает место, откуда доносится шум.

Ложная тревога – это летучие мыши резвятся под потолком.

Исидор и Лукреция осторожно продвигаются вперед.

– Кстати, каждое положительное качество человека уравновешивается соответствующим недостатком. И это тоже выясняется опытным путем.

– А у вас какие недостатки?

– Плохая память.

– И все?

– Нет, со мной невозможно ужиться. Особенно женщине.

– Вот это правда.

– Видите, я не продаю кота в мешке.

Коридор становится шире.

– Я всегда добиваюсь своего. А вы так и не ответили, почему вам не дает покоя смерть Дария.

– Меня потрясла его гибель. Он столько сделал, чтобы подняться к вершинам славы.

– Он поднялся на вершину и сорвался вниз. Оскар Уайльд говорил: «Когда боги хотят наказать нас, они выполняют наши желания».

– Я не люблю афоризмы. Дарий был остроумен. Он занимался общественно полезным делом. Смех лечит, смех успокаивает, смех…

– Спас вас? – подсказывает Исидор.

Лукреция не отвечает.

– Дарий был одаренным человеком. Одна его эпитафия: «Лучше бы тут лежали вы» – уже свидетельствует о смелости и таланте.

– Так пошутить сумеет каждый. Саша Гитри сказал своей бывшей любовнице Ивонне Прентан: «На вашей могиле напишут: „Наконец-то она холодна“».

– На что Ивонна ответила: «А на вашей – „Наконец-то он обрел твердость“».

Исидор удивлен познаниями Лукреции и беззвучно аплодирует.

– Придумайте что-нибудь сами, если вы такой умный. Что бы вы написали на своем надгробном камне?

Он думает.

– «Вы не поняли! Я же хотел, чтобы меня кремировали».

– Неплохо. А еще?

– Нет, теперь ваша очередь, Лукреция.

– М-м… Подождите… «А ведь я говорила, что болею».

– Слишком избито. Не считается.

– «Наконец-то можно полежать спокойно».

– Один – один. Теперь я: «Лучшие всегда уходят первыми».

– «Все хорошо, что плохо кончается».

Обмениваясь шутками, они идут вперед по коридору.

– Мне кажется, сами эти стены пробуждают в людях остроумие, – замечает Лукреция.

– Нет, нам просто так кажется. Сбывается то, во что веришь.

Идя вперед по коридору, они начинают чувствовать, что к запаху затхлой воды примешивается еще какое-то зловоние. Они закрывают носы рукавами. Туннель приводит в большой зал, вырубленный в скале.

Время, спрятавшееся под маяком…

Лукреция поднимает вверх факел и видит барельефы. Запах разлагающейся плоти становится нестерпимым. Посреди зала на маленьком возвышении стоят, друг напротив друга, два кресла. И штативы, к которым прикреплены опутанные электрическими проводами пистолеты.

– Черт возьми! Как в театре Дария!

– То есть?

– Штативы, кресла! Они называли это «ПЗС»! – говорит Лукреция.

– «ПЗС»? Это еще что такое?

– Сокращение, «Пуля За Смех». Так объяснил Тадеуш Возняк.

Лукреция замечает на креслах бурые пятна, похожие на засохшую кровь.

Они медленно обходят подземный храм. Лукреция наступает ногой на что-то, издавшее зловещий хруст. Она освещает факелом пол и вздрагивает. Она наступила на живот мертвого человека.

– Вот источник запаха. Гниющее тело.

Исидор наклоняется и осматривает труп.

– В помещении прохладно, это замедляет разложение. Покойник лежит здесь несколько дней, может быть, даже больше недели.

Лукреция освещает пол рядом.

– Вон и другие! Да их тут не меньше десяти!