Ричард Длинные Руки - грандпринц - Гай Юлий Орловский

Арбогастр, повинуясь моей команде, дважды прошелся по кругу, держа сокровище посредине. В самом деле несметное, но что мне с ним делать? Взять не могу, оставить — тоже, какой-нибудь болван наткнется и постарается использовать его мощь, чтобы убивать и разрушать все вокруг, мужчины только так и доказывают свою силу и значимость…

Сверху то и дело возникало чувство опасности, я пару раз поднял голову, камни там вроде бы держатся крепко, а если какой вздумает скатиться, услышу по грохоту и отпрыгнуть успею, я иногда еще тот кузнечик…

Бобик тоже промчался вокруг, но быстро потерял интерес, камень и есть камень, а ценным его считают люди по своей глупости, они вообще мало что понимают, хорошо хоть собаки научили их бросать сильно и далеко палку…

Опасность резко приблизилась, я быстро посмотрел по сторонам. Сверху обрушилось тяжелое тело, цепкие руки больно зажали мое горло локтевым захватом.

Я пытался удержаться в седле, но в глазах потемнело, мы рухнули на промерзлую землю. От удара лбом в мерзлую землю сверкнули искры.

Я вскрикнул от дикой боли, чувствуя, как в шею вонзились острейшие зубы.

Кровь потекла мне на грудь, я заорал и, ухватив косматое тело на своем загривке, с силой дернул, однако держится крепко, некоторое время мы боролись, над нами внезапно гневно фыркнуло, и цепкие лапы на мне ослабли.

Я кое-как отодрал от себя когти, спихнул с себя безвольное тело и поднялся на трясущихся ногах. По шее несколько мгновений еще текла кровь, но я ощутил, как перестает качаться мир, а ноги дрожат все меньше.

— Спасибо, Зайчик, — прошептал я. — У тебя крепкие копыта…

На земле распростерто ужасное косматое тело, с ног до головы покрытое длинной шерстью. Я подошел уже с обнаженным мечом в руке, чудовище дернулось и на глазах довольно быстро начало менять форму.

Когтистые мускулистые лапы стали тоньше и короче, звериная голова превратилась в милое женское личико, а через минуту перед нами тремя, даже Бобик подошел полюбопытствовать, оказалась распростерта на земле молодая женщина с бледным испуганным лицом, платье разорвано в трех местах, ноги голые, ступни совсем посинели от холода.

Она распахнула глаза, в них страх и непонимание, всмотрелась в меня, перевела взгляд на арбогастра, что спас меня ударом копыта, на страшного Бобика.

— Кто вы?.. Где я?.. Что со мной?

— Все в порядке, — сказал я успокаивающе. — Тебя привели в чувство.

Она прошептала:

— Как?

Я ответил уклончиво:

— Как правильно приводят в чувство всех женщин. Хороший, кстати, способ. Действенный. Жаль, не я его придумал.

— Что было со мной?

— Распустилась, — пояснил я. — Вошла в раж и… не смогла выйти. С женщинами такое бывает часто, но сейчас все в порядке.

Она прошептала с надеждой:

— Правда?

Я кивнул.

— В твоих глазах страх и уважение, а что нам, мужчинам, еще надо?.. Поднимайся, я тебя подброшу до ближайшего села.

Она сказала жалобно:

— Я не помню, откуда я.

— Сочувствую, — ответил я нужным тоном, слова дежурные, потому сами легко катятся с языка, но ответил твердо: — До ближайшего села!

Она прошептала:

— А как же…

Я поднял кверху ладонь.

— Стоп!.. Ни слова. У тебя свои проблемы, у меня свои. И мои, возможно, побольше твоих.

Она вздрогнула, обхватила себя за плечи тонкими руками, а на меня посмотрела со страхом и надеждой.

— Мне холодно. Обними меня! В тебе есть сила, я чувствую. Я моментально согреюсь.

— Знаешь, — сказал я нервно, — не люблю магию, да еще с зубищами.

Она протянула ко мне прекрасные руки, голос прозвучал тонко и жалобно, как у раненой птицы:

— Но я все еще чувствую в себе это зло!.. Обними меня, чтобы освободить мою душу… Спаси меня!

— Нуда, — ответил я нервно, — как же… а ты снова… укусишь?

— Нет, — вскрикнула она. — Клянусь!..

— Чем?

— Своей кровью! Кровью своей матери!

Я заколебался, но сказал на всякий случай:

— Поклянись честью рода, каким бы он ни был.

Она запнулась, в глазах появились красные точки.

Я рывком, чувствуя стремительно растущую опасность, выбросил вперед руку с обнаженным мечом. Острие вошло ей в живот, она закричала еще жалобнее, ухватилась обеими руками за лезвие, кровяня нежные пальцы.

Я в испуге и раскаянии дернул меч на себя. Она откинула голову, глядя на меня неверящими и обвиняющими глазами.

— Ты… ты меня… убил…

— Еще нет, — ответил я торопливо. — Тебе еще можно помочь. Не шевелись…

Я отбросил меч, сделал быстрый шаг вперед, осталось только коснуться ее лба… Навстречу пахнуло жутким холодом. Ее тело в долю мгновения стало голубовато-прозрачным, превратившись в чистейший лед.

Сухо и страшно треснуло. Я инстинктивно прикрыл ладонями лицо. По всему телу застучали тысячи осколков, кисти рук в самом деле как будто иссекло начисто, но я в испуге взглянул и перевел дыхание: доспех Нимврода работает…

На месте странной женщины не осталось даже ледышки, во все стороны на полсотни шагов ровный слой стены иссечен, словно мелкими норками.

Я почти не ощутил от потрясения боли в ушибленных осколками ладонях, ран нет, а кровоподтеки затянутся, но сердце мое колотилось, напротив, все учащеннее.

Дурак, я почти поддался ей, мужчины этого мира не убивают вот так женщин, особенно настолько прекрасных, и я постепенно отхожу от принципов демократии, хотя, признаю запоздало: демократия — это благо, позволяет убивать женщин так же или почти так же легко, как и мужчин, что очень облегчает повседневную жизнь.

Я потер ладонью шею, все-таки доспех Нимврода хоть и спас от осколков, но сплоховал, когда дело касалось зубов. Или защищает только от рубяще-колющего, а также от стрел и камней, а вот так от укусов… гм… от зубов должен бы в первую очередь, сам Нимврод охотился именно на зверей и чудовищ… если только эта вот не появилась на свет в недавние времена, когда доспех был уже сформирован и новому не обучался.

Бобик пробежался по тающим осколкам, в глазах недоумение, даже он не понял, чего это с нею, значит, это чудовище создано сравнительно недавно.

В лицо свирепо дует колючий северный ветер, с дороги смело снег, и копыта арбогастра стучат сухо и звонко по колчам застывшей в камень земли. Заснеженные деревья снова оголились, тревожно качая голыми ветками, снег начал было порошить слегка, убеляя землю, но вскоре перестал, и мир снова стал чист и ясен.

Чувство опасности вяло проснулось и так же вяло и сонно прошептало, что появилась опасность, приближается, но медленно, неспешно…