Позолоченное великолепие - Розалинда Лейкер

— Я действительно плакала, читая то письмо, — призналась она. — Видно, это было единственное мгновение в обществе семейства Марвеллов, когда я опечалилась. Похоже, я говорила Лоринде, что письмо пришло от леди Уин и я затосковала по лету, проведенному в Ностелле.

— Вы ей говорили. Но она сделал собственные выводы.

— Лоринда не имела права распространяться о своих домыслах.

— Она и не распространялась. Она сказала об этом только мне.

— По-моему, этого вполне достаточно. Я очень сдержанный человек. Я ни с кем не обсуждаю своих чувств.

— Вы не хотите обсудить их со мной?

Она затаила дыхание.

— Вы хотите слишком многого после краткого возобновления знакомства.

— Нет, между нами установилась длительная дружба, начало которой можно отнести к декабрю тысяча семьсот тридцать седьмого года. А сейчас май тысяча семьсот сорок девятого года, чуть больше одиннадцати лет с тех пор, как вы уехали из Кэвуда. Тогда начал таять снег. Тогда вы были прелестны. Сейчас я нахожу, что вы стали еще красивее.

Изабелла ничего не ответила. Многие мужчины говорили ей подобные комплименты. В свои двадцать девять лет она без малейшего сомнения знала, что ее красота достигла зенита. За ней ухаживали с еще большим рвением даже те, кто ничего не знал о ее богатстве. Такого не бывало даже в то время, когда она жила в тени Сары. Во время путешествия она начала задумываться, не привлекает ли мужчин так сильно к ней какая-то аура, связанная с тем, что ее еще никто не покорил и не сделал своей, ибо Натаниел, как бы он ни обладал ею, так и не проник сквозь защитную скорлупу сдержанности, которая сохранила ее существо неприкосновенным.

— Изабелла, Изабелла, — нежно ворковал Оуэн. — Не замыкайтесь в себе. Я хотел лишь сделать вам приятное. Мы снова встретились в прекрасном городе, где есть что посмотреть, и если вы позволите, я сделаю ваше пребывание здесь столь же приятным, что и в Кэвуде, если вы говорите правду.

Изабелла посмотрела ему в лицо, ее черты смягчились, глаза снова излучали теплоту. Она не хотела проявлять излишнюю щепетильность, если давний друг пытается восстановить прежние отношения слишком стремительно. Совсем наоборот, она приехала насладиться каждой минутой всего, что может предложить Италия. А разве можно желать лучшего, чем разделить свое время во Флоренции вместе с Оуэном.

— Оуэн, это весьма мило с вашей стороны. Нам будет нетрудно сравнить ту зиму в Йоркшире с волшебной весной Флоренции.

— Тогда начнем, — сказал он, чуть улыбнувшись.

Они приблизились друг к другу. Он обнял ее за узкую талию, притянул к себе, она опустила руки ему на плечи. Изабелла видела, как его уста приближаются к ней, закрыла глаза, когда их губы встретились. Его поцелуй был страстным и нежным, она неожиданно отреагировала на него с большим удовольствием. Он крепче обнял ее, прижал к себе, их поцелуи ослабли лишь в то мгновение, когда из коридора донеслись голоса и стали приближаться к комнате, где они находились.

Дверь распахнулась, и в комнату влетела Лоринда, громко шурша шелками цвета мимозы. Она сняла маску и держала ее за ленты. За ней шествовал муж. Увидев Изабеллу, она издала взволнованный возглас:

— Вот ты где! Мы искали тебя повсюду, но заглядывали не в те комнаты!

Женщины обнялись и заговорили в один голос. Лоринда сильно пополнела и утверждала, что это произошло после того, как она родила пятерых детей, которых оставила дома бабушке и дедушке, чтобы те любили, баловали и полностью испортили их за время ее отсутствия. Ее муж Клод хорошо смотрелся рядом с ней, ибо сам отличался значительной полнотой. В белом парике, краснощекий, примерно одного возраста с Лориндой, он вел себя робко, разговаривал мало и довольствовался тем, что жена брала инициативу в свои руки. Изабелле он нравился, ей казалось, что у него добрые глаза.

Пока Лоринда, Оуэн и Изабелла вели оживленный разговор, Клод сидел, сложив руки на коленях, улыбаясь каждому из них по очереди, и нисколько не смущался тем, что не может вставить слово, хотя и желал этого.

Все надели маски, перед тем как вернуться в танцевальный зал, где встали в конце очереди тех, кто направлялся к столу. Впоследствии, когда все снова сняли маски, Изабелла и Оуэн то и дело посматривали друг на друга, пока танцевали, их глаза говорили о неподдельной радости после того, как восстановились прежние связи.

Вскоре Изабелла начала верить, что во Флоренции нашла все, ради чего оставила родные берега. Она проводила дни самым приятным образом.

Ее было трудно утомить, к тому же она считала, что во Флоренции такое просто невозможно. Куда бы она ни смотрела, везде открывались виды, услаждающие взор. Изабелла любила выезжать за город, направляясь по долине извилистой реки Арно, которая сверкала меж густых тутовых кустарников, или верхом подниматься на склоны близ города. В свободное время она могла осматривать сотни картин во дворце Питти и в других галереях, мрамор и мозаику в церквях, построенных в стиле барокко, а также настенную живопись, инкрустированные драгоценностями усыпальницы и очаровательные реликвии великого семейства Медичи.

Вечером она танцевала, ходила в театр, слушала великолепные концерты, играла в карты и снова танцевала. Оуэн постоянно сопровождал ее, если позволяли его дипломатические обязанности, и она, к своей великой радости, чувствовала, как неизбежно приближается тот час, когда они окажутся во власти любовных страстей.

Этот час оказался неожиданным и принес множество наслаждений. Они в компании выехали из Флоренции на природу и, осадив лошадей, отстали от остальных и оказались на развилке тропинок. Одна привела их к давно заброшенным развалинам древней виллы. Над деревьями возвышались арка и несколько колонн из белого мрамора. Большую часть каменной кладки в течение столетий растащили местные крестьяне, а природа накрыла все вьющимися растениями и листвой, обнажая то там, то здесь красивые участки мозаичных полов.

Изабелла, державшая шляпу за ленты, уронила ее на каменное сиденье, отошла от Оуэна и стала обходить пруд, смотря на воду. Он провожал ее взглядом. Когда Изабелла достигла дальнего конца, где широкие ступени спускались в воду, она начала расстегивать платье. Сняв с себя всю одежду, кроме достигавшей колен сорочки из тончайшего прозрачного батиста, прилегавшего к ее телу, она вошла в воду.

Он разделся полностью, спустился в воду и поплыл к ней. Вода оказалась прохладной, но приятной, лучи солнца лишили ее первоначального холода. Изабелла держалась на воде, закрыв глаза. Когда Оуэн обнял ее, Изабелла заглянула в его влюбленные глаза. Он поцеловал ее в улыбавшиеся уста. Они плыли рядом и оказались прямо под водопадом. Вода вырвала шпильки из ее волос, и они рассыпались в длинные золотистые пряди. Он взял ее руками за бедра и потянул вместе с собой в более прохладные глубины воды. Мягкая сорочка поднялась на поверхность. Изабелла подняла руки, чтобы окончательно освободиться от нее. Оба ясно видели друг друга в освещенной солнцем воде, его губы и кончики пальцев нашли ее груди, бедра и даже пальцы ног, когда Изабелла поднялась на поверхность, чтобы глотнуть воздуха. Он всплыл несколько секунд спустя, обнял ее за плечи и повел к ступеням. Он вышел из воды первым, помог ей встать на ступени, опасаясь, как бы она не поскользнулась на мраморе. Изабелла легко поднялась наверх, вытряхнула воду из волос и бросилась в его объятия, словно Афродита.