Избранная стражем - Лена Летняя

– Нет! – на этот раз он среагировал моментально, точно зная, как нужно отвечать на такие вопросы. И быстро нашелся с объяснением: – Мне казалось, я слишком стар, чтобы снова стать отцом.

Улыбка вернулась на лицо его жены, она игриво поцеловала его в кончик носа и, чуть понизив голос, заметила:

– Пока ты достаточно молод, чтобы заниматься со мной любовью по ночам, ты достаточно молод для того, чтобы стать отцом. Я думала, вы знаете, как это работает, шед Фолкнор.

Торрен выпрямился, сжимая Нею в объятиях и снова крепко целуя. Чтобы она точно знала, насколько он рад. Мысли о том, что его жизнь подходит к концу, улетучились как-то сами собой. Какой может быть конец, если у него будет еще один ребенок? Нет уж, в чертоге Некроса – или как там зовут настоящее божество? – его определенно подождут.

Я даже не поняла, почему вдруг полюбила долгие одинокие прогулки в рощице под окнами кабинета отца. В первый раз я пришла сюда сразу после того, как погасли погребальные костры. Мне нужен был воздух. Воздух, который не пах бы дымом и горящей плотью, не пах смертью и горечью потери.

Я не успела сильно привязаться к Варрет и Фереру, даже толком узнать их не успела. И в глубине души понимала, что они точно так же устали от своего бессмертия, как и Некрос, что существование стража без касты становится пустым и бессмысленным, но мне все равно было горько от того, что они отдали за нас свои жизни.

И Соланж. Я никогда особо не любила ее, и она отвечала мне полной взаимностью, но смерти я ей не желала. Странная ирония судьбы! В день нашего знакомства она едва не позволила меня сжечь, а в конце концов я проводила ее на костер погребальный. И она заставила меня себя уважать. Не имея ни крошки магии, эта женщина умудрялась противостоять вселившемуся в нее стражу. Пыталась нам помочь, пыталась до нас достучаться, но мы не слышали, не обращали внимания.

Больше всего за это винил себя Корд.

– Я должен был понять, – мрачно сказал он мне после погребальной церемонии. – Должен был заметить, что она изменилась, но я думал, что мне удалось ее заинтересовать.

Как оказалось, вход в хранилище под Фолкнором действительно находился в библиотеке. В тайную систему ходов, созданную предком, – нет, а в хранилище – да. И Соланж пыталась сказать Корду об этом, но Ласка, видимо, перехватила инициативу и превратила поиски потайного хода в игру, которая закончилась уверенностью Корда в том, что в библиотеке ничего такого нет. Тогда Соланж подбросила нам кристалин, который позже Ласка пыталась найти в комнате Некроса, но тот предпочел носить его с собой.

Если бы мы только уделили этому больше внимания! Если бы только услышали, поговорили друг с другом… Быть может, Соланж удалось как-то спасти, а Некросу не пришлось бы тратить магию, и проклятие не завершило себя.

Но оно завершило. Оно было направленно на его магию, на его энергию. Его создали, чтобы убить в Некросе стража. И оно убило. Мне удалось удержать его тело, его сознание, но Силы он лишился подчистую. И частично – памяти.

Когда он только пришел в себя, я испугалась, что он забыл все и навсегда. Забыл себя и меня заодно, но память лорда Нергарда в нем восстановилась довольно быстро, стоило мне назвать имя. Он вспомнил все основные события своей жизни в другом мире и нашу встречу. Вспомнил меня и кем я была для него (что отчасти стало облегчением), и вспомнил Соланж. Известие о ее смерти стало для него тяжелым ударом.

А вот себя как Некроса он помнил хуже. Лишь когда я напоминала ему некоторые события (гибель Виты, наш разговор после нее, наши первые ночи, расставание и новую встречу), описывала их, тогда вспоминал и он. То, что я не могла ему напомнить, он вспомнить не мог. Я слишком поздно поняла, что не стоило напоминать ему и об остальном. Стоило остановиться на лорде Нергарде и не напоминать ему о стражах, погибшем мире, о Силе, которую он потерял.

Потому что, начав вспоминать, он отдалился от меня. Замкнулся в себе, а я не знала точной причины. Может быть, он не мог простить мне убийства Соланж? Или того, что я, вопреки его просьбе, не отпустила его? Того, что он остался без Силы, не ушел в небытие вслед за умершей энергией стража? Я не знала, что он чувствует по этому поводу, не решилась спросить. Боялась услышать, что он ненавидит меня за это. Боялась узнать, что вместе со стражем Некросом в нем умерла и любовь ко мне.

Мама пыталась ободрить меня. Сказала, что нужно дать ему время. Мол, он дезориентирован, растерян, ему надо свыкнуться со всем, разобраться в том, кто он теперь. Я кивала, а сама холодела внутри. Что будет, если он не свыкнется? Что будет, если он так и не сможет разобраться или смириться с тем, кто он теперь? Мне сложно представить, как бы я сама себя чувствовала, если бы лишилась Силы.

Я удержала его, потому что не представляла жизни в мире, в котором его нет, но что если я обрекла его на страдания до конца дней? Смогу ли я жить в мире, в котором он меня ненавидит? Сможет ли он не ненавидеть меня в мире, в котором не осталось ни кристалинов, ни стражей?

Даже туманники не появлялись нигде всю последнюю неделю. Конечно, это был не показатель, бывали и более долгие затишья, но мне почему-то казалось, что они больше не придут. Кристалинов нет, стражей нет, нововселенные, конечно, остались, как и потомки тех, кого вселили раньше, но мне хотелось надеяться, что эти холодные пустые тела тоже наконец обрели покой. История их мира завершилась, ее уже ничто не может продолжить, так, может быть, он наконец исчез? Исчез, чтобы родиться вновь чем-то другим, как мы уходим в небытие, чтобы стать со временем чем-то большим?

А еще были слова, которые так и остались мною непонятыми и терзали меня, но о которых я теперь боялась спросить. «Ты избрана, Лора. Избрана стражем». Что это значило? Стражем была избрана Соланж, избрана его вместилищем. А я была избрана разве что им самим, Некросом, потому что он полюбил меня, но какой смысл был говорить об этом в тот момент?

Как еще страж может избрать? Связано ли это со всплеском Силы, которая помогла мне одолеть Ласку и, к слову, исчезла, как только все успокоилось?

Очевидно, рано или поздно нам с Некросом придется поговорить, но, милостивые боги, как же я боялась этого разговора!

– Лора! – донесся до меня знакомый голос, вырывая из печальных дум и недвусмысленно сообщая, что поговорить придется скорее рано.

Я резко обернулась, инстинктивно плотнее запахивая на себе пальто, словно закрываясь. Некрос же шел ко мне, напротив, без пальто, в сюртуке, полы которого разлетались в стороны. Верхние пуговицы рубашки были расстегнуты, волосы непривычно взъерошены. Он шел ко мне, не обращая внимания на прохладный воздух и на грязь под ногами, по которой он шлепал в обычных домашних туфлях, немного не подходящих для прогулок по роще ранней весной в Северных землях.

Молча и, наверное, немного испуганно смотрела на него, пока он приближался. Кусая губы, задерживая дыхание и пытаясь вспомнить слова, которые время от времени мысленно готовилась ему сказать. Однако сейчас все они предательски разбежались из головы.