Вермахт у ворот Москвы - Михаил Мягков

Такие тяжелые потери в боевой технике немецкая армия также еще никогда не несла. Безусловно, они самым непосредственным образом сказались на снижении потенциальных возможностей ГА «Центр».

Трофейные документы подтверждают, что наиболее крупная группировка немецких армий на Восточном фронте – ГА «Центр» – весной 1942 г. не имела уже в своем составе дивизий способных участвовать в наступательных операциях большого масштаба. Выводы германских полевых командиров о боеспособности подчиненных им войск заставляли командование группы крепко задуматься возможно ли было вообще какое-либо продвижение на восток в 1942 г. 27 марта 1942 г., на основании отчетов командиров корпусов и дивизий, штабом ГА «Центр» была дана конкретная оценка состояния ее соединений. Отмечалось, к примеру, что 26-я пехотная дивизия могла выполнять лишь оборонительные задачи; 251-я пехотная дивизия – не могла выполнять наступательные задачи, поскольку имела большой некомплект личного состава (93 офицера, 918 унтер-офицеров, 5.553 рядовых); 206-я пехотная дивизия – могла стать боеспособной лишь в случае пополнения и длительного отдыха в тыловом районе; части 14-й моторизованной дивизии «настолько переутомлены, что опасность усталости и полного безразличия все возрастает…»; 102-я пехотная дивизия: «… в физическом отношении войска совершенно истощены. Явления усталости объясняются потерями лучших младших офицеров, недостаточным снабжением и плохой личной гигиеной. В настоящее время дивизия пригодна лишь для обороны…»[496]

Естественно, здесь приведена лишь небольшая часть информации о состоянии немецких дивизий на завершающем этапе битвы под Москвой. Добавим, что, согласно характеристике боеспособности германской армии, подготовленной к концу марта 1942 г. в генштабе ОКХ, на всем Восточном фронте оставалось тогда всего восемь соединений «пригодных для выполнения любых боевых задач»[497] Германскому верховному командованию стало ясно, что новое наступление могло развернуться в гораздо менее благоприятных для Германии условиях, и только в зоне боевых действий одной из трех групп армий[498].

Как уже отмечалось, по ряду веских причин новое мощное наступление на Москву ГА «Центр» в 1942 г. было невозможно. Однако руководство вермахта не могло и значительно ослаблять объединение фон Клюге. На западном стратегическом направлении были расположены основные силы Красной армии, которые в будущем могли начать широкое наступление. Несмотря на то, что боеспособность ГА «Центр» была теперь намного меньшей, чем летом и осенью 1941 г., группа продолжала оставаться самой многочисленной на Восточном фронте, призванной выполнять теперь в основном оборонительные задачи. Известно, что немецкое командование рассчитывало сковать летом 1942 г. под Москвой как можно больше советских армий и попытаться задержать их переброску на другие участки фронта (отсюда и дезинформация о новом наступлении на столицу в 1942 г. – М. М.). В случае успеха вермахта на юге, советские войска под Москвой оказались бы отрезанными от топлива и продовольственных ресурсов. Их не надо было бы уничтожать, теряя на это силы и время. Отметим, что такие расчеты строились, как и прежде, на недооценке боевой силы Красной армии.

После битвы под Москвой войска ГА «Центр», оставаясь в обороне, «съедали» значительное количество германских резервов. Следствием нерешенности вопроса с захватом столицы стала невозможность для ОКВ решительного усиления других направлений советско-германского фронта. Летом 1942 г. в вермахте самым серьезным образом сказался недостаток личного состава, танков, артиллерии, другого вооружения, потерянного зимой 1941/42 г. Необходимо также подчеркнуть – в результате того, что Москва и большая часть центрального региона европейской России оставались в советских руках, германскому командованию в 1942 г. (уже в период Сталинградской битвы) не удалось обеспечить надежного прикрытия левого фланга своей группы армий «Б», который все более растягивался по мере продвижения армии Паулюса к Волге. Руководство вермахта было вынуждено обеспечивать охранение своих флангов ненадежными румынскими и итальянскими соединениями. Чем все это закончилось хорошо известно – союзники Германии не смогли сдержать натиска перешедших в наступление 19 ноября 1942 г. советских частей. Не может быть сомнения, что победа Красной армии в Сталинградской битве теснейшим образом связана с разгромом вермахта под Москвой.

Вместе с тем очевидно и другое – ГА «Центр», обороняясь, сумела нанести значительный урон Красной армии. Так, только безвозвратные потери советских частей в ходе Ржевско-Вяземской операции (8 января – 20 апреля 1942 г.) составили более 272 тыс. чел.[499] О высоких боевых качествах советского пополнения тогда также говорить не приходилось. В этой связи возникает вопрос – соответствовала ли цена, которую заплатила Красная армия за продвижение на запад в ходе общего наступления под Москвой тому результату, который был достигнут ее войсками к апрелю 1942 г., и стало ли поражение ГА «Центр» той катастрофой, которая означала начало коренного поворота в войне?

Германское командование оценивало весной 1942 г. обстановку довольно оптимистично. Успешные оборонительные бои ГА «Центр» в конце битвы за столицу вызвали у многих германских генералов иллюзию истребления основной наступательной мощи всей Красной армии. Так, генштаб ОКХ, 26 марта 1942 г., информировал штаб ГА «Центр», что, несмотря на сохраняющееся бесперебойное пополнение советских частей, материальное оснащение личного состава Красной армии остается тяжелым. Не хватает самого необходимого снаряжения. Весеннее наступление РККА было сопряжено с большими потерями[500].

Действительно, советское военное руководство не могло пока организовать полноценного оснащения и обучения пехотных, танковых, артиллерийских, авиационных и др. частей, формируемых для отправки на фронт. Огромные потери первых месяцев войны не давали возможности продлить их подготовку в тылу. Уже закаленные в боях соединения получали лишь самый короткий отдых. Все эти трудности Красной армии видели и в германских штабах. Вполне вероятно, что успех, достигнутый немцами в обороне зимой – весной 1942 г. уже тогда дал возможность некоторым высокопоставленным офицерам вермахта задуматься о целесообразности перехода в самое ближайшее время к «стратегической обороне» на всем Восточном фронте[501]. Суть ее такова: в ходе действий, сочетающих в себе позиционные бои, незначительный отход и контрудары, окончательно измотать и обескровить вооруженные силы Советского Союза и заставить СССР заключить невыгодный для себя мир. Однако эта концепция не могла в то время получить развития из-за ясно выраженного желания фюрера и его ближайшего окружения осуществить наступление на Кавказ. Основные оперативно-тактические приемы, которыми руководствовались германские генералы в начале «Барбароссы», должны были, по мнению Гитлера, получить летом 1942 г. второе дыхание, – теперь уже в операциях на юге России. Ему казалось, что блицкриг сорвался лишь случайно. Фюрер был убежден, и заставлял верить в это представителей ОКХ, что новый молниеносный удар на Восточном фронте приведет к окончательному краху России.