Роза прощальных ветров - Татьяна Тронина

Варвара засмеялась, плотно запахнула плащ уверенным, спокойным жестом (пожалуй, именно эта уверенность и обескураживала Сергея), сказала:

– Ты никогда не изменишься. Поздно! Половина жизни прожита, причем лучшая ее половина. Ты ничего не успел, ничего не сделал. Ты простой, пропахший машинным маслом работяга с вагоноремонтного завода. Твоей женой только доярка из коровника может стать, но никак не наша Роза! Она столько лет с мужем-бизнесменом жила, к роскоши привыкла...

– Но сейчас же она тут! Бросила она мужа своего! – в отчаянии возразил Сергей.

– Потом, ты – алкоголик, – сурово продолжила Варвара. – Алкоголизм не лечится, это я тебе как медицинский работник заявляю.

– Я брошу пить! Брошу!

– Ха-ха, свежо предание, да верится с трудом... В лучшем случае у тебя будет ремиссия – лет на пять, на семь. А потом ты снова сорвешься. Обязательно сорвешься, потому что забыть про Алика не сможешь никогда. В один прекрасный день ты опять вспомнишь о том, как толкнул его под электричку, и сорвешься. Психология, брат!

Сергею стало жутко. А ведь еще полчаса назад он испытывал необыкновенный подъем...

– Ну, чего ты все трясешься?.. – с отвращением произнесла Варвара. – Пропащий ты человек! Какой из тебя муж, посуди сам? Тебе даже на Анжелку наплевать было...

– Неправда! Я... я очень хорошо к ней отношусь!

– Никак ты к ней не относишься! – с ненавистью возразила Варвара. – Никак! И вот что я еще тебе скажу, Сереженька, – даже если наша Роза по глупости согласится с тобой сожительствовать, то очень скоро от этого взвоет. Мозги ты все пропил, денег не накопил, что еще? А, забыла... – Она засмеялась. – ...совсем забыла – мужик-то из тебя тоже никакой! Если уж у тебя со мной последние десять лет ничего не получалось...

Козырев задохнулся, закашлялся.

– Покашляй, покашляй! А я, пожалуй, пойду... – деловито произнесла Варвара. – Ладно, спокойной ночи, Серенький!

Она ушла, а Сергей остался сидеть на скамейке. Он был совершенно раздавлен. Уничтожен.

«Она права... Господи, как она права!» – Он вцепился в волосы и застонал. Приглушенно затявкала Киса. Козырев встал и на подгибающихся ногах добрел до своего крыльца. Прошел в пустую комнату, свет зажигать не стал. Лунный свет квадратами лежал на полу.

«Папа, я так боялся, что рассердишься на меня... папа, я плохой сын, но теперь я знаю, что ты все равно меня любишь – даже там...»

Он нашел веревку, поставил посреди комнаты стул, как раз под тем местом, где висела когда-то люстра.

Вспомнил – Роза сидит в палисаднике, читает книгу, бессознательно накручивает на палец прядь волос. Лицо отрешенное и ясное. Ей четырнадцать.

Это было самое лучшее воспоминание в жизни...

* * *

В греко-римской традиции роза – торжествующая любовь, красота, радость, желание, эмблема Афродиты (Венеры).

И в то же время роза – символ смерти. Она расцветает не только на радость живым, но и в утешение усопшим. Весной, когда римляне совершали поминки, главную роль на них играли розы: их делили между присутствующими, гирляндами украшали гробницы. Греки же носили розы на голове и груди в знак траура как символ скоротечности жизни, которая увядает столь же быстро, сколь и роза...

(Из журнальной статьи.)

* * *

Варвара поднялась ни свет ни заря.

Смерила давление – сто шестьдесят на сто. «Никуда не годится...» – Она ужаснулась, выпила таблетку, посидела в кухне перед открытым окном, глядя, как бегут по земле золотые тени. Посмотрела на часы – начало шестого...

Сердце тоже было как-то не на месте. «Зря я так вчера с Сережкой... Надо бы зайти к нему».

Она накинула на себя халат, сбежала с крыльца.

У Козырева, как всегда, дверь была не заперта.

– Серенький, ты дома? Серенький, не пугайся, это я!

Деревянные серые половицы скрипели под ногами. Варвара зашла в комнату, когда-то прежде считавшуюся гостиной, и в первый момент ничего не поняла.

– Сережа... Ой, господи!

Он висел спиной к ней, а чуть в стороне, сбоку, стояли на полу остроносые пижонские штиблеты, которых прежде Варвара никогда не видела – наверное, именно поэтому она уставилась сначала на штиблеты, а потом уже на Сергея.

Она отказывалась верить.

– Сережа... – жалобно позвала она. Варвара никогда не думала, что может быть так больно. Так нестерпимо больно.

Она шагнула к нему. В полуметре от пола были его босые ноги – узкие, длинные, сухие ступни, желтовато-серого цвета, ледяные даже на вид.

Варвара перестала что-либо соображать. Она упала на колени и потянулась губами к этим ступням...

* * *

Палиндром – это текст, одинаково читающийся от начала к концу и наоборот. Классический пример палиндрома – «А роза упала на лапу Азора».

(Из популярной энциклопедии.)

* * *

Это были самые тяжелые три дня. Варвара находилась в таком состоянии, что все боялись за ее рассудок – она кричала, каталась по полу, рвала на себе волосы... Потом затихла. Только после похорон и поминок Роза – по сути, все эти дела лежали на ней, потому что перепуганная Анжела уехала к своему бойфренду, – наконец, освободилась, оставив Варвару на попечение мужа. Юра Аникеев, похоже, так и не понял ничего – почему на жену столь сильно повлияла смерть соседа.

Был уже поздний вечер, когда Роза вернулась к себе.

«Ничего, послезавтра Костя приедет... И все, все будет хорошо!» – в каком-то последнем, безнадежном отчаянии подумала Роза и упала на кровать.

Несмотря на все переживания, сон легко и спокойно овладел ею.

СОН РОЗЫ

...Она была здесь, дома. На этой же кровати. Та же комната, только ставшая вдруг больше и шире... И мебели почти не было.

«Надо же, как тут просторно стало! – удивилась во сне Роза. – С чего бы это?» Она опустила ноги и вдруг обнаружила, что стоит по колено в воде.

В первый момент она удивилась и даже немного испугалась, но потом сознание подсказало ей, что так и должно быть. Ничего удивительного в том, что в комнатах стоит вода, нет.

Да и вообще, это не дом, а, похоже, какой-то замок. Роза прошла немного вперед, огляделась и обнаружила мраморные колонны, поддерживающие высокий потолок, а вместо окон – бойницы под потолком, из которых лился солнечный свет. Но из-за того, что бойницы были такими маленькими, света было мало, в помещении царил густой золотисто-коричневатый сумрак.

«Как же мне здесь жить? – все-таки забеспокоилась Роза. – Пойду посмотрю, что здесь еще интересного...»

Она побрела вперед, чувствуя, как прохладная вода обтекает ноги, как льется на нее сверху, сквозь сумрак, свет, как гулко и глухо играют отзвуки эха под высоким каменным потолком... А потом что-то холодное, живое коснулось ее щиколоток.