Роза прощальных ветров - Татьяна Тронина

– Здесь... а где же я должна быть? – резонно удивилась она, пытаясь пригладить волосы.

– Я не знаю... – Он ворвался в комнату, бухнулся рядом на кровать, принялся тормошить Розу, осыпать ее беспорядочными поцелуями – там, там, здесь, еще там... Не пропустить бы ничего, не оставить без внимания ни одного квадратного сантиметра ее тела! Он действовал с методичным вдохновением. – Я боялся, что ты уйдешь! – новый град поцелуев.

– Куда это я должна была уйти?

– К мужу! – Теперь Неволин сгреб ее, прижал к себе и замер. Роза отчетливо слышала, как быстро и сильно колотится его сердце.

– Я не хочу – к мужу... – пробормотала она, прислонившись щекой к его плечу. – Я хочу быть с тобой! Ты таких глупостей наговорил перед отъездом... Ты что, разлюбил меня?

– С ума сошла! – рассердился Неволин. Потом тихо добавил: – Я не хотел признаваться... Но дело в том, что я как раз накануне командировки встречался с твоим мужем.

– С кем? – ужаснулась Роза.

– С твоим мужем, Николаем! И он так убедительно запудрил мне мозги... Я просто сам не свой был – думал, что действительно порчу тебе жизнь, что никогда не сделаю тебя счастливой...

– Ах, вот оно в чем дело... – печально засмеялась Роза. – Да, Николай умеет быть убедительным. Но как он тебя нашел?

– Без понятия. И... и бог с ним, с твоим мужем! Все хорошо, мы снова вместе... – Он вздохнул с таким облегчением, что Роза засмеялась.

– Я не собираюсь возвращаться к нему, – сказала она. – Действительно, бог с ним! Я уже подала документы на развод, надеюсь, с этим не будет никакой волокиты.

– И тогда ты станешь только моей? – жадно спросил Неволин. – Совсем-совсем? Ты возьмешь мою фамилию?

– Это что, ты делаешь мне предложение?

– Ага!

Роза отстранила его и отвернулась.

– Роза! Роза что с тобой?..

Она почувствовала, как слезы текут у нее по лицу. Неволин повернул ее к себе.

– Почему ты плачешь? – с нежностью и удивлением спросил он.

– Ко... Костя, я беременна! – с трудом произнесла она и заплакала уже навзрыд.

– Да ну... – ошеломленно сказал он. – Ты же говорила...

– Но тем не менее это случилось! Уже шесть недель! И это твой ребенок! – с раздражением и тоской произнесла она сквозь всхлипы.

– Я и не сомневался... – растерянно произнес Неволин. – А ты что, не рада? Ты не хочешь его?

– Очень хочу! – мстительно произнесла она, размазывая слезы по лицу. – И сделаю все для того, чтобы он был... Но это ты его не хочешь!

– Да кто тебе сказал эту чушь...

– Ты сам и сказал, разве не помнишь? – закричала она. – Я тебе сообщила, что не могу иметь детей, а ты ответил – ну и не надо, больно-то нужно...

– А что я тебе должен был ответить?! – возмутился Неволин. – «Ах, Розочка, такая ты мне не нужна!» Да?..

Она молчала.

Он смотрел на нее некоторое время суровым, испепеляющим взглядом, потом снова прижал к себе. И в кольце его рук она ощутила такой покой и такое счастье, какие вряд ли испытывала раньше.

Она могла плакать при нем. Николай терпеть не мог женских слез, и Роза всегда прятала их от мужа, зная, что тот будет нервничать и злиться. При Неволине можно было плакать, можно было делать что угодно, не скрывать своих чувств. С ним она была свободна!

– Ты такой хороший... – прошептала она. – Я тебя люблю. Ты... нет, я даже не знаю, как это описать... Ты сделал мне такой подарок, о котором я и мечтать не могла. Вот ты какой!

– Я старался, – скромно ответил он.

– Костя, перестань! – засмеялась Роза, отстранившись. – Ой, не могу...

– И ничего смешного! – Его тоже сотрясали приступы смеха. – Как назовем?

– Кого?

– Ребенка, кого же еще!

– Костя, пока неизвестно, кто это будет... И вообще, я так боюсь загадывать! – произнесла она уже серьезно.

– Не бойся. Все будет хорошо. Я тебе обещаю.

Они снова обнялись.

– Помнишь, я тебе рассказывала об Ахрамковых – ну, тех, кто жил здесь раньше?.. Они очень долго копили на квартиру, ограничивали себя во всем – и, наконец, когда их мечта сбылась, повели себя как-то странно. Нина Ахрамкова плакала, и я еще тогда удивилась – почему она плачет, да еще так горестно? Ведь она получила все, о чем мечтала, но было такое впечатление, что это совсем не радует ее... Теперь я ее понимаю. Мне как-то не по себе... Нет, я рада, я очень рада, но...

– Пройдет! – сказал Неволин, гладя ее по голове. – Это просто первая реакция... Потом все будет нормально.

– А ты правда рад? Ты не притворяешься? – совсем по-детски спросила Роза.

– Страшновато, конечно... – улыбнулся он. – Зато у меня появился еще один шанс стать хорошим отцом.

* * *

Крапиву знают все. Покосившийся забор и торчащие рядом темно-зеленые заросли жгучей, жалящей крапивы. Издавна на Руси ее называли – русская роза. Невзрачная, цветение ее совсем незаметно... И жизнь у нас такая... и любовь, как крапива... Не бойтесь, берите голыми руками, – ужалит, обожжет до боли... Боль пройдет, а жизнь и любовь станут сильнее, насыщенней... А какая полезная! Во время войны только и выжили – крапивой. Первая из земли растет – наберешь крапивки на зеленые щи, «забелишь» молочком... А вот если «слобода да крапивой поросла – запустела» – беда!

Странное растение – гремячка, ожига, жгучка – эта русская роза. Да и мы такие – русские – как будто и невзрачные, без пышных шапок роз, да сильные какие, да и не ухватить нас – уж очень больно будет. Так полюбите нас такими, «черненькими», а «красненькими» нас полюбит всякий!»

(Татьяна Егорова, автобиографический роман «Русская роза».)

* * *

Николай понимал, что на быстрые результаты надеяться не стоит, что должно пройти какое-то время, чтобы от того разговора с любовником жены был толк. В конце концов, страсть проходит, и наступают скучные будни... И тогда брошенное якобы невзначай слово начинает прорастать и дает плоды. Неволин оставит Розу.

После встречи с Константином Неволиным прошло не больше десяти дней, но тем не менее Николай уже изнывал от нетерпения. Для себя он твердо решил, что вернет Розу, как бы сложно это ни было. Он даже нечто вроде азарта стал испытывать, азарта завоевателя!

– Почта, Николай Владиславович, – зашла к нему в кабинет секретарша – дама постбальзаковского возраста с перманентом, напоминающая немецкую шпионку из старых советских фильмов о войне. Такая же суровая и фанатичная, со светлыми буклями на висках. Николай терпеть не мог амбициозных и длинноногих молоденьких профурсеток, свою секретаршу он ценил за ум и опыт. Полина Прокофьевна лучше него знала, что надо делать.