Одержимый - Питер Джеймс

Томас положил чек в черный бумажник из крокодиловой кожи, за подкладку. Просто на всякий случай – вдруг прибор не будет работать и его придется отослать обратно. Затем над решеткой камина он сжег наклейку, указывающую на то, что получателем посылки является доктор Теренс Джоэль. От «форда-мондео», припаркованного в гараже рядом с «альфа-ромео» Аманды Кэпстик, избавиться было нельзя, но в остальном он старался, чтобы ничто в его доме не указывало на то, что он имеет какое-либо отношение к доктору Джоэлю из Челтнема. Белый фургон находился на многоэтажной автостоянке по долгосрочному договору аренды парковочного места.

Томас принес снизу пылесос и тщательно убрал пепел с решетки. Никаких грязных каминов в этой комнате. Он хотел, чтобы в ней не было ни пятнышка, как в операционной. Ему так нравилось. Ковер, стол, компьютер, кресло, книги, фотографии матери. Никаких насекомых. Никаких бактерий. Глухие занавески и двойные рамы защищали комнату от наполненного миазмами лондонского воздуха. Лучше уж страдать от жары, чем отравлять организм. Никакой грязи.

Но теперь эта комната больше не была стерильно чистой – по всему полу валялась оберточная бумага из коробки. Это выводило Томаса из себя. Эта сука, Аманда Кэпстик. Это она виновата. Если бы она не позволила доктору Тенненту слить в себя семя, ему не пришлось бы покупать эту штуку, а если бы он не купил ее, на сером ковре не валялась бы сейчас нарезанная бумага.

Скоро он уберет ее при помощи пылесоса, но не сейчас. Он еще не закончил.

Ему надо прочитать инструкцию. Он вытащил ее из целлофановой обертки. На титульной странице было напечатано: «Очки ночного видения AN/PVS. Модель F5001».

Такую модель он и заказывал. Хорошо.

Томас читал внимательно, запоминая все рисунки. Затем он вынул очки из коробки. На такой прибор было приятно смотреть, его было приятно держать в руках. Он поднес его к глазам. Запахло резиной, из которой был сделан наглазник. Очень удобно. Плотно прилегает к лицу. Конечно, пока еще ничего не видно: сначала нужно установить литиевую батарею.

Он помнил, как называется каждая часть прибора. Кнопка включения ИК-осветителя. Индикатор заряда батареи. ИК-осветитель. Объективы F/1.2. Индикатор включения ИК-осветителя.

Красота.

Скорее бы воспользоваться очками. Это будет нечто особенное.

Томас вытащил из коробки оголовье, состоящее из нескольких ремней. Его волнение возрастало. Он присоединил оголовье к очкам и, держа в голове рисунок из инструкции, надел их. Один ремень вкруговую опоясывает голову, словно повязка, прижимая очки ко лбу. Второй пропускается под подбородком и застегивается, третий охватывает шею. Четвертый ремень – собственно, их два: слева и справа от головы, чуть впереди ушей – соединяет головной ремень с шейным.

Замечательно! Он встал, еще ничего не видя, но уже весь в предвкушении. Оголовье было очень удобным. Он мог бы спать в этих очках!

Жаль, что ты меня не видишь, мамочка!

Он поднял руки, чтобы снять очки, и вздрогнул от резкой боли в правой руке. В нем снова зажглась злоба на Аманду. Из-за тебя я повредил руку, сука.

Она была такой тяжелой! Как такое худое и невысокое существо может быть таким тяжелым? Ему было совсем нелегко вытащить ее на улицу и посадить в «альфа-ромео», да еще делая вид, что они прижимающиеся друг к другу любовники. Он вывернул руку, затаскивая ее в эту чертову машину.

Но ожидающее его удовольствие заставило забыть о боли. Да. Опыт обещает быть интересным. Томас снял очки, встал на колени, вынул из коробки литиевую батарею и зарядное устройство, вставил батарею в небольшой отсек, расположенный в нижней части очков, затем подключил зарядное устройство и нажал кнопку включения. Загорелся огонек индикатора. Он улыбнулся.

Ракета пошла!

Аманда услышала звук открывающейся двери.

Движение.

Кто-то был в этой темноте кроме нее. Подавив инстинктивное желание позвать на помощь, она, лежа на полу, затаила дыхание и вслушалась в окружающее пространство.

За исключением барабанного боя ее сердца – тишина.

Затем неожиданное движение – будто кто-то сделал шаг. Всплеск воды. Скрип-визг прочертившей пол резиновой подошвы.

Томас чуть не опрокинул ведро и молча выругал себя за неуклюжесть. Черт возьми, чуть не упал. Черт! Ты, глупая сука, ты хоть понимаешь, сколько неудобств ты мне доставляешь?

Она была так близко, что он мог дотронуться до нее. Но он не хотел до нее дотрагиваться. Он не хотел дотрагиваться до того, с чем сношался доктор Теннент, по крайней мере пока. Он еще не готов к этому. От нее воняет грязью и мочой. Она здесь всего два дня и уже превратила комнату в свинарник. Эта вонь пробивается даже сквозь запах формалина. И почему эта сука лежит на полу, а не на матрасе?

Надо было вчера принести ей пищи, воды и какую-нибудь емкость для отправлений. Вылетело из головы.

Он видел ее в зеленом свете. Маленькая красная полоска индикатора батареи показывала, что у него есть десять минут. Эту батарею нужно было заряжать в течение двадцати четырех часов, но он не мог ждать так долго. Он едва вытерпел четыре часа.

Самое главное, что очки работали. Он мог ясно различить выражение страха на ее лице.

«Нет, не на ее лице, – поправил он себя. – Просто на лице».

Эту ошибку он допустил с редактором, Тиной Маккей, и газетчиком, Джастином Флауэрингом. Они были для него людьми, и он испытывал сожаление по поводу того, что ему пришлось с ними сделать. Это существо он будет держать на расстоянии. Это не человек, а животное. Животное.

И совсем как животное, когда услышит какой-нибудь звук, существо подняло голову и всмотрелось в темноту широко раскрытыми от страха глазами.

Оно не следит за собой: огромная шишка на лбу, волосы в беспорядке – все спутаны, давно не видели расчески. Он хотел сказать ему, что плохо выглядеть неприлично, но сдержался и продолжал молча наблюдать. Оно даже футболку надело задом наперед.

Он подумал о том, какое грязное оно по сравнению с его матерью. Он любил быть рядом с матерью, когда она сидела перед зеркалом, и расчесывать ее длинные светлые локоны и играть с ними. Иногда она сидела перед зеркалом без одежды, и он стоял рядом также обнаженный. Он расчесывал ей волосы, а потом она благодарила его, делая что-нибудь хорошее с его паровозиком.

Ставя на пол второе ведро, Томас намеренно шаркнул ногой. Теперь существо смотрело прямо на него, и он подумал, не виден ли в темноте его силуэт. Но это было, конечно, невозможно. Эти очки не пропускали наружу и фотона света. Военный образец. Сказочно! Он был невидим.

Может, оно слышит его дыхание. Прислушивается к нему? Неслышно ступая, Томас сделал несколько шагов вправо. Существо продолжало смотреть вперед, на то место, откуда он только что ушел.

Страна слепых…