Когда пируют львы - Уилбур Смит

– Номер шестнадцать! – одновременно взревели Дафф и Шон. – Пассат!

Шон ударил Даффа в грудь, и Дафф наклонился и сломал сигару Шона пополам. Они оба обняли Канди. Она завизжала и попыталась вырваться.

– Прошу прощения, – и она убежала.

– Позволь угостить тебя выпивкой.

Шон раскуривал искалеченный остаток сигары.

– Нет, это моя привилегия, я настаиваю.

Дафф взял его за руку, и они с широкими счастливыми улыбками пошли к павильону.

За одним из столиков сидели Градски и Макс. Дафф подошел к ним сзади, одной рукой приподнял шляпу Градски, другой взъерошил его редкие волосы.

– Не расстраивайся, Норман, нельзя все время выигрывать.

Градски медленно повернулся. Он отобрал свою шляпу и пригладил волосы, глаза его желто блеснули.

– Он собирается говорить! – возбужденно прошептал Дафф.

– Я согласен с вами, мистер Чарливуд, все время выигрывать нельзя, – произнес Норман Градски. Произнес очень отчетливо, лишь слегка запинаясь на «в»: для него это всегда был самый трудный звук. Встал, надвинул шляпу на голову и ушел.

– Я пришлю чек в ваш офис с утра в понедельник, – тихо сказал Макс, не отрывая взгляда от стола. Потом тоже встал и пошел за Градски.

Шон вышел из ванной, борода его была чуть встрепана, вокруг талии повязано купальное полотенце.

У знаменитого герцога Йоркского

Было десять тысяч человек,

Он повел их наверх холма,

А потом повел вниз.

Напевая, Шон набрал в ладонь лавровой мази из квадратного флакона и стал втирать в волосы. Дафф, сидя на позолоченном стуле, наблюдал за ним. Шон тщательно расчесал волосы и улыбнулся своему отражению.

– Ты великолепное создание, – сказал Шон своему отражению.

– Толстеешь, – хмыкнул Дафф.

Шон обиделся.

– Это сплошные мышцы.

– У тебя зад как у гиппопотама.

Шон развернул полотенце и повернулся спиной к зеркалу; он разглядывал себя через плечо.

– Мне нужен тяжелый молот, чтобы загнать длинный гвоздь, – сказал он.

– О нет, – простонал Дафф. – Твой мозг в это время дня словно свинина на завтрак, тяжеловато для желудка.

Он достал из шкафа шелковую рубашку, взял ее на манер тореадора, сделал два выпада и набросил себе на спину.

– Оле! – сухо зааплодировал Дафф.

Шон надел брюки и сел, чтобы обуться.

– У тебя сегодня хорошее настроение, – сказал он Даффу.

– Я только что вырвался из урагана чувств!

– В чем дело?

– Канди хочет венчаться.

– Неужели это так плохо?

– Да, нехорошо.

– Почему?

– У тебя такая короткая память?

– Ах, ты про свою первую жену?

– Совершенно верно, про первую жену.

– Ты рассказал о ней Канди?

– Милостивый Боже, конечно, нет!

Дафф пришел в ужас.

– Да, я понимаю твои затруднения. А муж Канди? Разве это не уравнивает ваш счет?

– Нет – он-то на небесах.

– Что ж, это удобно. Кто-нибудь еще знает, что ты был женат?

Дафф отрицательно покачал головой.

– А Франсуа?

– Я никогда ему не говорил.

– Так в чем же дело? Отправляйся с нею в церковь и венчайся.

Дафф смотрел неуверенно.

– Я не возражаю против второго брака в ратуше – там я обману только нескольких пожилых голландцев, – но идти в церковь…

Дафф покачал головой.

– Да ведь знать буду только я, – сказал Шон.

– Ты – и самый главный.

– Дафф! – Шон улыбался. – Дафф, мальчик мой, тебя терзают угрызения совести, это поразительно!

Дафф поерзал на стуле.

– Дай подумать. – Шон театрально схватился за голову. – Да, да, вижу, решение зреет.

– Говори, не томи.

Дафф выпрямился на стуле.

– Иди к Канди и скажи, что все устроено – ты не только обвенчаешься с ней, но и построишь для этого собственную церковь.

– Замечательно, – саркастически сказал Дафф. – Это разрешит все мои трудности?

– Позволь мне закончить. – Шон начал заполнять свой серебряный портсигар. – Ты скажешь ей, что хочешь также гражданскую церемонию, как делают все известные люди. Скажи, это ей понравится.

– Я все еще не понимаю.

– Когда ты построишь свою церковь в «Ксанаду», мы найдем приличного на вид парня, оденем на него белый воротничок и научим правильным словам. Это сделает Канди счастливой. Сразу после службы священник уедет в Кейптаун. А ты отведешь Канди в ратушу, и это сделает счастливым тебя.

Дафф недоумевал, потом постепенно заулыбался.

– Гений, настоящий гений!

Шон застегивал жилет.

– Не стоит благодарности. А теперь прошу извинить, меня ждет работа. Кто-то ведь должен зарабатывать, чтобы воплощать твои странные фантазии.

Шон надел пальто, взял трость и взмахнул ею. Золотая рукоятка придавала ей вес дробовика. Шелк на коже, запах лавра в волосах – от всего этого Шон чувствовал себя увереннее.

Он спустился по лестнице. Мбежане уже привел коляску во двор гостиницы. Коляска слегка накренилась под тяжестью Шона, и кожаные сиденья приняли его в свои мягкие объятия. Он закурил свою первую за день сигару, и Мбежане улыбнулся ему.

– Я вижу тебя, нкози.

– И я вижу тебя, Мбежане. Что это за шишка у тебя на голове?

– Нкози, я был немного пьян, иначе эта обезьяна из Басуто не сумела бы дотронуться до меня своей боевой дубинкой.

Мбежане вывел коляску со двора на улицу.

– Из-за чего вы дрались?

Мбежане пожал плечами.

– Разве мужчине нужен повод, чтобы подраться? Как обычно. Но мне помнится, дело было в женщине, – сказал Мбежане.

– Ну, это обычное дело. И кто же победил?

– У этого парня пошла кровь, и друзья увели его. А когда я уходил, женщина улыбалась во сне.

Шон рассмеялся и посмотрел на широкую холмистую равнину спины Мбежане. Определенно нехорошо. Шон надеялся, что его секретарь не забыл поговорить с портным. Они остановились у входа в контору. Один из клерков торопливо сбежал с веранды и открыл дверцу коляски.

– Доброе утро, мистер Кортни.

Шон поднялся по ступенькам – клерк сопровождал его, как охотничья собака.