Россия и Ближний Восток. Котел с неприятностями - Евгений Сатановский

Вовлечение радикальных структур в протестные движения в исламском мире, вслед за «умеренными», не означает их отказа от джихада против Запада. Ряд факторов осложняет применение террористическими организациями оружия массового уничтожения, однако «Аль-Каида» и такие группы, как «Тэхрике-Талибан Пакистан» («Пакистанское движение Талибан»), пытаются получить химическое (в Ливии), биологическое (в Индонезии) и ядерное (в Пакистане) оружие, последнее – в виде «грязной бомбы». Конкуренция и открытое противостояние исламистских организаций из-за борьбы за спонсоров, идеологических и конфессиональных разногласий не исключают тактического совпадения интересов и возможности борьбы против общего врага, в качестве которого выступают США и Израиль. При этом деятельность радикальных структур, как показывает пример «Аш-Шабаб», наряду с авторитарными арабскими режимами могут, исходя из текущих интересов, поддерживать страны, которые Запад рассматривает как союзников. Последнее осложняет борьбу с терроризмом, хотя подтверждает тезис о том, что радикальные исламисты – лишь разновидность «умеренных» и все, вместе взятые, они представляют часть внешнеполитических проектов конкурирующих между собой арабских монархий и авторитарных светских режимов.

Возможно ли силовым путем остановить иранскую ядерную программу? Есть ли шанс у мирового сообщества убедить Иран сделать это? Ответ на оба вопроса – отрицательный. Иранская ядерная программа в корне отличается от японской, южнокорейской или нидерландской. Можно согласиться с бывшим директором израильского Моссада Меиром Даганом, который полагает, что Иран получит возможность производства ядерной бомбы не ранее 2015 г. Можно спорить с этим. Но то, что в настоящий момент у исламской республики достаточно расщепляющих материалов для производства примерно 5 ядерных боезарядов, она достаточно далеко продвинулась в производстве носителей и ведет работы над боеголовками – представляется более чем вероятным.

Разумеется, опасность для США и Европы со стороны Ирана представляется чисто гипотетической. Иранская ядерная бомба – это индульгенция для правящего в Тегеране режима, гарантирующего его неприкосновенность. Сегодняшний Иран – это агрессивный режим имперского толка, претендующий на статус региональной сверхдержавы, культивируя экспорт исламской революции для внешнего употребления и персидский национализм – для внутреннего. Непосредственную угрозу он представляет для своих соседей по Персидскому заливу и – в силу идеологических причин – для Израиля.

Как представляется, остановить его «у порога» изготовления ядерного оружия не удастся, как и предложить что-либо взамен. Не существовало ничего, что могло бы остановить в аналогичной ситуации Советский Союз времен Сталина и Китай эпохи Мао. Ядерное оружие для Ирана – символ прорыва в «первые ряды», билет в «ядерный клуб» и подтверждение статуса «великой державы». Дело не только в правящей группе – оппозиция, когда и если бы она имела шанс прийти к власти, причем не только религиозные лидеры «Зеленого движения», но и либералы, точно так же развивали бы ядерную программу, как «неоконсерваторы» президента Ахмади Нежада, – возможно, без его воинственной риторики. Вопрос лишь в том, применит ли Иран ядерное оружие, получив его, в отношении Израиля, и оснований для оптимизма здесь нет.

Сегодняшнее политическое руководство страны, положение которого достаточно прочно, представляет крайнее крыло консервативной части иранской элиты, стержнем идеологии которой является нелегитимность существования Израиля, олицетворяющего для этой группы «истинно верующих» главного врага исламского мира вообще и Ирана в частности. Говорить о прагматизме этих людей не приходится. Вера заставляет их руководствоваться постулатами религиозных войн, которые в Европе ушли из обихода почти четыре столетия назад. Ахмади Нежад в отношении Израиля руководствуется такой же логикой, которой руководствовался Гитлер в отношении евреев, и в этом отношении, несомненно, является фюрером иранского народа. Понимая это, израильское руководство рассматривает любые варианты развития событий в отношениях с Ираном, включая силовые, сколь бы недостаточными ни представлялись усилия в этом Израиля без поддержки со стороны США. Впрочем, история с компьютерным вирусом, поразившим иранскую ядерную программу, демонстрирует новые сценарии развития событий.

Разумеется, в принципе удар по иранским ядерным объектам не исключен. Как представляется, Израиль в одиночку способен гарантированно поразить не более половины из числа объектов такого рода. Соединенные Штаты, в свою очередь, могут уничтожить все известные иранские ядерные объекты, а также, в случае принятия соответствующего решения, разрушить военный и экономический потенциал Ирана. Вопрос об асимметричном ответе ИРИ оставим в стороне. Даже блокирование Ормузского пролива не станет фатальным для мировой экономики: к высоким ценам на энергоносители она приспособилась, а пролив будет деблокирован за 3–4 месяца. Однако, если удар будет нанесен не по Ирану в целом, что представляется маловероятным, а только по иранским ядерным объектам, он будет эффективным лишь в случае проведения наземной операции, в текущей ситуации исключенной.

Американские войска и блок НАТО проявили себя как неэффективная военная сила в Ираке и Афганистане. Полугодовая операция НАТО в Ливии продемонстрировала отставание альянса от задач, которые ставит перед ним регион. Провал «миротворцев» в Западной Сахаре, Судане, Ливане etc. ставит под вопрос дееспособность воинских контингентов Запада на Ближнем и Среднем Востоке. Для ведения действий на территории Ирана, которые, повторим, являются единственным способом гарантированной «зачистки» его ядерных объектов, необходима двухмиллионная армия. Причем армия, готовая воевать, как американцы и в отдельных случаях англичане, а не «демонстрировать флаг», как войска Италии, или вести «гуманитарные операции», как бундесвер. Такая армия в современном мире есть только у Китая. Но Иран, ядерный или неядерный, не представляет для КНР никакой угрозы, являясь партнером, поставщиком углеводородов и перспективным рынком инвестиций и товаров. Участие Китая в военной операции против Ирана полностью исключено, да и к экономическим санкциям против Тегерана Пекин присоединился в минимально возможной без урона своего статуса на международной арене степени.

Санкции эти оказали на Иран значительное воздействие, снизив его возможности по продвижению к ядерному статусу и замедлив темпы этого продвижения. Не стоит, однако, преувеличивать шансы на принуждение ИРИ к отказу от развития ядерной программы экономическими методами. Замедлить, но не остановить – это предел возможности санкций, как и компьютерной атаки, израильского военного удара или американской ракетно-бомбовой атаки, без наземной операции. Не стоит полагать, что атака такого рода или экономическое давление приведут к смене режима. Конфликт президента и рахбара, точнее, стоящих за ними групп – это внутренний конфликт иранской элиты. Внешним игрокам он не оставляет шансов на вмешательство. Поддержка Западом любого иранского политика или политического движения сделает его нелегитимным в глазах избирателей. Удар по Ирану, нанесенный извне, консолидирует массы вокруг руководства страны и скорее будет им приветствоваться, чем вызывать опасения. Агрессивная антиизраильская риторика президента Ахмади Нежада призвана спровоцировать этот удар, а не остановить его. При этом, если оставить в стороне почти неизбежную в определенных условиях израильскую опцию, единственной угрозой для Ирана со стороны Соединенных Штатов, как это ни парадоксально, является президент Обама – в личном качестве.