Россия и Ближний Восток. Котел с неприятностями - Евгений Сатановский

Регион ускоренными темпами движется к большой войне. Неизбежность ее обусловлена сочетанием факторов, главным из которых является состояние дел в Иране. После разгрома альянсом религиозных «неоконсерваторов» и силовиков «зеленого движения» – либералов и прагматиков, объединенных скандальными президентскими выборами лета 2009 г., в Иране началось напоминающее описанную Черчиллем советскую «борьбу бульдогов под ковром» противостояние президента, Махмуда Ахмади Нежада, и верховного аятоллы – рахбара Хаменеи. Симптомом его стало назначение президентом в сентябре 2010 г., вопреки воле рахбара, шести советников по внешней политике, отвечающих за Ближний Восток, Азию, Афганистан, Каспий, Африку и Латинскую Америку. Этот удар по главе МИД Ирана Манучеру Моттаки ослабил позиции Хаменеи и поддерживающих его соперников президента в консервативном лагере, в первую очередь спикера иранского парламента и экс-кандидата в президенты ИРИ Али Лариджани. Активная внешняя политика в «шиитском поясе», поддержка террористических движений в арабском мире и декларирующих необходимость противостояния Западу режимов за его пределами, гонка вооружений и конфликты с соседями в Персидском заливе, силовое противостояние с Израилем, экспансия во внешней торговле – следствие соревнования иранских властных элит за контроль над страной. Иранский национализм имеет все шансы на доминирование над идеологией исламской революции, лозунги которой он освоил, как это было в предшествующие эпохи с имперской великодержавностью, сменившей революционные идеи во Франции, Германии, России и Китае. Война – единственная возможная развязка иранского внутриполитического кризиса. Прямой конфликт с Израилем позволяет руководству ИРИ претендовать на статус лидера исламского мира, нейтрализуя враждебные ему арабские режимы за счет поддержки арабской улицы. По данным института Brookings, если в 2009 г. 29 % арабов Египта, Марокко, Ливана, Иордании, Саудовской Аравии и ОАЭ считали, что ядерное оружие Ирана позитивно скажется на обстановке на Ближнем Востоке, в 2010 г. это мнение разделяли 57 %.

Следствием освоения Ираном ядерных технологий стал эффект ближневосточного атомного домино. Десятилетия пассивного наблюдения стран региона за развитием ядерных программ Израиля, Индии и Пакистана завершились. Развитие ядерной сферы стало национальным приоритетом Турции, Саудовской Аравии, ОАЭ, Египта и Алжира. Активность в этом вопросе демонстрируют Иордания, Сирия, Кувейт, Ливия, Тунис и Марокко. Намерение развивать атомную энергетику выразили Бахрейн, Ирак, Йемен и Ливан. Даже если все они в настоящий момент и намерены развивать именно «мирный атом», появление в перспективе у Ирана ядерного оружия может спровоцировать работы над ним целого ряда стран. Ядерные арсеналы их будут невелики и примитивны, однако обеспечат им иммунитет против вмешательства извне, которым в настоящее время обладает Северная Корея и, не исключено, будет вскоре обладать Иран, а вероятность применения оружия массового уничтожения в конфликтах между ними значительно повысится. Ситуация эта противоречит интересам ядерной «пятерки», включая Россию и Китай. США, инициатива которых по «глобальному ядерному нулю» не вдохновила страны, в отношении которых она должна была действовать, находятся перед выбором: распространение ядерных технологий в мировых масштабах – в том числе в таких странах, близких ИРИ, как Венесуэла, или силовое ограничение иранской ядерной программы. При всем, что говорилось о возможности удара по Ирану во времена Буша-младшего и его «неоконов», перспективы атаки на иранские ядерные объекты «неолиберальной» администрации Обамы не меньше, чем у его предшественника. Президент США проиграл войну в Ираке и Афганистане, ввязался в военную авантюру НАТО в Ливии, провалил палестино-израильское урегулирование, демонстрирует непоследовательность в борьбе с «Аль-Каидой» и ее многочисленными последователями, не справился с проблемами экономики и экологии. Провал режима нераспространения сделает позиции США в сфере безопасности чрезвычайно уязвимыми и ограничит возможность их влияния на мировую политику до уровня позапрошлого века. Иран, успешно развивая урановую и плутониевую программы, в настоящее время накопил, по мнению экспертов, достаточно расщепляющих материалов для создания 5 ядерных зарядов. Однако его ракеты-носители нуждаются в совершенствовании, а изготовление боеголовок займет, по мнению израильтян, 1–2 года, а по данным американцев – до 4–5 лет.

Следствием всех этих расчетов и являются расхождения участников конфликта в выборе стратегии. США, добившись введения ООН против Ирана экономических санкций, призванных ослабить его экономику, затормозить ядерную программу и ослабить поддержку населением властей, работают над ужесточением санкций и активизируют вывод американских войск из Ирака и Афганистана, который должен снизить уязвимость расквартированного в регионе экспедиционного корпуса. Сдерживая Израиль, нанесение которым в ближайшем будущем удара по Ирану противоречит интересам Пентагона, Барак Обама, попытки давления которого на правительство Нетаньяху не привели к успеху, сделал ставку на широкомасштабные поставки в регион вооружений и военной техники. В сентябре 2010 г. было объявлено о поставках американского оружия странам Аравийского полуострова, в первую очередь Саудовской Аравии, на общую сумму более $ 120 млрд. 8 октября в Нью-Йорке подписано соглашение о покупке Израилем у США эскадрильи стелс-истребителей F-35 на $ 2,75 млрд, поставка которых намечена на 2015–2017 годы. Установленный США радар в Негеве дает Пентагону информацию о ситуации в иранском воздушном пространстве и позволяет избежать сюрпризов со стороны Израиля. Это же касается американского радара, устанавливаемого на территории Турции. Постановка на боевое дежурство системы противоракетной обороны на территории Болгарии и Румынии прикрывает с юго-востока Европу и позволяет проводить мониторинг ситуации в России. Рассчитывая прорабатывать планы военных действий против Ирана в течение 4–5 лет, которые, по ее убеждению, предоставило США введение экономических санкций, действующая администрация, при всей антииранской риторике, как представляется, не до конца уверена в необходимости силового сценария.

Экономические санкции, введенные в отношении Ирана ЕС и ОАЭ, присоединение к санкциям Китая и России, включая отказ Москвы от поставок в ИРИ систем противовоздушной обороны С-300, ослабили Тегеран. Переориентация КНР и Японии, основных потребителей иранских углеводородов, на других поставщиков минимизирует будущие риски для их экономик от проведения в отношении Ирана силовой акции. Подписанный президентом России Дмитрием Медведевым 22 сентября 2010 г. указ «О мерах по выполнению резолюции Совета Безопасности ООН № 1929 от 9 июня 2010 г.» законодательно обосновал снижение уровня военно-технического сотрудничества России с Ираном. Завершив, вопреки внешнеполитическому давлению, строительство АЭС в Бушере и сохранив экономические отношения с ИРИ, Россия в отношении Ирана заняла позицию позитивного нейтралитета, характерную и для китайской дипломатии.

Реализация военного сценария в отношении Ирана превращает Россию в альтернативного поставщика энергоносителей на мировой рынок, попутно торпедируя претензии Ирана на 20 % каспийского бассейна, выдвигаемые ИРИ России, Казахстану и Азербайджану. Угроза поддержки ИРИ терроризма на Северном Кавказе, озвученная рядом представителей иранского истеблишмента, невелика. Маловероятно, что Иран готов превратить нейтральную Россию в противника, тем более что сам он уязвим: как заявил командующий погранвойсками ИРИ генерал Хосейн Зульфугари, Иран контролирует только 60 % своих границ, причем наиболее проблемными являются восточные, северо-западные и западные.