Спектр - Сергей Лукьяненко

– Конечно. Боги не живут в пустых храмах.

– М-да, – пробормотал Мартин. Он Ирины Полушкиной он готовбыл ожидать самого неожиданного поступка, но заподозрить её в резком приступерелигиозности никак не мог. – А ещё версии?

– Она могла увлечься теологией, – предположил РождённыйОсенью. – А Долина Бога – самое удобное место, чтобы изучить различныеверования.

– Нам придётся отправиться туда, – хмуро сказал МартинуКадрах. – Мне это не нравится, друг мой. Очень не нравится.

– Почему?

– Это… – Кадрах заколебался. – Это слишком близко ккощунству. Дио-дао, скажи, в этой… долине… есть эфес ТайГеддара?

– Эфес – ваше наименование храма? – уточнил РождённыйОсенью. – Один из моих предков изучал ваш народ, но это было давно, и ясохранил лишь крохи знаний… Наверняка есть. Я не бывал там, но в Долине Богаотправляют более семисот религиозных культов.

Кадрах с шипением выдохнул воздух, опёрся подбородком оладони и погрузился в раздумья.

– Сложная ситуация… – посочувствовал Рождённый Осенью,поглаживая живот. – Скажи, Мартин, а ты тоже будешь шокирован, встретив вДолине Бога своих единоверцев?

– А они – дио-дао? – уточнил Мартин.

Рождённый Осенью кивнул.

– В какой-то мере буду, – признался Мартин. Он представилкенгуру, одетого в рясу и стоящего у алтаря, и пришёл в полное замешательство.Покосился на Кадраха. – Конечно, я не брошусь на них с мечом, крича освятотатстве…

Кадрах тяжело вздохнул:

– Друг мой, не надо призывать меня к терпимости. Я могусмириться с многим! Но есть граница, которой мне не переступить. Если я увижу,что дио-дао искажают нашу веру, глумятся над подвигом ТайГеддара и пародируютсвятые обряды… долг мой станет выше терпимости и снисхождения.

– Поверь, – тихо сказал Рождённый Осенью, – что никто вДолине Бога не глумится над чужой верой. Увиденное может показаться тебестранным и оскорбительным, но если ты дашь себе труд разобраться – то гнев твойуляжется.

– Хорошо, – кивнул Кадрах. – Я попробую быть объективным.Как нам добраться до этой долины?

– Сами вы не доберётесь. Вам нужен провожатый, – сказалРождённый Осенью. – Я думаю, им станет Дождавшийся Друга. Сынок?

Из разреза накидки высунулась маленькая голова. ДождавшийсяДруга смущённо сказал:

– Я слышу, родитель. Я помогу чужакам попасть в Долину Бога.Но я почти не могу больше ждать.

Рука Рождённого Осенью ласково погладила пушистую головкуребёнка.

– Знаю, сынок. Потерпи несколько минут. Время твоегорождения пришло.

Головка кивнула и спряталась в сумке. Мартина передёрнуло –и это не ускользнуло от дио-дао.

– Мне не нужна помощь при родах, Мартин, – сказал РождённыйОсенью. – Но если ты побудешь со мной в этот миг – мне будет приятно. Еслипотом ты поможешь сыну похоронить моё тело – это тоже будет большой услугой.

– Я помогу, – сказал Мартин. Поискал какие-то подходящиеслова и пробормотал: – Знаешь, я горжусь знакомством с тобой. Теперь мне будетчего-то не хватать.

Рождённый Осенью кивнул и улыбнулся:

– Помоги мне дойти до спальни. Я слабею.

Мартин помог Рождённому Осенью идти – дио-дао и в самом деленачало пошатывать. Силы уходили из него будто на глазах. В дверном проёме,закрытом лишь плотной тяжёлой шторой, Рождённый Осенью обернулся:

– Прощай, геддар. Живи и помни.

– Прощай, дио-дао, – сказал Кадрах. Он явно чувствовал себя неловко– большой, крепкий, агрессивный, гордый геддар. Перед лицом умиротворённоумирающего дио-дао, в ночь смерти и рождения, все принципы геддара казалисьнеуместными и наивными, будто детская игра в солдатики посреди опалённого огнёмполя боя.

Появление на свет Дождавшегося Друга оказалось вовсе нетаким лёгким, как пытался это представить Рождённый Осенью. Беременностьдлилась дольше положенного, и сумка дио-дао стала слишком мала для детёныша:голова проходила наружу легко, плечи тоже вышли без проблем, а вот торс никакне желал пролезать. Рождённый Осенью терпел боль мужественно, а быть может,гормональный всплеск подавил чувствительность, но в какой-то миг Мартинупоказалось, что ему придётся взять нож и поэкспериментировать с кесаревым сечениему Чужого.

Но Дождавшийся Друга всё-таки справился сам.

Несколько минут детёныш – он был не крупнее ребёнкапяти-шести лет, отдыхал на кровати рядом с родителем. Рождённый Осенью что-тошептал и ласково гладил сына, всё ещё соединённого с ним пуповиной. Возможно,они даже ещё могли обмениваться памятью, но Мартин не решился спрашивать обэтом.

Пуповина отпала сама. Дождавшийся Друга обтёрся мокрымиполотенцами и остался сидеть рядом с родителем до тех пор, пока глаза того незакрылись. Лишь после этого он повернулся к Мартину.

– Я приму душ и поем, – сказал он. – А потом ты поможешь мнепохоронить тело?

Мартин кивнул. Странно и жутковато было общаться с этим едвародившимся, но уже совершенно самостоятельным существом.

Но по крайней мере стоило порадоваться прогрессу цивилизациидио-дао – их детёнышам больше не требовалось поедать тела родителей.

Дождавшийся Друга вышел в гостиную, кивнул Кадраху ипоследовал в душевую кабину. Геддар, по крайней мере внешне, оставалсяневозмутим, и это Мартина радовало. Пока детёныш мылся, он завернул телоРождённого Осенью в тонкий саван, сделанный даже не из ткани, а из плотнойсерой бумаги. Попытался закрыть дио-дао глаза, но те упрямо смотрели в навсегдаостановившееся будущее.

– Что и сказать-то, не знаю, – пробормотал Мартин. – Ну… тыбыл хороший парень… не человек, конечно, и даже не мужчина, а гермафродит… но втой заварушке три месяца назад ты мне здорово помог… и чувство юмора у тебябыло неплохое… к людям ты хорошо относился.

Мартин помолчал, но больше ничего на ум не приходило.

– Покойся с миром, – заключил он, закрывая лицо РождённогоОсенью. – Пусть будет земля тебе пухом.

…Через час, когда утоливший первый голод детёныш решилприступить к похоронам родителя, Мартин убедился в наивной антропоморфностисвоих слов. Дио-дао не хоронили своих мертвецов. Мартин и Дождавшийся Друга –даже столь юная особь оказалась физически сильной – понесли тело на окраинугородка. Кадрах молча следовал за ними, не предлагая помощь, но с интересомнаблюдая за происходящим. У высокого решётчатого забора они остановились.Дождавшийся Друга нашёл в заборе узкую калитку, закрытую на крепкий засов, онивнесли тело за забор, опустили на землю и вышли.