Триумфатор - Ольга Игоревна Елисеева

⁂

Взял пять когорт. На всякий случай. Двинулись берегом Скульда. До самого Медвежьего Камня.

Авл ожидал какой-нибудь скалы с елкой на вершине. Оказалось, перед ним большой плоский валун, похожий на жертвенник. О нем говорили, что он движется, появляется то в одном, то в другом месте. Нетрудно объяснить: песок подмывает речное течение, дно колеблется.

Местные варвары спешились, подошли к реке и стали благоговейно поливать головы водой. Мартелл подозвал переводчика.

– Тут лечат, – сообщил гунд. – Кладут больного на камень. Он засыпает и видит, в чем неправ, что плохо сделал. Идет, делает хорошо и получает исцеление.

Марцедон думал ровно минуту. Спешился, вошел в воду и двинулся к камню. Увидел, что песок под ногами усыпан подношениями – значит, многие вылечились. Большинство чаш и блюд грубой ковки было засунуто под камень или притоплено возле него.

Авлу было все равно, что он увидит, если закроет глаза на вершине камня. Только бы увидеть. Командующий приблизился к валуну и стал карабкаться на скользкий, лоснящийся бок. Зеленые бороды мха колыхались под водой. В них торчали устричные раковины – мелкие и ломкие. Проконсул поранил руки. Хорошо, что на ногах были калиги, их грубая кожа и гвозди уберегли ступни.

Но кровь из ладоней все-таки пошла, и как только она коснулась поверхности камня, он весь точно потянулся к ней, как когда-то валун Цернунна к коже Карры. Авл был готов поклясться, что к его ладоням валун присасывается, как осьминог присосками. Пьет.

Проконсул с отвращением и не без видимого труда оторвал руки, глянул на свою побелевшую кожу и возлег, как делали одержимые болезнью, на холодную спину Медвежьего Камня.

«Откуда такое название?»

«Медведи приходят сюда ловить рыбу на отмели», – ответ родился прямо в голове.

«Медведи – это хорошо», – подумал Авл. Он всегда сравнивал себя с этим грузным могучим зверем.

«Но ты не медведь, – снова всплыло в голове. – Совсем не медведь».

«А кто я?»

«Человек, – это слово точно выплюнули ему в лицо. – Ты человек, и тем нам противен. Хотя и носишь в себе нашего брата. Чего ты хочешь?»

Авл утвердил затылок в какой-то каменной впадине и потребовал тоном командующего: «Чтобы лар ушел из меня».

Раньше он еще готов был с ним мириться. Видел некую нужность на тех степенях власти, куда карабкался. Хотел отомстить обидчикам. Но после случившегося с Юнией – после тотального позора, когда он и не добился желаемого, и был разоблачен – Мартелл больше просто не мог носить лара внутри. Так презирал себя – даже плакал ночью от бессилия и ярости. А она, она… только показала куклу и дала рыбку: мол, знаю, прощено.

«Уберите лара», – потребовал проконсул.

Камень под его спиной словно вздыбился.

«Ты слишком сильный. Мы не можем тебе отказать. Но и сами убить собрата тоже не можем. Иди за медведем».

Мартелл увидел дорогу от берега, прямо от самой воды, но не своими человеческими глазами, а как бы близко посаженными глазами зверя. Узкая тропа вела на склон, потом через опушку, где в полнолуние хорошо собираться и кататься по росе, чтобы шерсть стала чистой. Потом к болотным деревьям, вон тем, старым с расщепленной ноздреватой корой, об которую хорошо чесать бока. Потом все дальше и дальше в глубину леса. Долго. Чаща. Кусты орешника. Малина. Болотная гниль, на нее нельзя заходить. Потом снова лес. И, наконец, каменный круг. Дальше зверю нельзя. Медведь зачихал. Сел на землю, замотал головой. Снова встал, попятился и побежал прочь. Его взял страх. Нехорошее это место для зверя. Недоброе.

Авл открыл глаза. Теперь он ясно знал дорогу отсюда до святилища гундов, где колдуны заклинали деревья. Проконсул соскользнул вниз, в воду, обрезал спину об устричные дольки, нарочно оглянулся – что будет с кровью? Та вся, до капли потянулась к камню, и через секунду вода вновь стала чистой.

А на берег, вовсе не опасаясь людей, вышел здоровенный бурый медведь, сел у воды и стал ждать, пока проконсул вылезет. «Это его глазами я видел», – догадался командующий.

– Вот и проводник через болота, – сказал он вслух, подходя к лошади и влезая верхом. – Следуем за ним.

Варвары загалдели. Увиденное их потрясло: командующий может вызывать медведя. Он большой человек! Идем за ним – не прогадаем.

⁂

От Медвежьего Камня они последовали за бурым косолапым проводником и двигались довольно долго. У кромки болота Мартелл приказал всем остановиться. Он не мог вывести к каменному кругу сразу пять когорт и кучу варваров с одного единственного направления: колдуны разбегутся. Следовало взять святилище в клещи, чтобы наступать с разных сторон и не дать жрецам уйти.

Распределив командиров и объяснив каждой колонне, откуда и куда она идет, Авл велел ждать сумерек. Полнолуние – сильное время. С восходом белого, круглого, вздутого, как живот утопленника, светила пришли еще несколько медведей, пониже первого. Проконсул понял: медведица с медвежатами – семья мохнатого провожатого. Они тоже стали проводниками, для других колонн.

Варвары уже были подавлены величием Марцедона – вызывает зверей, не боится колдунов, выжимает буквально из болотной земли добычу – с таким надо идти в огонь и в воду.

Двинулись дальше. По кромке болота, на гнилые сосны впереди. Его отряд выбрался к каменному кругу первым. Медведь имел соблазн улепетнуть в заросли малины, но по знаку Мартелла легионеры отогнали его от кустов ягод копьями: доведешь, тогда и лакомись.

Об их приближении уже знали. От самого берега Скульда над колоннами вились вороны – черные огромные птицы, и было их столько, что, атакуй они воинов, чужаки бы не отделались легко.

– Всем закрыть головы и не снимать шлемов!

Все и так были в шлемах. Но не помешает напомнить. Если жрецы захотят, птицы нападут, это проконсул понял по тому, как к нему самому примеривались несколько воронов. Сначала сделали круги над головой, потом летели рядом с дорогой. Один из черных великанов попытался даже сесть на плечо. Авл его согнал: ведь явно мостится не с добрыми намерениями – высматривает круглым глазом, куда бы долбануть в случае чего.

Над каменным кругом вилась уже не одна стая, а целая черная воронка из птиц.

– Ворон – птица мудрая, – сообщил переводчик. – В них вселяются души колдунов, чтобы видеть окрест. Сколько же их тут!

Сколько бы ни было, Авл думал всегда, что вороны вьются над падалью, над полями погибших, клюют глаза. Бывало, человек только ранен, а его уже лишили зрения – продолбили дырки до самого мозга.

Командующий передернул плечами. Нет, не любил эту птицу. Всегда считал, что это грехи человеческие. Недаром, на крышах умирающих гнездятся вороны, а когда человек все же отмучивается – нить с жизнью рвется – они с граем срываются с мест, кружат и не улетают, пока семья не принесет на родовом алтаре жертв.