Триумфатор - Ольга Игоревна Елисеева

Где теперь приносить жертвы? Кому? Да и стоит ли?

К командующему подошел Дождь:

– Разрешите пострелять их из луков.

– А попадете?

Дикарь только пожал плечами. Его соплеменники били зверя в глаз, чтобы не попортить шкурку.

– Ну, постреляйте, – без особого энтузиазма отозвался Авл.

Каково же было его удивление, когда птичьи тушки дождем стали падать вокруг. Горцы не подвели. Но от этого черноты вовсе не убавилось. Напортив, казалось, что каменный круг выталкивает из себя все больше и больше воронов.

Мартелл не знал, как поступить. Он глянул на медведя, и в ту же минуту его зрение снова переместилось: он увидел происходящее глазами зверя, со стороны. Хмурая стена когорты, рассыпавшиеся по лесу люди с луками, которые бьют птиц, а добычу не подбирают. Значит, не голодны. И по виду рожи сытые. Дались им вороны!

По внутреннему наитию Авл направил медведя в лес, и о чудо – стаи птиц взвились с еловых веток над святилищем, чтобы последовать за зверем. «Беги, беги к реке», – приказал ему проконсул, понимая, что вороны принимают косолапого за него самого. Какое-то время мишка вразвалку ковылял среди деревьев, а потом побежал что есть мочи прочь. За ним с граем следовало воронье.

Пока обман не обнаружился, следовало действовать. Мартелл не стал следить за преследованием, а отдал приказ идти на приступ.

Никакого приступа не получилось. Легионеры с разных сторон побежали к каменному кругу. Вдруг соседние деревья надвинулись на них, а корни выползли из земли и, как нарочно, стали попадаться под ноги, валить людей. Не то чтобы деревья пошли, как в сказке. Нет. Они просто оказались заколдованы. Как заколдовано было все в этих гиблых местах – и леса, и болота, и камни. Не было ничего, что не имело бы мрачной силы и скрытого злонамеренного сознания.

Как из этого выбраться? В один миг ветки деревьев укрыли каменный круг, а корни сплелись. В клубке игл и осклизлых от земли веток трудно было даже разглядеть камни святилища со скрывшимися внутри колдунами. Авл вспомнил похабное лацийское выражение про неутомимого бабника: «У тебя золотой корень!»

– Надо подрубить «золотой корень»! – крикнул он, оглядываясь по сторонам. У какого дерева здесь наиболее мощный вид, в том и сидит верховный жрец. Чуть в стороне стояла ель-великанша с ветвями до земли. Один из ее корней особенно выгнулся, уходя в землю, точно змея уползала сквозь траву вниз.

Оставив своих солдат вместе с варварами мечами рубить смолистые неподатливые ветки вокруг камней, Авл подбежал к ели и что есть мочи ударил клинком по основанию дерева, по тому злополучному корню. Птичий грай огласил лес, а дерево все словно сотряслось и издало утробный стон. Поняв, что не ошибся в своем выборе – колдун здесь – Авл продолжал рубить. Он не обращал внимания ни на слетевшихся, норовивших клюнуть его птиц, ни на ветки, которыми ель как будто отмахивалась от него.

Рубил «золотой корень». Раз за разом погружал лезвие все глубже в древесину. В какой-то момент колдун не выдержал: он ослабил хватку вокруг камней и усилил собственную защиту. Ударом одной из ветвей проконсула отшвырнуло в сторону локтей на тридцать. Мартелл упал навзничь, и тут же на него накинулись птицы.

Зато корни и ветки вокруг святилища не то чтобы убрались – разом стали сухими и легко обламывались. Клубок, минуту назад не пропускавший внутрь, съежился. Легионеры врубились туда, но по команде трибунов остановились, пропуская вперед варваров. Пусть сами разбираются и с добычей, и с колдунами. Последних дикари взяли на меч, а первую – подношения святилищу – бросились грабить.

У плоского камня по центру сидел человек в чудном плаще из вороньих перьев. Он из последних сил держал руками собственную промежность, сквозь грязные пальцы текла кровь. Это и был главный жрец, заклинавший деревья. Его дух уже вышел из ели, по которой Авл рубил мечом. Но едва ли вошел в хозяина. Стряхнувший с себя птиц – они попадали, как только дикари поубивали колдунов, – Мартелл вступил в святилище. Под ногами хрустели сухие еловые ветки.

Командующий приблизился к корчившемуся на земле жрецу, потянул за плащ, закрывавший голову, обнажил белое, без кровинки, лицо, глянул в глаза без зрачков, похожие на речные камешки. Рассмотрел рану – разрубил бедняге таз, жить не будет. Похвалил себя за то, что рука по-прежнему тяжелая.

Взгляд у колдуна отсутствовал. Значит, его дух витал где-то над святилищем. Одного удара меча в живот хватило, чтобы закончить страдания несчастного человеческого тела. Теперь жрецу некуда было вернуться. Зато его злобный дух мог прятаться в деревьях и путать дорогу, нанося чужакам вред.

«Если бы эта тварь вошла в меня, я бы бросился на меч», – подумал Авл. Надоела такая жизнь. То лар им крутит, то Карра мучает. Он устал видеть одним глазом потусторонний мир с его страхами, а другим – этот, с его суетой и грязью. Он устал служить темницей злому духу и никогда не освобождаться от него.

Только рядом с Юнией проконсул чувствовал свободу. Но и ее обидел. Горше некуда. Закрылся, хотя знал, что она не ударит. Выставил перед собой лара. А тот поступил, как всегда… Распорядился его телом, его именем, им самим. Как теперь объяснить?

«Войди, – потребовал Авл, а сам добавил: – И я тебя убью».

Колдуна не надо было приглашать дважды. Он ринулся с верхушки ближайшего дерева вниз и очутился в теле другого человека. «Вот ты где! – рассмеялся Мартелл. – Теперь держись!»

Ударить себя мечом в живот – все равно, что убить очередное тело, дух сможет переместиться. Но, если на рукоятке клинка цепочка с рыбкой, значит, и меч особый?

Прежде чем злобный дух завладел им окончательно, проконсул развернул к себе спату, упер ее обратной стороной в землю, а острием в живот. Одно нажатие – и свобода. Свобода от всех этих тварей. Авл наклонился, по привычке напряг мышцы, хотя случай требовал расслабить. Но многолетняя тренировка давала себя знать.

Распорол кожу нагрудника, под ней тунику. И вдруг разом почувствовал пустоту. Ни колдуна, ни лара, ни кого бы то ни было, кроме него самого. Оказывается, и простой готовности пожертвовать собой достаточно!

Он был пуст! Свободен и пуст! Словно в нем освободили место для чего-то нового.

Варвары разбирали и грузили грубое золото. Легионеры привычно окусывались: им добыча только снится. Но надеялись на командующего, который увеличит разовое жалование сестерциев на сотню. Да еще выделит каждому его долю, но потом, уже в лагере, когда привезенные из святилища дары будут сосчитаны.

Проконсул стоял с окровавленным мечом над телом жреца и чувствовал абсолютную легкость. Он точно заново родился – никаким духам и божествам пока не принадлежал. Сразу почувствовал крайнее отвращение от самой идеи совершить Ремурию, а также полную уверенность: легионы под его командой выберутся из Болотных Земель и без этого. Никто их не остановит.

Он смотал с рукоятки меча цепочку с серебряной рыбкой и, как хотела Юния, надел себе на шею.