Коллеги - Лариса Уварова

Очень скоро все изменится. Будут, конечно, и купания в ванночке, и прогулки с коляской, и первая улыбка, и первые попытки ползать, и первый лепет, и первые шаги, но это ведь будет потом и для Алексея начнется только через пять дней. А сейчас он все еще не знал, как относиться к тому, что произошло. Кажется, Алексей — он еле‑еле смог признаться в этом самому себе и, конечно же, никогда не расскажет об этом Лилечке — испытывал что‑то вроде страха. Сможет ли он стать для этого человечка хорошим отцом, выдержит ли ответственность, возложенную на него?

А еще Алексея мучили угрызения совести, но он продолжал думать с непонятной самому себе ревностью, что теперь Лилечка перестанет принадлежать ему одному. Ее жизнь уже нераздельно связана с едва успевшей начаться жизнью этого маленького существа, которое будет отнимать у нее все время, настойчиво требуя своего. Алексею было стыдно за свои мысли.

Он не знал, что многие отцы в первые дни после рождения ребенка чувствуют примерно то же самое, и некому было ему это объяснить. Он не представлял, сколько радости его и Лилечку ждет впереди, и еще не думал о том, как увлекательно будет следить за тем, как с каждым днем растет и меняется их с Лилечкой малыш. Но все это еще будет впереди, обязательно будет.

В день выписки Лилечка надела свое любимое синее платье. Оно очень ей шло, хотя сидело еще не очень хорошо. На шее у нее блестела золотая цепочка — подарок Алексея на Новый год. Лилечка то и дело прикасалась к ней, вспоминая, как обрадовалась, когда муж преподнес ей этот подарок.

Маленький Никитка — Лилечка и Алексей уже давно остановились на этом имени — протестующе орал во всю мощь своих легких, когда его облачали в распашонку, чепчик, надевали памперс, заворачивали в одеяло и красивый уголок с голубой каймой, обвязывали широкой традиционной синей лентой. Кожа у него заметно посветлела, а глаза, к великому удовольствию Алексея показались ему синими‑синими, как у Лилечки. Впрочем, Лилечка сказала, что их цвет еще изменится.

Кого‑то возле роддома встречали новоиспеченные дедушки и бабушки, кого‑то — великое множество друзей и подруг. Лилечку и Алексея встретила Анна, держащая в руках большой букет роз. Она была не одна. Рядом с ней стоял Сергей.

ЭПИЛОГ

— Смотри‑ка, он у вас уже ходит! — удивилась Анна.

Никитка, наряженный к приходу гостей в яркий клетчатый комбинезончик, с видимым удовольствием путешествовал по комнате.

— Да, пошел недавно, — с гордостью сообщил Алексей, следя за пока еще неуверенными шажками сынишки. — Представляешь, прямо в День независимости.

— Наверное, решил, что в этот день неплохо и самому стать независимым, — рассмеялся Сергей. Он наклонился поправить Никитке съехавшую с плечика лямку, и на его пальце сверкнуло массивное обручальное кольцо.

Лилечка, как всегда немного волнуясь, смотрела на сынишку, кудрявенького и по‑прежнему, вопреки ее прогнозам, синеглазого. Вот он покачнулся, чуть не упал, но сумел‑таки удержаться на крепеньких ножках и засмеялся.

— Может, и мы с тобой когда‑нибудь решимся завести ребенка? — спросил Сергей Анну, обнимая ее за талию.

— Не знаю, — нерешительно ответила она. Мысль о том, что придется подчинять всю свою жизнь маленькому, но требовательному существу, пока что пугала ее. — Мы еще подумаем об этом, ладно?

— Ну хорошо, — легко согласился Сергей. — Самое главное, что мы любим друг друга, верно ведь?

— Да, — убежденно сказала Анна. Глаза ее сияли счастьем.

Алексей перехватил взгляд Лилечки, которым она будто бы говорила: «Я же знала, что они обязательно будут вместе», и улыбнулся ей.

Когда Анна и Сергей возвращались домой, на город уже опускались сумерки. Они разговаривали о многом: о Лилечке, об Алексее, о том, какой замечательный у них ребенок, о работе.

— Меня сегодня шеф вызывал, — неожиданно вспомнил Сергей. — Сделал одно заманчивое предложение, между прочим.

— Да? И какое же? — заинтересовалась Анна. Обычно, спрашивая о чем‑нибудь, она выгибала правую бровь, и это было так красиво, что Сергей не уставал ею любоваться. Уже полгода как они были женаты, но для него Анна все еще оставалась немного загадочной, и как только ему казалось, что он нашел ответ, одна загадка сменялась новой. Вот и сейчас он думал о том, что кроется за этим красивым движением: просто вопрос, ирония, удивление или — страшно подумать — чуть‑чуть недоверия?

Вечер был прохладный, и Сергей накинул на плечи Анне своей пиджак.

— Возникла идея насчет нового проекта. Авторская программа, но более высокого уровня, чем та, которую мы делали. Будут приглашаться известные лица, и мы с тобой будем беседовать с ними, при том условии, что беседа будет довольно неформальная, без галстуков, так сказать.

— О нет! — шутливо запротестовала Анна. — Я не хочу. Раньше ты воровал у меня только сюжеты, а теперь станешь перехватывать инициативу прямо в эфире. Нет, так не пойдет.

— Да перестань! — отозвался Сергей. — Ты же прекрасно знаешь, что этого не будет, мы же с тобой, помимо всего прочего, коллеги.

— Да, коллеги, — задумчиво произнесла Анна и повторила с жаром: — Коллеги, черт возьми!

— Не чертыхайся, — строго велел Сергей. — У тебя это, конечно, очень мило получается, но сейчас все‑таки не самый подходящий момент.

— А для чего больше всего, по‑твоему, подходит этот момент? — поинтересовалась она.

— Для того чтобы сказать тебе, как я тебя люблю, — серьезно ответил Сергей.

— А я люблю тебя, — так же серьезно сказала Анна. И весело добавила: — Уважаемый коллега.

— Кажется, очередная чистая страница книги твоей жизни на этот раз начинается с веселой закорючки, — заметил он.

— Нашей, — поправила его Анна, — нашей книги. Неужели ты забыл, что полгода назад мы с тобой начали писать вдвоем новую книгу? И увесистый же получается Том, доложу я тебе!

— Хотел бы я никогда не дойти до последней страницы, — мечтательно произнес Сергей, — хотя и знаю, что подобное, к сожалению, невозможно.

— Перестань, даже не смей такое говорить! — возмутилась Анна. — Надо радоваться, что мы смогли найти друг друга до того, как закончили последнюю страницу наших жизней. Нас еще столько всего ждет впереди.

— И дети? — спросил Сергей.

— Да, — храбро ответила Анна, хотя и зажмурила на миг глаза. — И дети.

В небе одна за другой зажигались звезды.