Пулемет для витязя - Антон Скрипец

Но рыжий почему-то не давал Тверду никаких шансов подступиться ближе, двигаясь с такой гибкой грациозностью, словно держал в руке ивовый прутик. И когда уже выдыхаться вместо берсерка стал сам кентарх, захлебываясь вырывающимся из груди горячим воздухом и обливаясь потом, свое веское слово вновь сказал проков подарочек. Сделав ложный мах мечом, неосторожно открывший бок, Тверд вдруг осознал, что словно со стороны наблюдает, как его собственное тело с легкостью танцовщицы уходит с линии незамедлительно последовавшего удара, а затем двумя грациозными па отсекает викингу обе руки – мечом и, выдерживая тот же темп, завершает круговое движение, воткнув берсерку здоровенный тесак в затылок. Сам он не хотел этого делать, но тело и не подумало его слушаться, дернув кистью так, что нож мгновенно высвободился из головы викинга, а верхняя часть его черепа отлетела в сторону в веере кровавых брызг.

– Вот, это я понимаю, мясник, – ворвался сквозь бурлящий в ушах водоворот крови довольный голос Хвата. Он, конечно, был жив-здоров, и теперь тащил ошарашенного Тверда куда-то вглубь смыкающегося за их спинами строя русов. – Показал удаль, и будет. Берсерка завалил! Да я вообще не припомню, чтобы кому-то когда-то это удавалось сделать! Один на один! Теперь хрен кто вякнет, что ты за спинами других отсиживался! Но счас само время именно этим и заняться. Неча воеводе в первых рядах рубиться. Командовать тоже кому-то надо.

Не затыкаясь ни на миг, он выволок Тверда в тыл полка, затащив его на склон того самого пригорка, на макушке которого реяла хоругвями ставка Светлого.

Глянув назад, в ту сторону, откуда они только что пришли, кентарх стиснул зубы. От резервного полка остался жалкий огрызок, который теперь жался к холму, отступая под напором напиравшей темной массы нордских татей. Все поле, насколько мог он его окинуть взором с той точки, на которой стоял, было завалено грудами тел. Причем в жутком этом урожае, засеянном на побуревшей и раскисшей от крови земле, большинство искореженных, разорванных и искромсанных трупов было явно не в нордской броне. Русичи и сейчас продолжали валиться под напором рати викингов. Но изо всех сил, вопреки всем страхам и животным инстинктам, приказывающим бежать отсюда сломя голову, продолжали стоять насмерть. Отступая, пятясь, выгибая строй и теряя друзей, но удерживая те самые позиции, за которые им было приказано вцепиться зубами.

– Вот тебе и в два раза превосходящая численность, – глухо обронил Хват, продолжая поддерживать Тверда, чтобы тот не свалился с ног на глазах приданного ему полка. Вернее, того, что осталось от его полка. Который, похоже, принимал сейчас на себя самый страшный удар наиболее многочисленной на этом фланге рати нордов.

Стряхнув оцепенение, а вместе с ним – и руку варяга, Тверд вперил взгляд в то место, где явно наметилось активное перемещение сил нурманнов.

– Они нас сейчас окружать будут, – похолодев, выдавил наконец из себя он. – Твою медь! Где сигнальщик?! Сигнальщик! Труби перестроение!

И, не дожидаясь, когда склон холма огласит звук боевого рога, бросился в сторону левого фланга полка, над которым уже нависла здоровенная туча перегруппировывающегося для решающего броска северного воинства.

– Клиииин! – орал Тверд, несясь сломя голову навстречу опасности, которая вполне могла переломить ход этой сечи. И вовсе не в их пользу. – Воевода Клин! Где его псы носят?! Клина ко мне!

Тот, как и полагается нормальному воеводе, командовал своим флангом из центра строя, не особо норовя соваться в первые ряды, где свирепствовала лютая смерть, в кровавую требуху перемалывая тела и судьбы воев.

– Командуй отход! – без обиняков рявкнул Тверд в недовольную рожу киевского воеводы.

– Что?! – тот скривился так, будто ему сейчас предложили сложить оружие и самому себе вырезать орла на спине.

– Норды нависли над твоим флангом, дубина! Хрена ты тут клювом своим щелкаешь, когда нас сейчас окружать полезут?! Командуй, я сказал, отход! Перестраиваемся! Мы должны не задницами этот удар встретить, а на щит его принять!

И, не дожидаясь, сможет ли забегавший Клин вовремя исполнить его приказ, Тверд сам бросился туда, где сейчас таилась главная для его полка угроза. Хват не отставал.

– Я так понимаю, кое-кого жизнь ничему не учит, – обронил на ходу варяг. – Опять рвешься смерти в пасть? Да не просто в первых рядах, так еще и в одиночку! Ты вообще дурак? И вправду думаешь, что можешь хоть ненадолго задержать эту прорву разъяренных мясников?

– Тебя с собой идти не прошу. Твоего уворованного золота – на три жизни хватит.

– Да нет его, – вдруг с каким-то остервенелым облегчением выдохнул варяг. – Зарыл его, а грамоту, где именно, этериарху отправил. Так что с ним мы давно в расчете.

Он кисло усмехнулся.

– А с недавних пор – и татям царьградским мы боле не должны ничего.

– Что ж молчал до сих пор?

– Чтоб не бросили меня.

– Баран, – беззлобно хмыкнул Тверд. – Раз уж раздал все долги, тогда помирай молча и не путайся под ногами.

И оба приготовились умирать.

Но первыми принять на себя удар викингов им чести не дали. С воем и улюлюканием, в дробном перестуке копыт и позвякивании сбруи, их обогнал конный отряд. Первой мыслью было: наконец-то вывели вперед смолян, чтобы те конным своим тараном завершили дело, прибив увязших в сече нурманнов. Но спустя мгновение Тверд понял, что ошибся. Едва ли не в первых рядах всадников развивалось великокняжье корзно, а над головами гордо полоскалось солнечное знамя.

Стало быть, как-то отстраненно подумал Тверд, вот и настало время для почетной погибели.

Перевшие на холм нурманны, для которых реявший наверху знак Светлого князя был что для комара голая задница, опешили, увидев, как плод их устремлений сам несется к ним в руки. Быть может, для первого воина, добравшегося до князя, была назначена щедрейшая награда. Кто ж его знает? Но в любом случае выстраивать грамотные порядки для достойной встречи конницы норды не стали. Напротив. Они сами, как безумцы, ломанулись навстречу этой отчаянной вылазке Светлого.

Прямо под копыта.

К дикому грохоту сражения теперь добавилось еще и неистовое конское ржание. Княжеские сотни как ножом в масло врубились в перемешанные порядки хирдманов. Опрокинули передние ряды, что траву втоптав их в грязь. Не дожидаясь, пока остальные норды придут в себя, конный отряд продолжал прорубаться вперед, будто надеясь не предотвратить неизбежный прорыв на фланге, а подороже продать свои жизни. Захватив с собой за Камень как можно больше врагов. Но с каждым новым мгновением врубаться в тело воинства викингов становилось все сложнее, продвижение конной дружины начало захлебываться, удары на русичей, дерзнувших бросить морским волкам страшный вызов, посыпались со всех сторон, и отбиваться от них стало невозможно. Один за другим в реве сотен глоток, отчаянном конском ржании, звоне металла, треске перерубаемых древков и костей, конники начали валиться под ноги обезумевшей толпы головорезов.