Моя вина - Мерседес Рон

– Пусти меня, ты делаешь мне больно, – потребовала я, выкручивая свое запястье из его железной хватки.

– Внимательно слушай, что я собираюсь сказать, – сказал он, подтягивая меня к своему грязному рту, – Скажи Николасу, что…

Но именно в этот момент чья-то рука обняла меня за талию и с глухим звуком оттолкнула Ронни, заставив того откинуться назад на сиденье, и следующее, что я увидела, был Николас, который встал передо мной, прикрывая меня своим телом.

– Скажи ему что? – спросил он спокойно.

Ронни улыбнулся и встал к нему лицом.

Мое сердце бешено заколотилось. Пожалуйста, только не это.

– Что мы скучаем по тебе, чувак, – ответил он, улыбаясь, с темным блеском в глазах. – Ты больше не приходишь, ты стал каким-то рохлей, – сказал он, выразительно глядя в мою сторону.

У Николаса напряглись все мышцы.

– Оставь Ноа в покое, – шепнул он, сжимая кулаки.

– А то что? – бросил тот ему в ответ, сделав шаг вперед.

Я крепко взяла Ника за руку.

– Николас, не делай этого, – попросила я его тихо.

Ронни приблизился к Николасу, и тот с силой положил ему руку на грудь.

– Убирайся с глаз моих, Ронни. Меньше всего ты, я думаю, хочешь вляпаться в неприятности. Здесь слишком много свидетелей, так что рискуешь снова попасть за решетку.

Ронни крепко сжал челюсть и заставил себя улыбнуться.

И в этот момент появился менеджер в сопровождении начальника охраны.

– Вы оба, – сказал он, указывая на Ронни и Ника, – убирайтесь отсюда. Немедленно.

Меня всю трясло. Я не могла унять дрожь.

Николас пошел к своей машине, а Ронни к своей, то есть к Ferrari Ника.

Он сел за руль и не переставал улыбаться все время, пока выруливал со стоянки.

Я подошла к Николасу.

– Ты в порядке? – спросил он, взяв меня за подбородок и внимательно разглядывая мое лицо.

– Да, я в порядке… Просто… – сказала я, но вдруг почувствовала странное покалывание с головы до пят. Я перестала ясно видеть Ника, и все вдруг потемнело.

Я подхватил ее, не дав упасть на землю. Чертыхаясь, я отнес ее в машину и усадил на пассажирское сиденье.

Она потеряла сознание. Я крикнул одному из охранников, чтобы тот принес мне бутылку воды. К тому времени, как он пришел, я увидел, что Ноа медленно приходит в себя.

– Ноа… – позвал я ее, погладив по щеке и поднеся бутылку с водой ей к губам. – Пей, Ноа, давай.

Она открыла глаза и взяла бутылку.

– Что случилось? – спросила она, растерянно глядя по сторонам. – А Ронни?

Я с облегчением вздохнул, когда увидел, что она пришла в себя.

– Он уехал, – ответил я, откидываясь на подголовник. – Черт возьми, Ноа, ты меня до смерти напугала.

Она повернулась ко мне, бледная, как призрак.

– Я в порядке.

– Ты не здорова, – сказал я, повышая голос. – Лион сказал, что ты упала в боулинге и ударилась головой, но не захотела ехать в больницу.

– Я не захотела ехать в больницу, потому что мне просто нужно отдохнуть.

Я взглянул на нее, теряя терпение.

– У тебя мог образоваться тромб.

– Да какой там тромб!

Я не собирался ее слушать.

Я завел машину и поехал в направлении шоссе.

– Что, черт возьми, ты делаешь?

– Везу тебя в отделение неотложной помощи. Ты ударилась головой и потеряла сознание. Если ты хочешь играть со своей жизнью, играй, но в моем присутствии я не позволю этого делать.

Ноа не сказала ни слова. Когда мы приехали в больницу, она вышла и, не дожидаясь меня, пошла в отделение скорой помощи. Она молча заполнила все бумаги, и мы в полном молчании ожидали вызова.

– Я не хочу, чтобы ты ходил со мной, жди меня здесь.

– Но, Ноа…

– Я серьезно.

Меня убивала мысль, что возможно с ней что-то серьезное, а я не могу быть рядом. Да еще Ронни! Он не остановится, пока не осуществит задуманное, и я боялся этого.

Я подумывал позвонить Стиву, начальнику охраны моего отца, и объяснить ситуацию, но для этого надо было бы рассказать ему и все остальное. Узнай мой отец, что случилось, он точно пойдет в полицию, а именно этого я и боялся. Если до Ронни дойдет, что я решил действовать по закону, то все станет в три раза опаснее. Дела между бандами решаются на улице, но я понятия не имел, как это сделать, не подставив Ноа. Мне было трудно удержаться, чтобы не набить ему морду сегодня вечером, но я знал, что Ноа уже никогда не простила бы меня.

Если я хочу вернуть ее, то должен пересмотреть свое отношение к дракам и насилию. Ноа наконец открылась мне, мы стали ближе друг к другу, я признал ее своей сестрой, я понял, что значит любить кого-то, я знал, что люблю ее, что она нужна мне, нужна как воздух… Как же я мог быть таким идиотом?

Я не хотел причинять ей боль. Я не знаю, когда все изменилось, когда я перешел от ненависти к тому, что чувствую к ней сейчас, я точно знал, что ни за что не хочу потерять ее.

Наконец, она вышла. Я нервно вскочил на ноги.

– У меня небольшое сотрясение мозга, – еле слышно сказала она, не глядя на меня.

Я так и думал.

– Ничего страшного, они сказали, что если у меня снова закружится голова или я потеряю сознание, то должна буду опять к ним приехать. Мне дали больничный лист, чтобы не ходить завтра на работу, и несколько обезболивающих таблеток от головной боли.

Я хотел погладить ее, но она отстранилась.

– Можешь подбросить меня до работы? Я хочу забрать машину.

Я отвез ее в бар и следовал за ней, пока не убедился, что она благополучно доехала до дома. Я знал, что она не подпустит меня к себе, особенно после того, что случилось, поэтому решил встретиться с Анной.

Она писала мне несколько раз с тех пор, как мы уехали, и я понимал, что должен быть честным с ней. Я остановился перед ее домом. Она осторожно подошла, с тревогой всматриваясь в мое лицо, наклонилась, чтобы поцеловать меня, но я отклонился назад. Мои губы будут целовать только одного человека, и это будет не Анна.

– Что происходит, Ник? – спросила она меня с болью в голосе.

Мне не хотелось обижать Анну, ведь мы знали друг друга много лет. Я все-таки не был таким негодяем, каким казался.

– Мы не можем продолжать встречаться, Анна, – сказал я, глядя ей в глаза.

Ее лицо вытянулось, и я заметил, как она бледнеет. Повисла тишина, пока она наконец не заговорила: