Любовь черного лорда - Энн Стюарт

— Куда ты собрался меня везти?

— Его светлость вчера сказали, что это вы решите сами. Может быть, на Керзон-стрит, а может быть, куда-нибудь еще. Милорд приказал, чтобы я доставил вас точно по назначению и проследил за вашей безопасностью.

— Уж лучше я сгорю в аду, чем вернусь на Керзон-стрит, — пробормотала Эмма так, чтобы слуга не слышал. — Но ведь ехать надо, и побыстрее… Лондон сам по себе не так уж плох.

— Хорошо, мисс. Едем в Лондон.

Забыв о хороших манерах, Эмма поспешно юркнула в карету. Все ее тело болело, а воспоминания о том, что именно стало причиной этой боли, были для нее не менее мучительны. Эмма откинулась на подушки, и лошади тут же рванулись с места. Смотреть в окошко на маленький охотничий домик она не стала. Там все только рады тому, что она исчезла. Ну, может быть, не все, а только двое…

Эмма закрыла глаза, и из ее груди вырвался полувздох-полувсхлип. Поцелуи Киллорана все еще горели на ее губах… «Так будет лучше для нас обоих», — сказал он, и Эмме не оставалось ничего другого, кроме как поверить в это.

Что заставило ее думать, будто за холодной маской кроется ранимая душа? Почему она решила, что граф способен любить, любить по- настоящему? Прошлой ночью он смотрел на нее с такой нежностью, с таким страстным желанием… Киллоран ведь старался держать ее подальше от себя. Она сама потянулась к нему, не смогла противостоять его красоте и мужской силе. Глупая, с чего она решила, что сможет вернуть ему душу?

В итоге она потеряла свою…

Она исцелится от этой любви, непременно исцелится. В конце концов, она дочь своего отца. Такие люди, как он, — гордость и слава Англии. И ее мать при всей своей хрупкости была на удивление стойкой. Что касается дяди Хораса, с ним у Эммы кровного родства не было, а ее кузина Мириам пошла в отца, а не в мать, тетю Эммы. У де Винтеров совсем другие черты характера, а она настоящая Ланголет.

Она выстоит, вне всякого сомнения, выстоит. Конечно, после того, как она подарила себя Киллорану, надеяться на замужество не приходится. Но сейчас Эмма вообще меньше всего думала о том, что когда-нибудь пойдет к алтарю. К чему ей это? Единственное, в чем она нуждается, это деньги. Те деньги, которые оставил ей отец.

Оружейные мастерские Ланголета приносила солидный доход — что ни говори, на оружие всегда был и будет спрос. Эмма знала, что должна унаследовать столько денег, сколько не сможет потратить за всю жизнь. Пусть Мириам оставит часть из них себе. Ей нужно ровно столько, чтобы купить скромный домик где-нибудь в далеком графстве и закрыть его двери перед всем миром. Чтобы на ее жизненном пути больше не было таких людей, как лорд Киллоран и лорд Дарнли…

И все-таки это совершенно невозможно себе представить… Как она вернется в мрачный дом де Винтеров и потребует у кузины Мириам свои деньги? При одной мысли об этом ладони Эммы вспотели. Но выбора у нее не было. К кому еще она может теперь обратиться? Уж не к Джасперу ли Дарнли, раз терять ей теперь уже нечего…

Эмма забилась в угол кареты и изо всей силы обхватила себя руками за плечи. Меховая полость осталась там, в домике. На мгновение девушка вспомнила, как лежала на ней обнаженная, а Киллоран сверху смотрел ей в глаза — как тогда казалось, с любовью. Его руки скользили по ее телу… Эти воспоминания снова пробудили у Эммы желание.

Как же она его ненавидит! И как хочет опять быть с ним…

Время от времени Эмма погружалась в полудрему. Очнувшись в очередной раз, она почувствовала, что замерзла. Щеки были влажными от слез. Она решительно вытерла их рукой и выглянула в окошко кареты.

Эмма знала, что они уже в городе — стук колес по мостовой эхом отзывался у нее в ушах. Но она никак не могла понять, что это за район, хотя в одном была уверена наверняка: это не Керзон-стрит. Может быть, Крауч-Энд?

Она застучала по стенке, но Билли то ли не услышал ее стук, то ли не обратил на него внимания. Эмма уже хотела было распахнуть дверь и выпрыгнуть, но в последний момент ее что-то остановило. Разумеется, есть на свете места и похуже, чем Крауч-Энд, однако сейчас думать об этом не время. Во всяком случае, возвращаться к кузине Мириам она пока не будет.

Карета между тем остановилась. Эмма сидела, крепко сцепив руки на коленях, прислушиваясь к отдаленному шуму голосов. Наконец в окне мелькнули отблески огня — кто-то шел к карете с факелом. Когда дверца открылась, Эмму ослепил свет, и она машинально прикрыла глаза рукой. Около дверцы стоял кучер.

— Где мы? — Эмма постаралась, чтобы слуга не заметил, как она напряжена. — Это не Крауч-Энд?

— Милорд сказал, сам туда пока лучше не возвращаться. И к лорду Дарнли он тоже запретил вас везти.

— Если не ошибаюсь, милорд оставил выбор за мной. Какое вообще графу Киллорану дело до того, куда я поеду? — Эмма понимала, что это вопрос не к кучеру, но других собеседников у нее не было.

— Милорд сказал, что, если вы не придумаете ничего лучше, мне нужно будет отвезти вас сюда.

Пришлось выйти из кареты. Оказавшись на мостовой, она взглянула на ярко освещенный дом, в распахнутых дверях которого можно было различить какую-то фигуру.

— И куда же ты меня привез? — спросила она и, не дожидаясь ответа, направилась к дому.

На крыльце стоял слуга в ливрее. Он распахнул перед Эммой дверь.

— Пусть поднимается сюда! — раздался сверху громкий женский голос.

И тут Эмма узнала и сам дом, и его хозяйку.

— Леди Селдейн, — прошептала она сдавленно.

— Пусть поднимается сюда! — снова сказала ее светлость слуге и далее обратилась уже к Эмме: — Ох, бедняжка! Судя по всему, вы еле живы от голода и усталости. Будь он неладен, этот Киллоран! Только он мог умудриться довести девушку до такого состояния! Идите сюда, деточка.

Эмма чувствовала, что силы окончательно покидают ее. Она с трудом поднималась по ступеням. Хозяйка стояла на площадке второго этажа. Леди Селдейн не стала церемониться и погладила ее по плечу.

— Ну-ну, милая! Все будет хорошо. Мы все уладим, обещаю вам.

И тут Эмма Ланголет расплакалась.

«Только этого и не хватало, — думала она, снова вытирая слезы рукой. — Раньше я держалась подостойнее…»

Леди Селдейн вздохнула и протянула Эмме белоснежный платок. Если бы он был другого цвета, какой-нибудь голубой или зеленый, этот жест не произвел бы на Эмму такого впечатления. Белое и черное… Цвета графа Киллорана… Она плакала и плакала, не в силах остановиться.

Впрочем, любой поток слез когда-нибудь иссякает. Рыдания понемногу утихли, и Эмма смогла изобразить на лице жалкую улыбку.

— Уже лучше, деточка, — похвалила ее леди Селдейн. — Каждый человек дает порой волю чувствам, но делать это часто нельзя. Ваш приезд меня не удивляет. Я это предвидела… Сейчас распоряжусь, чтобы вам приготовили ванну и легкий ужин. Комнаты тоже будут готовы незамедлительно. Следующие двадцать четыре часа вы будете отдыхать, и только. Я позабочусь о том, чтобы вам было хорошо в моем доме.