Старый мамонт - Виталий Храмов

– Как дети, – усмехнулся я.

– Они и есть дети, – горько говорит Олег, – а про ЦК и ЧК – слишком далеко ты заглянул. Слишком.

Опять молчим. Не надо договаривать, что об этом голова будет болеть не у нас, а у – них.

Рассказываю ему про Кащея Бессмертного и его Некрополис. Олег улыбается:

– Выплыл, Старый Хрыч. Тоже чует, что не отсидится за своей Пеленой Смерти.

– Пеленой Смерти? Не видел.

– Снял. Для вас снял. Этот Некромант – один из самых могучих разумных в Мире. Хорошо, что он на нашей стороне.

– Поспешный вывод. Он ведёт свою партию. Сейчас ему выгодно поддержать нас.

– Нет, Саша. Это я веду свою партию. И ты сыграл блестяще. Я опять – играл тебя втёмную.

– Я уже понял.

– Можешь сломать мне нос. Не обижусь. Но меня бы он не выпустил. А тебе открыться я не мог. Он шарился в твоей голове?

– Да. После этого я и понял, почему ты меня втёмную туда сунул. Шарился. Хотел посмотреть на наш мир. На Землю.

– Он – наш.

– Надеюсь, – вздыхаю я.

– В этом раунде – точно! – уверенно говорит Олег. – Ладно, сколько языком ни чеши, а камень с места не сдвинется. Собирайтесь. Переходим. Решаем с Гадким Утёнком и – отпуск. Отдых и лечение. Твоя бригада отработала великолепно. Такой резонансный эффект – даже я не ожидал. Потому исчезаете, пока меняете личины. Утёнку, небось, надоело с одним глазом?

– Мало в этом приятного. Дать попробовать?

– Думаешь, не знаю? Ты бы видел, каким меня Оля вытаскивала из-под орденцев.

– Мстя?

– Мстя. Надо было холодным подавать. А я кипел.

Ястреб – в простой рубахе, простоволосый и босой, – стоит перед коленопреклонённым наследником Дома Лебедя. Императорского Дома. Белохвост сложил свои мечи к ногам Ястреба и просит принять его «Жизнь, Кровь, Честь» на службу.

А у меня скулы свело от напряжения. Есть риск, что загудит Клинок Абсолютного Огня и Ястреб рассыплется на части. Это – не исправить. Небольшой риск, но есть. Вероятность, что мы ошиблись в оценках и Белый пожертвует своей жизнью, но устранит фигуру из Пророчества с доски Большой Игры. Мы не знаем, какие «предложения, от которых невозможно отказаться», могут сделать Дому Лебедя и Империи – Пауки. Не знаем. И это – может быть – сильнее Чести, Жизни, Крови.

Слова Клятвы произнесены. Кровь полыхнула. Магия приняла клятву.

Ястреб кладёт изумрудный клинок на плечо Белого и провозглашает его своей Рукой, давая ему право управлять от имени Ястреба, судить и карать. Видно, что Белый удивлён. Но ещё больше его удивили слова Ястреба:

– Сейчас ты, мой верный друг, отправляешься с моими наставниками в путь. Это будет для тебя отпуск. А после этого ты приступаешь к выполнению моего указа. Ты должен вернуться в родной Дом, принять его. И преумножить силу Дома Лебедя. Мне нужна сильная страна. Сильные войска, многочисленный, сытый и довольный народ. Ты понял меня, мой соратник?

– Я понял тебя, мой господин.

– Приступай. Больше не задерживаю тебя. Дед! Проводи нашего нового соратника, моего доверенного представителя в землях Светлой Империи моих предков.

Ох, как мы умеем слова плести! Чтобы сбить пафос, что повис в воздухе, сплюнул на пол. Как будто во дворце стоим, а не в шатре где-то в пустошах.

– Дед, ты неисправим! – смеётся Ястреб.

– Тем и держусь, – отвечаю я, киваю Белому, – пошли, Серая Плесень, нас ждёт дальняя дорога на другой конец света. Тебе не надоело быть моноклем?

– Чем? – удивился Белый, проигнорировав «Серую Плесень», а – жаль. Его обида бы мне… доставила.

– Одноглазым. Вот мне, признаюсь, надоело быстро. А всё – некогда, всё – никак. В кои-то веки этот беспощадный диктатор, эксплуататор и тиран соизволил меня в отпуск отпустить.

– Сам ты – тиран, – кричит Ястреб, – ты меня больше достал!

– Не достал, а извлёк! Безграмотная деревенщина. Иди, продолжай навоз собирать.

– И пойду! Навоз отмывается лучше, чем кровь.

– И это – факт! – соглашаюсь я.

– Дед, а что такое отпуск? – спрашивает Белый.

– Это когда тиран и эксплуататор отдаёт тебе весь свой кошель и говорит, что не желает тебя видеть хотя бы пару месяцев. И ты делаешь что хочешь и где хочешь.

– Какие пара месяцев? – орёт Ястреб. – Чтоб шестнадцатого тут был! У нас – война начинается.

– Чё? – резко разворачиваюсь я, расстегивая ремень. – Я тебе говорил, наймешься в разборки панов меж собой – выпорю!

– Саня, остынь! – передо мной встаёт Олег. – Так надо!

– Вот и воюйте сами! Убьют – домой не пущу! И вообще – пошли вы! Не отпуск у меня! Увольняюсь, нахрен!

– К Оле поедем? – вздохнул Олег. – Баня стынет. Веники распарены. Почти… берёзовые.

– Баня? С веником? – потираю я руки. – Чего мы ждём?

– Понимаешь, до того места ходит только ведомственный экспресс. Левых – не берём.

– Ладно, сукин ты сын, уговорил. Порву я заявление об увольнении! Поехали! Но воюйте – сами.

– Больно ты нужен! – кричит Ястреб. – Там всех колхозниц…

Конец фразы остался на той стороне портала. Отпуск! На горнолыжном курорте. Только не Роза Хутор, а – Оля Хутор. Глубоко втянул горный воздух ноздрями.

– Проходи, Серый, – приглашает Олег, – чувствуй себя, как дома.

– Но не забывай, что ты в гостях! – как всегда, вставляю я, бегу навстречу Ольге, подхватываю её на руки, кружу. – Здравствуй, сестрёнка. А я соскучился!

Гладит меня по заросшим щекам.

– Отпусти, Мамонт, сломаешь. Совсем совесть потерял – при муже в краску вгоняешь.

– Муж – не стена – подвинется!

Оля хлопнула меня по губам:

– Пошляк! Язык – что поганый веник. А как до дела доходит – убежал с тварями обниматься!

Олег первый и ржёт. Он знает, каким бы поганцем я ни был, каким бы подлецом ни выглядел, есть вещи для меня – непреодолимые. Честь Оли и Олежки – одна из таких несокрушимых, неприступных стен.

– Зачем эта война? – спрашиваю я, растёкшись по креслу-качалке, распаренный и расслабленный.

Оля сейчас пользует мальчишку Лебедя. А там – всё запущено. Потому моя очередь – послезавтра. Если не позже.

– Приз за наше участие – появление нового землевладельца – Финиста Ясного Сокола.

– О, как!

– Да, вот как-то так. Но за это «одолжение» и «отступление от правил»…

– А так же, как выкуп за «уламывание старого пердуна», – подсказываю я.

– И за это – тоже, Ястреб, в одно лицо, год ведёт хозяйство. Это – экзамен. Если не разорит владение, не потеряет людей, деньги, земли, а преумножит – можно двигаться дальше.