Лучше не бывает - Айрис Мердок

— Хорошо, ну а теперь, когда я все рассказал, вы намерены упомянуть меня?

Дьюкейн почувствовал, что он очень, очень устал. Ему бы хотелось, чтобы это расследование подошло к концу. Он хотел бы вернуться к своим научным занятиям. Он сказал:

— Не думаю, что удастся скрыть совершение убийства. Это мой долг, даже с профессиональной точки зрения.

— К черту ваш долг, — сказал Биран. Он встал, отбросив стул одной рукой. — Буду ли я считаться соучастником, когда об этом узнают официальные лица?

— Боюсь, что да.

— Это будет концом моей карьеры.

— Да. Мне очень жаль, Биран. Но сейчас я не вижу, как я могу защитить вас. Даже не учитывая то, что вы видели, как совершилось убийство, и то, что вы скрыли признание убийцы, я просто должен дать представление об этом деле во всей полноте. Я мог бы скрыть только то, что не имеет прямого отношения к тому, что я обязан был расследовать. Но это имеет отношение. Особенно имеет отношение к делу эта записка, которую я забираю, если вы не возражаете. Моей целью было узнать, почему Рэдичи покончил с собой. Этот клочок бумаги дает полный ответ на этот вопрос.

— Разве недостаточно, что вы знаете ответ на этот вопрос? Вы можете сообщить властям с чистой совестью, что секреты государства не пострадали. Конечно, славы вы получите меньше…

— Дело не в славе, — сказал Дьюкейн. — Просто я должен сделать свою работу наилучшим образом. Простите, Биран, я не хочу вас расстраивать, но вы должны понять…

— Да, да. Я понимаю. Долг, работа. Это должно вас волновать. Вы должны быть вознаграждены за их выполнение. Но я не понимаю теории возмездия. Я — хороший слуга общества и хочу продолжать им быть. Не хочу начинать жизнь сначала. На самом деле ничего особенно страшного в моем поведении не было, мне просто не повезло. Все казалось таким безобидным вначале.

— Я бы не назвал это безобидным, — сказал Дьюкейн. — Я думаю, вам не следует больше встречаться с Джуди Мак-Грат.

— Почему? Она вам самому приглянулась?

— Конечно, нет. Просто человек вашего ранга…

— Благодаря вам у меня теперь не будет никакого ранга. И, кажется, я могу общаться с кем пожелаю. Но надо признать, что вы теперь командуете. Вы теперь босс. Вы можете мне приказывать, вы можете ставить условия, если, конечно, вы поможете мне выпутаться, вот так.

— Довольно, довольно, довольно, — сказал Дьюкейн. Он чувствовал себя неловко. Не надо было упоминать Джуди. Он сказал: — Послушайте. Сейчас вам лучше уйти. Обещаю, что дня два-три ничего предпринимать не буду. И, вообще, ничего не предприму, пока снова не поговорю с вами. И, разумеется, я никому об этом и словом не обмолвлюсь. Я все тщательно обдумаю. Сейчас, пожалуйста, уходите.

Дьюкейн распахнул двери гостиной, и они оба вышли в холл.

— Вы пришли без пальто?

— Да, сегодня тепло.

— Что ж, благодарю за визит.

Биран коротко рассмеялся. Дьюкейн открыл входную дверь. Они помедлили на пороге.

Дьюкейн почувствовал необходимость прикоснуться к Бирану. Он на мгновение положил руку ему на плечо почти робким жестом. Биран сделал шаг назад, а потом протянул ему руку. Они торопливо обменялись рукопожатием, и Биран исчез.

Дьюкейн закрыл дверь, повернулся и понял, как он устал; тут он заметил, что стоит на письме, лежащем на коврике. Наверно, кто-то просто подсунул его под дверь. Оно было от Мак-Грата.

С чувством глубокого уныния Дьюкейн взял его в гостиную. В комнате еще царила атмосфера напряженности и печали. Он раздраженно разорвал по краю конверт. Послание гласило:

«Дорогой сэр,

Так как вы не выполнили моей просьбы, я отправляю одно из писем заинтересованной особе. У меня остается еще одно, пока я не отсылаю его, надеясь, что вы все же выполните обещание и договоритесь со мной. Цифры те же самые, впрочем, можем все обсудить. Я осмелюсь позвонить вам завтра утром.

С величайшим уважением

искренне ваш

П. Мак-Грат»

Кому он послал письмо? — думал Дьюкейн. Кейт еще в отъезде, Джессика не ответила на его открытку. Какая разница, думал он. Он пошлет и второе тоже на днях. Он поколебался немного, а потом разорвал письмо Мак-Грата. Он не мог предъявить ему серьезных обвинений. И они оба знали это. Конечно, он не должен был рисковать и подвергать этому Кейт и Джессику. Страдать должен он один.

Признание Рэдичи лежало на столе. Дьюкейн положил его в свой секретер и запер, даже не взглянув на его содержание еще раз. Он хотел избавиться от представления о том, как Рэдичи писал его, содрогаясь от убийственной, саморазрушительной ненависти. Дьюкейн не находил в себе сил пожалеть Рэдичи, и не надо о нем думать. Мне тошно, тошно, сказал он себе. Выключив свет в гостиной, он стал подниматься по лестнице.

В спальне было темно, но в ванной оказалось достаточно светло, Дьюкейн вошел туда, не включая свет. Он быстро разделся, стараясь не смотреть на себя в зеркало. Ему страшно захотелось уснуть, забыть все это, он вспомнил, что часто испытывал подобное желание в своем несчастливом детстве. Какая мерзость, думал Дьюкейн, ужасная мерзость. Но сейчас спать, спать, спать. Он застегнул пижаму и поспешил в спальню, включив там свет. Когда он подошел к кровати, он обнаружил, что там уже кто-то лежит.

— Я думала, вы никогда не придете! — сказала Джуди Мак-Грат.

— Это всего лишь маленькая Джуди.

Джуди Мак-Грат откинула одеяло и раскинулась во всей красе, опираясь на локоть. Она была обнажена. Она повернулась и гостеприимно похлопала ладонью по простыне.

— Вас так долго не было. Я немного вздремнула.

Дьюкейн видел ее тело как бы сквозь дымку. Лампы, казалось, лили блеклый свет… Или, возможно, он слишком устал. Он взял висевший на стуле шелковый белый халат и накинул его. Он спросил:

— Вы пришли с Бираном?

— Что, мой сладкий?

— Вы пришли с Бираном?

— Нет, сама по себе. Задняя дверь была открыта, и я вошла. Я догадалась, где ваша спальня. Не сердитесь на меня, сладкий.

Может быть, это какая-то интрига, подумал Дьюкейн. Он спросил:

— Где же ваш муж со своей маленькой камерой? — Когда он произнес слово «маленькой», он осознал, что пытается имитировать не только словечки Бирана, но и его голос.

— С вами я бы так не поступила, мистер сладкий. Это бесплатно. Я вас люблю.

— Сомневаюсь, что вам известно, что такое любовь, Джуди.

— Этого вы не можете знать, мистер сладкий.

Она права, подумал Дьюкейн. Он слегка качнулся и сел в кресло. Он понял, что выпил слишком много виски. Еще он понял, что выпил бы еще.

— Вам лучше уйти, Джуди. Вставайте, одевайтесь.