Контрольная диверсия - Михаил Белозеров
Шрифт:
Интервал:
— Проклятая у нас группа, что ни говори! Что не так?! — и подался вперёд, словно готовый броситься на Цветаева.
Казалось, он в очередной раз обвинил в чем-то именно его, единственного везунчика от природы, и готов был хоть голову расшибить, но проверить и этот факт. Прежде, чем перечислить всех погибших, он загнул большой палец: — Дима Краснов, Политыкин…
— Не надо! — остановил его Цветаев. — Я всё понял!
Ему не хотелось портить такой радостный момент, который бывает раз в жизни — Рыжий нашёлся!
— А если понял, то заткнись!
— И заткнусь! — не испугался Цветаев.
— И заткнись! — подтвердил Пророк, намекая, как показалось Цветаеву на то, о чём они не договорили ночью.
— Молчу! — покорно сказал Цветаев и тут же простил Тоше всё, чем был до этого недоволен; за одного Андрея простил, за рыжую бестию простил, за нечаянную радость простил, от чистого сердца простил и больше не держал зла. Не часто такие праздники удаются, подумал он с удовлетворение, и ещё раз оглянулся на Рыжего, проверяя, на месте ли он и не сон ли всё это, вообще говоря. Оказалось, не сон, потому что Рыжий подмигнул ему в зеркало заднего обзора, сам довольный не меньше, и сжал кулак в знак приветствия. Значит, будет дело, с удовлетворением подумал Цветаев, а то засиделись мы, как лягушки в болоте, занимаемся чёрти чем, ревнуем к прошлому, вместо того, чтобы глядеть вперёд и бить врага. Потом вспомнил, кто его ждёт и не дождётся, и даже, набрав воздух в лёгкие, загадочно посмотрел на Пророка, но вовремя прикусил язык. Самохвалова удавится, самодовольно решил он и спросил с надеждой на чудо:
— А ты больше никого не спрятал?
— Не-а… — удручённо показал головой Пророк.
— Я тоже, знаешь, как обрадовался, — поведал Гектор Орлов заплетающимся языком.
Но это ничего не значило, ибо надо знать Гектора Орлова, чтобы всецело доверять ему даже пьяному. В самый последний момент концентрировался он, делал всё, всё, что надо, и ни разу не залетал, ну, кроме, последнего раза, наверное, когда попал в плен, а «пшек» ему выбил последние зубы.
— А чего нам не сказал?
— Знаю я вас, олухов! — кисло отозвался Пророк и снова набычился. Грызли его сомнения и ревность.
Точно — ревность, вспомнил Цветаев. Это лишний раз подтверждает то, что он никому не верит, кроме себя любимого, подумал он умиротворенно. Ну и хорошо, лишь бы результат был положительным, как с Рыжим!
— Едем за Осипом Царенко, — счёл нужным объяснить Пророк. — Знаем, где он сегодня будет.
— Откуда? — спросил Цветаев, хотя спрашивать было бесполезно, чаще всего Пророк отвечал уклончиво, если вообще отвечал.
— У него сегодня день рождения. Сидит в ресторане «Три жирафа». Пьёт уже шесть часов кряду.
— Вот это по-нашему! — невпопад обрадовался Гектор Орлов.
Пророк посмотрел на него так, что будь на его месте любой другой, он бы провалился от стыда под землю, а с Гектора как с гуся вода.
— Ты зачем его взял? — спросил Цветаев, глядя на Гектора Орлова. — Он же пьяный.
— Ничего я не пьяный! — возразил заплетающимся языком Гектор Орлов и перестал на какое-то время глупо хихикать и покачиваться, как паяц.
— А ты попробуй его не возьми, — сварливо возразил Пророк. — Такой концерт закатил, — и осуждающе посмотрел на Гектора Орлова, будто мог его этим пронять.
За его спиной маячили, как привидения, братья Микулины. Они не смели участвовать в разговоре, но всеобщую радость поддерживали.
— Я дурака валяю, — признался Гектор Орлов, — мне весело, — и снова стал раскачиваться из стороны в сторону и глупо хихикать. Однако за станцией «Озёрная», стал громко икать.
Братья Микулины заволновались:
— Сейчас наблюёт.
— Стоп! — заорал Пророк. Он знал шутки Гектора Орлова не хуже Цветаева: они у него с первого класса были идиотскими, то в школьной столовой прилюдно таракана проглотит, то кошке хвост прищемит на уроке анатомии.
Андрей Сергеев так ударил по тормозам, что всё попадали со своих мест. Звякнуло оружие. Пророк начал ругаться, поднимаясь с колен:
— Ты чего так резко тормозишь?!
— Ты же сказал, я и затормозил, — спокойно возразил Андрей Сергеев и подмигнул Цветаеву, мол, я на твоей стороне, потому что Пророк — изверг, диктор Муссолини, фюрер, одним словом.
— Нельзя понимать всё напрямую, — прочитал ему мораль Пророк. — Всё! Вылезаем, а то действительно наблюёт.
Но Гектор Орлов хорошо знал своё дело, прошмыгнул, как молния, облюбовал ближайшее дерево и уже разговаривал с ним на языке пьяниц, то есть стоял в раскорячку и что-то высматривал на земле.
Цветаев тоже вылез размяться. Они были где-то в районе Кольцевой дороги. Напротив тянулись «автомагазины» и «шиномонтаж». Расцвело, но машин ещё было мало. Солнце поднималось горячее и яркое. Мрачные облака на горизонте предвещали дождь.
— Здесь недалеко, — сказал Пророк, поглядывая в сторону Полесского озера, намекая на Осипа Царенко, который за полгода убил так много людей, что имя его стало нарицательным. В свідомих газетах так и писали: «Спецназ по-царенковски пройшовся по Донбассу» или «Потрібно переймати Царенковские методи викорінювання населення на південному сході» Начал он ещё в Одессе, когда задушил шнурком в доме профсоюзов беременную женщину, продолжил под Красноармейском, в карательном батальоне «Днепр», однако под Новоазовском был ранен в пятую точку, когда уносил ноги от Народной армии, лечился в Киеве и больше никакими силами нельзя было его загнать на фронт, где по его словам он пострадал за идею очищения востока от русских, «я изнасиловал и убил больше двухсот пятидесяти восьми женщин, чтобы они их не рожали». А окопался Осип Царенко в родном пригороде Шулявка, покрикивал оттуда на бандровское правительство и чувствовал себя в безопасности. Мало того, он решит стать депутатом. И тогда его точно не достать, подумал Цветаев, будет разъезжать в бронированном автомобиле с кучей охранников.
Он посмотрел на широкую спину Гектора Орлова.
— Твоя работа? — мрачно спросил Пророк.
— Нет.
— Врёшь!
— Нет! — честным голосом уточнил Цветаев. — С чего бы?
Пророк посмотрел на него хитро:
— Ясно, «с чего бы»!
— Нет! — ещё раз сказал Цветаев и почувствовал, как взгляд у него становится тяжелым, как свинец.
— Ну, ладно, ладно, — морщась, уступил Пророк, он не настолько, чтобы Цветаев засчитал победу себе.
— Зря ты его потащил, — сказал Цветаев.
— Ничего, ничего, — обнадёжил Пророк. — В машине посидит. Машину-то караулить надо?
Похоже, он уговаривает самого себя. Сплошной альтруизм, а не война, подумал Цветаев: то он кого-то жалеет, то опекает без меры. Мне б такую любовь, да держат в чёрном теле.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!