Ночь волшебства - Даниэла Стил

– Госпожа Мариани готова принять вас в девять часов утра завтра, – сообщила она сухим тоном. – Но на девять сорок пять у нее намечена встреча, так что не опаздывайте.

– Прекрасно. Я не стану злоупотреблять ее временем. Пожалуйста, поблагодарите госпожу за то, что согласилась принять меня, – вежливо произнес Грегорио.

– Обязательно, – сказала секретарша и положила трубку.

На следующий день он прибыл точно в назначенное время в ее офис, испытывая странное чувство, поскольку его собственный кабинет располагался прежде как раз под большим холлом на втором этаже. Он старался не думать об этом, направляясь к ее кабинету, облаченный в безупречно сшитый темно-серый костюм, белую сорочку и темно-синий галстук.

Когда Грегорио вошел в кабинет, Бенедетта отметила, что он так же красив, как и прежде, и смотрит на нее горящим взглядом, словно стараясь воспламенить. Зря старается! Когда-то она была готова распластаться у его ног, теперь же его обаяние перестало на нее действовать. Те дни минули безвозвратно. Бенедетта выпрямилась и знаком предложила ему кресло напротив своего.

– Благодарю, что приняла меня, – спокойно произнес Грегорио.

Они не виделись с того дня, когда он пришел, чтобы заявить о своем решении уйти от нее к Ане, а она потребовала у него развода. Это было почти полгода назад, и за это время все изменилось. Грегорио очень надеялся на восстановление былых отношений, ведь они так долго любили друг друга. Это не было неожиданным романом, пятиминутным фейерверком страсти, сжегшим все вокруг. Их любовь он разрушил сам, и единственным оправданием для себя видел только рождение близнецов.

– Смешно и нелепо стараться избегать встреч после того, как ты вернулся сюда, – холодно проговорила Бенедетта. – Милан довольно маленький город. Нам нет смысла скрываться друг от друга. Насколько я осведомлена, сейчас ты работаешь со своими братьями.

У нее хватило такта, чтобы не упоминать Аню или ребенка.

– Для меня это кардинальная перемена, – негромко сказал Грегорио. – Как ты, по-видимому, знаешь, они ведут бизнес дедовскими методами.

– Но это все-таки работает, – вежливо улыбнулась Бенедетта.

У Грегорио появилось странное чувство, будто он смотрит на незнакомку, а не на женщину, которая столько лет была его женой. Он также обратил внимание на то, что она постройнела, а также изменила прическу. Заметил он и изысканный браслет. Обычно Бенедетта не покупала подобных вещей, оставаясь приверженной более традиционным украшениям.

– Хорошо выглядишь, Бенедетта, – осторожно произнес Грегорио.

– Благодарю, ты тоже, – вернула она комплимент.

– Не знаю даже, с чего начать. Я пришел, чтобы сказать, что я очень сожалею о том, что произошло. Я был идиотом, оставил тебя в труднейшей ситуации. В паршивой ситуации, которая полностью выходила из-под контроля.

Бенедетта кивнула в знак согласия, думая о том, в самом ли деле он пришел только для того, чтобы просить прощения. Если так, то он оказался лучше, чем она предполагала, хотя теперь это не имело никакого значения.

– Я и в самом деле не сознавал, что делаю, когда родились дети, – продолжил Грегорио.

Она снова кивнула, и на лице ее отразилась боль. Для нее это были довольно болезненные воспоминания.

– Нам не следует ворошить все это снова, Грегорио. Мы оба знаем, что произошло и почему.

Он согласился с этим, придав своему взгляду выражение полного раскаяния.

– Я только хочу, чтобы ты знала, как я раскаиваюсь в этом. Я понимаю, как был не прав. Могу заверить тебя, что ничего подобного впредь не произойдет.

– Надеюсь, что не произойдет, – серьезным голосом произнесла она. – Кого бы ты в дальнейшем ни выбрал в свои спутницы, помни об этом. Ни одна женщина не заслужила того унижения, которое пришлось пережить мне. – Она немного помолчала, давая ему возможность прочувствовать смысл сказанного, а затем уже другим тоном добавила: – Считай, что твои извинения приняты.

При этом она бросила взгляд на часы. У нее оставалось всего двадцать минут до деловой встречи, однако Грегорио уходить не торопился.

– Прошу, вернись ко мне, Бенедетта, чтобы мы могли начать все снова. Нельзя же просто так разрушить наш брак, ведь мы прожили вместе двадцать лет!

У него навернулись слезы на глаза, но Бенедетта смотрела на него без единой слезинки во взгляде, не веря ни единому слову.

– Лично я наш брак не разрушала. Это сделал ты, когда закрутил роман со своей моделью. И это именно ты сказал мне, что оставляешь меня ради нее. Только тогда я потребовала развод, поскольку не могла поступить иначе, – напомнила она.

– Анна ушла. Она не вернется. Да я и не хочу, чтобы она возвращалась. Это было какое-то помешательство. – «Как и со многими другими», – подумала Бенедетта, но не произнесла этого вслух. – Я теперь единственный опекун малышки. Аня не желает ее знать, а я люблю девочку. Она чудесный ребенок.

На какое-то мгновение Бенедетту тронула теплота в его голосе, но она взяла себя в руки. Да, Грегорио любит свою дочку и заботится о ней, однако он превратил в посмешище их двадцатилетний брак, и все это время Бенедетте приходилось мириться с этим. Больше она этого не потерпит. Теперь она любит Дхарама. Грегорио тщетно пытается вернуть их отношения. Поздно: его поезд ушел.

– Я никогда к тебе не вернусь, – искренне произнесла Бенедетта, глядя на него, и при этом весь ее гнев куда-то пропал.

Она уже не испытывала к нему никаких чувств, кроме жалости. Грегорио ушел от нее к другой женщине, заимел от нее детей, а когда она бросила его, возжелал вернуться обратно. Бенедетта, как и весь остальной мир, читала опубликованные в желтых таблоидах истории о похождениях Ани. Та устроила целый спектакль в Лондоне о своей распрекрасной жизни с Горговичем, заявив при этом, что с Грегорио у нее покончено раз и навсегда.

– Но почему нет? – спросил он Бенедетту.

Грегорио даже не поинтересовался, есть ли у нее кто-нибудь. Такое даже не приходило ему в голову, да она и не призналась бы ему ни в чем, спроси он об этом. Его это уже не касалось.

– Мы ведь любили друг друга более двадцати лет, – продолжал он.

– Я отдала тебе всю душу, но больше тебя не люблю. Я сожалею о том, что так все получилось, мне жаль нас обоих. Но не только нас. Пострадало множество людей – наши семьи, люди, которые потеряли работу, когда я должна была преобразовать наш бизнес. А больше всего пострадали мы двое и, может быть, еще твой ребенок. Я верила в тебя все эти долгие годы, верила, что в конце концов ты поступишь правильно. Теперь во мне все умерло. Я не смогу больше никогда тебе верить. А без доверия не может быть любви.

– Я заслужил твои упреки. Это был жестокий урок для меня.

– Надеюсь, что ты все понял. Кстати, это урок и для меня. – Сказав это, Бенедетта поднялась из кресла. – Благодарю за предложение, оно много для меня значит, – произнесла она с горечью, – но принять его я не могу.