Исповедь пофигиста - Александр Тавровский

— Короче, — говорю, — Кузькин, твою мать! Поехал ты на Урал или сел на жопу писать свою долбаную сенсацию? Только короче!

— Конечно, поехал. Люди же зовут во всем разобраться. Чего-то, говорят, я там еще не видел — интересно же, чего…

Теперь меня уже в аэропорту сам директор встречал на своем джипе «фронтера». Доплыли до рудника без трактора, на карьер и заходить не стали. Директор сразу сказал:

— Так, это вы уже видели. Докладываю: вопрос с министерством решен положительно, ничего топить не будем — будет Россия с пьезокварцем или заграница, кто больше заплатит, тот и будет. Теперь это — приват.

По цехам меня провел: там действительно темно и козлом воняет, как в пустыне ночью.

— Теперь развернемся, — заверил директор. — Можете говорить смело: рудник «Южный» в надежных руках. Но это еще не все!

Подарили мне какой-то огромный булыжник-сувенир, которому, как говорится, цены нет. А потом в конторе был такой балдеж! Я в столице такого не видел, не приглашали на такой. Какая рыбка! Прямо из карьера выловленная. Хо-хо! Все меня поздравляли, а зам лично обозвал себя раздолбаем за свою ошибку. Директор только подкладывал мне то один диковинный кусок, то другой и повторял:

— А это вы уже видели? А это? Нет, вы ничего еще здесь не видели!

А под конец попросили у меня мой портфель, фокус показать. Через десять минут приносят назад. Я хочу его поднять — а хрен, тяжело! Гляжу на директора, а он смеется:

— Да вы не беспокойтесь! До самого трапа лично доставлю. Можете открыть, у нас от прессы тайн нет.

— А как же, — говорю, — режимные отделы?

— А их уже тоже нет, и гостайн нет, а есть коммерческие секреты. Но их у нас по-другому охраняют, сами знаете как.

Я открываю портфель (я же журналист, мне любопытно), а в нем три бутылки в ряд: дорогой коньяк в трех видах. И конвертик без марки, а в конвертике двести долларов, как одна копейка!

— Я заказываю вам блестящий репортаж о нашем руднике, — серьезно говорит директор. — Блестящий, как наш пьезокварц. Лады? Не без критики прошлого, но и не без светлой перспективы будущего. Я думаю, вы ее уже почувствовали? Выпьем, господа, за этот блестящий репортаж и его автора! Ваше здоровье, господин Кузькин!

Только проводил еврея Кузькина… еще не успел закрыть как следует глаза… еврей Сидоркин в открытую дверь ломится. Ну, полковник же, привык в армии двери ногами пинать. У меня она, зараза, «на себя» открывалась, а он ее пинает и пинает:

— Лукацкий! Открой!

— Да открыта же, товарищ полковник! Че вы там долбитесь? Снимите с петель, и все дела!

Наконец он ее начал раскачивать туда-сюда, так и открыл.

— Чего ты запираешься с утра пораньше? Я к тебе по делу, хочу посоветоваться: у нас тут одни кретины собрались, ты один неизвестно кто.

— А ты — известно?

— Конечно, известно. Докладываю: я заместитель генерального директора концерна «Алданзолото».

— Погодь, блин, погодь, я думать буду. Ты москвич?

— Так точно, москвич, и концерн наш московский.

— Не понял. А где вы добывали золото? В Москве?

— Объясняю! Золото добывается на Алдане, но для Москвы. Ты не спрашивай без команды! Тут такие дела. Нас вечно немцы бесплатно кормить-поить не будут? Так точно, не будут. Значит, когда-нибудь работать придется. По этому поводу у меня есть идея.

Я в Москве был большим начальником, на «ситроене» по Калининскому проспекту на скорости сто двадцать километров в час гонял и ни один мент не успевал остановить. Значит, уважал! Но и работал я много. Перед самым отъездом на ПМЖ заработал себе инфаркт, а тут уже в аэропорт ехать надо. «Скорая» кричит:

— Куда вы с инфарктом поедете?

— Умру, — шепчу, — а поеду. Я службу знаю, у меня виза горит.

— Умереть и здесь можно. Все же на родине.

— Отставить, — командую, — шуточки! Везите в аэропорт, в Германии отлежусь.

Вчера пошел в праксис подтверждать инфаркт. Врач там, немец, Цырли или Мырли зовут, знаешь, сделал рентген, снял кардиограмму и говорит (мне перевели):

— Херр Сидоркин, у вас нет инфаркта. Нет и не было.

— То есть как это, — возмущаюсь, — нет? Русские врачи нашли у меня обширный инфаркт. Куда ж он девался? За границей остался?

А он, гад, смеется:

— Русский инфаркт — не мой профиль.

— Я, — говорю ему, — буду жаловаться в вышестоящие инстанции! Я, блин, русский офицер, я, блин, честь имею!

Да, к чему я это? Когда я был большим человеком, еще до инфаркта, я такими делами ворочал! Послали меня как-то в Англию, в крупнейшую английскую золотодобывающую фирму. Мы им хотели продать наши отвалы. У нас знаешь какие отвалы на приисках! В них чего только нет: вся таблица Менделеева, а руки как-то не доходят. Ну, буквально по деньгам ходим, а поднять лень.

— Слушай, — молю, — я спать хочу. Ты ходи быстрее!

— Это все неважно. Мы добываем золото, кто-то марганец, а кто-то суп с котом. Нас, кроме золота, ни хрена не волнует. Того, кроме марганца, тоже ни хрена. Улавливаешь мысль? Мы намываем кило золота, а тонну породы в отвал — такой ускоренный метод добычи. А англичане? Те до всего жадные и пока всю руду не перетрясут, не успокоятся. Им это по закону запрещено. А Россия — свободная страна, какие тут законы. И «Алданзолото» — лучшая фирма в мире! Кто ей что запретить может? Но отвалы уже, как горы, выше крыши, стали мешать производству.

Поехал я в Англию эти отвалы толкать. Президент фирмы встретил меня стоя.

— Вольно! — командую.

И сразу к делу, по-военному. Так и так, готовы продать отвалы по договорным ценам.

— А что в них есть? — интересуется.

— Все, кроме золота, но если хорошо порыться, и оно сыщется. Мы, русские, копейке кланяться не приучены.

Я смотрю: глаза у президента заблестели:

— Отлично, — говорит. — И сколько же вы хотите за все?

— За все отвалы, какие есть, чтоб вас не очень обижать, хотим… двадцать миллионов долларов. О’кей?

«О’кей» я сказал без переводчика.

Президент посмотрел на меня с уважением.

— Ну, это, — улыбается, — для нас не сумма. Двадцать миллионов мы можем дать, даже шутя, в знак дружбы, любой порядочной фирме, скажем, «Рейнзолото» или «Кейптаунзолото». С Россией у нас другой разговор. Россия — великая страна. Мы ее хорошо знаем и уважаем. И вашу фирму, как ее там, «Алданзолото» — тоже. Поэтому не будем мелочиться. Я вам плачу тыщу долларов за каждую переработанную тонну ваших отвалов. Сколько там у вас тонн?

— Сэр, у нас этих тонн — миллионы! Надо — еще нароем, сколько скажете, даже вместе с золотом. Когда прикажете отгружать отвалы?