Черная часовня - Кэрол Нелсон Дуглас

– В самом деле? – Он подался вперед. – Скоро я узнаю, что это за клиенты, хотя догадки у меня уже есть. Я уверен, что наши покровители имеют одинаковые причины беспокоиться. Служить сильным мира сего всегда нелегко. Они требуют преданности, в то время как сами от природы не способны к ней, как ваша подруга поняла из истории с королем Богемии. Итак. Она по-прежнему настаивает на том, чтобы непрофессионально вмешиваться в чужие дела, вместо того чтобы дарить миру свой великолепный голос, не так ли?

– Она долгое время работала частным сыщиком, возможно, даже подольше вас, начиная с агентства Пинкертона в Америке. То, что к ее услугам прибегают высокопоставленные лица, – вполне закономерно. Что же касается ее привычки «непрофессионально вмешиваться» в чужие запутанные дела, то и вы беретесь за работу как частный детектив, а не официальное лицо. Вы тоже, не побоюсь этого слова, любитель.

– Хотел бы я посмотреть, как вы обсуждаете эту тему со стариной Уотсоном, мисс Хаксли. Даже не знаю, который из вас стал бы энергичнее защищать своего компаньона.

– Вряд ли я когда-нибудь буду заниматься чем-то таким, на что вам захочется посмотреть, мистер Холмс. А что касается Ирен и ее вокальных данных, то это истинное призвание, сродни духовному, и очень тяжкий труд. Оперная сцена отняла бы у нее всю энергию и время, но теперь это невозможно, поскольку ей приходится жить инкогнито благодаря вам и королю Богемии!

– Может быть, вы и правы, но ведь она простила его. Возможно, она сможет простить и меня.

– Сомневаюсь. Лично я вас не прощу.

Детектив засунул большой палец в кармашек жилетки и приготовился возразить мне. Судя по всему, он ошибочно решил, будто я пришла сюда исключительно для того, чтобы обеспечить его материалом для его любимых упражнений в искусстве спора.

– Так это события, произошедшие прошлой весной, помешали ее оперной карьере? Или тот факт, что она вышла замуж за Годфри Нортона? – прищурился он.

– Годфри призывает ее продолжить сценическую карьеру! Как вы могли предположить обратное?

– Ах вот как, призывает? Значит, он не просто симпатичная мордашка. Не сомневаюсь, Нортон весьма дальновиден в том, что касается женщин. В конце концов, нанять машинистку для конторы в Темпле было по тем временам очень смелым шагом.

– Годфри взял меня на работу скорее из доброты, чем из смелости, хотя он не испытывает недостатка ни в физической силе, ни в силе характера. Я еще не встречала джентльмена, обладающего таким набором достоинств: он благородный, мудрый и – да, галантен с дамами, как рыцарь Круглого стола. Редкое качество, особенно в наши дни, – с вызовом бросила я.

– Действительно, нечасто встретишь того, кто заслуживает столь высокой оценки здесь, на грешной земле. Удивительно, что вы сами не вышли замуж за такого достойного человека.

– Что за возмутительное предположение, сэр! Годфри бы такое и в голову не пришло, в то время как я, осиротевшая дочь священника, и вовсе не могу мечтать о ком-то настолько превосходящем меня по положению.

– А опозоренная оперная певичка, значит, подошла ему по положению?

– Нет никакого позора в том, чтобы ожидать от людей лучшего, чем они могут предложить, – горячо вступилась я за подругу. – Король был человеком, желавшим замуровать Ирен в четырех стенах для собственного удовольствия и лишить ее радости пения. Годфри же, напротив, поощряет ее возобновить оперную карьеру.

– А почему ей вообще необходимо поощрение? Возможно, теперь ей больше не хочется посвящать долгие часы упражнениям, репетициям и выступлениям, раз уж она познала семейное счастье. Ведь, как я полагаю, ее поспешное замужество привело к семейному счастью?

– Замужество было поспешным лишь из-за ваших грязных уловок и козней этого гадкого богемского кронпринца! – Меня переполняло возмущение. – Ирен лишилась настоящей свадебной церемонии в присутствии друзей и… мм… близких друзей только потому, что вы измотали ее погоней за той фотографией. А фотография, между прочим, была сделана исключительно по настоянию короля. Ирен хранила ее лишь как напоминание о своей неуместной увлеченности сей высокородной особой. Только человек с нечистой совестью мог подумать, что она использует вещественное доказательство их прошлых отношений, чтобы расстроить свадьбу короля и несчастной Клотильды.

– И мадам Адлер никогда не ставила этот брак королю в вину?

– Совсем наоборот! Она была в восторге, что ей наконец открылась правда: король готов отказаться от настоящих чувств ради брака по расчету и при этом ожидает, вопреки всем понятиям чести, что она вступит с ним в порочащую ее связь.

– Раз уж на то пошло, как такая достойная женщина вообще могла увлечься этим человеком?

– Вы не видели их вместе, мистер Холмс. Он боготворил ее. Любая женщина, которой выказывают столько почтения, может ошибиться.

– Вот именно – любая! Но мы с вами говорим о женщине непревзойденного ума, обладательнице ангельского таланта. Как она могла, пусть на секунду, позволить себе обратить внимание на такого человека, как кронпринц Богемии? В этом нет никакого смысла.

К этому времени детектив уже сидел, подавшись вперед, и забрасывал меня вопросами, как адвокат, допрашивающий заключенного.

Я сделала глубокий вдох. Ловко же он вытащил из меня оправдательную речь в пользу Ирен! В своем рвении защитить подругу я выболтала намного больше о ее прошлой и настоящей жизни, чем позволено знать таким господам, как Шерлок Холмс.

Я смотрела в его прозрачные серые глаза, горящие огнем спора, и понимала, что попала в его ловушку.

– Никакого смысла, мистер Холмс? – Я позволила своему гневу поулечься и добавила в голос льда. – Человеческие существа не умеют жить в соответствии с чистыми законами логики, хотя, возможно, сыщики-консультанты именно так и поступают. Уже тот факт, что вы задаете подобный вопрос, означает, что ответа вы никогда не поймете. У вас поразительный ум, но совсем нет сердца, поэтому в этом мире вам постоянно будут встречаться загадки, которые вы, со всей вашей логикой и дедукцией, разгадать не сможете.

Он откинулся на спинку стула и перевел дух, будто только что преодолел гонку с препятствиями против невидимого соперника. Не осмеливаюсь предположить, что соперником выступала я. Похоже, на самом деле он спорил с Ирен – через меня, какой бы скромной заменой я ни являлась. Я заметила, что у меня дыхание тоже стало неровным. Удивительно, что различия в понимании мира могут вызывать столь сильные эмоции.

Когда мой собеседник вновь подал голос, тон его был холодным и отстраненным.

– Я соглашусь с вами в том, что мы действительно говорим на разных языках. Итак. Покажите мне ваши школьные этюды, мисс Хаксли. Я так понимаю, что вы были присланы сюда в качестве отвлекающего маневра? Что ж, отвлекайте меня. – Однако выражение лица сыщика говорило о том, что очень немногие вещи в этом мире на самом деле способны отвлечь его.

– Я не утверждаю, что обладаю талантом художника, – несколько резко ответила я, – но, по крайней мере, я всегда стараюсь точно передать детали. – Из папки я вытащила пять набросков, выполненных на картоне. – Та комната в доме свиданий, где произошли убийства, была застелена ковром с довольно необычным черным фоном. Его поверхность хорошо сохранила отпечатки всех ног, мистер Холмс, не хуже, чем если бы кто-то прошелся по влажной земле. Поэтому я зарисовала все отпечатки, записала их размеры, а потом воспроизвела их в натуральную величину.