Панк-рок. Предыстория. Прогулки по дикой стороне: от Боба Дилана до Капитана Бифхарта - Михаил Юрьевич Кузищев

– патлатые, в клешенных джинсах – имели вид, вполне подобающий рок-музыкантам, то гитарист и фронтмен группы, казлось, заблудился. Он был тщательно выбрит, одет в белую рубашку с накрахмаленным воротником, черные кучерявые волосы аккуратно подстрижены. Молодой человек начал исполнять взволнованные и серьезные песни о том, что он – «нормальный», не употребляет наркотиков, не любит хиппи, любит «старый мир» и своих родителей, а также о том, что хочет дожить до благородных седин. Под стать его немузыкальному вокалу, чаще похожему на речитатив, музыкальная программа бостонского ансамбля представляла собой чередование примитивных, монотонных номеров, напоминавших о The Velvet Underground и The Stooges, и не очень умелых, хотя и проникновенных, лирических баллад. В особенно душещипательные моменты юноша не выдерживал и пускал слезу. Увы, калифорнийскую аудиторию не тронули бровки домиком и песни о возлюбленной, которая лежит в больнице. Басист Эрни Брукс вспоминал: «На нас пришли посмотреть все люди из лейблов Warner Bros., A&M и других – потому что они хотели вести наши дела. Но публика начала бросать в нас предметы»[2]. Можно было бы подумать, что от такой реакции трепетный фронтмен засмущается и потеряет уверенность. Однако произошло нечто обратное: в песнях группы зазвучало еще больше оптимистического позитива, улыбка молодого человека стала еще шире, а в какой-то момент выступления он провозгласил: «Я знаю, мы вам не нравимся, но мы вас все равно любим». Дэвид Берсон, один из солидных управленцев Warner Bros., присутствовавших в зале, вспоминал: «Зрители были очень враждебны, отовсюду раздавались выкрики типа "Валите назад в свой Бостон". Но у меня было ощущение, что они неплохо себя чувствуют, играя посреди всей этой бури»[3].

Дэвид Берсон был самым преданным поклонником The Modern Lovers на лейбле Warner Bros. – в 1973 году он сделал все, чтобы после множества проволочек и приключений группа смогла, наконец, заключить с этой фирмой контракт и приступить к записи своего долгожданного первого альбома. Однако даже его влияние и энтузиазм не спасли бостонских музыкантов – не столько от враждебных калифорнийцев, сколько от самих себя. Спустя всего несколько месяцев после подписания контракта The Modern Lovers распались, так и не выпустив ни одного альбома, но оставив после себя творческое наследие, влияние которого на поверку оказывается куда более значительным, чем представляется со стороны.

Романтик из пригорода

Джонатан Ричман (Jonathan Richman), фронтмен и лидер группы The Modern Lovers, о своем происхождении сообщал следующее: «Я родился в Бостоне 16 мая 1951 года. Сколько я себя помню, меня очень трогала музыка. Когда мне было два или три года, родители иногда пели мне песенки. Эти песенки, которые нравились моей матери, ее остроумие и забавные рифмы нашли свое отражение в моей музыке» [4]. Если быть чуть более точным, Джонатан родился не в Бостоне, а в его пригороде под названием Натик – довольно зеленом, тихом и низкоэтажном городке. Тем не менее, по мнению Джона Фелиса (John Felice), соучастника Джонатана в The Modern Lovers, Натик был «скучным до смерти пригородом. Плоская придорожная застройка, одноэтажные дома – уродство, и ничего не происходит»[5]. Если посмотреть на карту окрестностей Бостона, то Натик выглядит зеленым островком, чудом уцелевшим среди многочисленных развязок и шоссе, которые, словно щупальца, раскинула вокруг себя громадная столица штата Массачусетс. Или, как пишет Тим Митчелл в своей биографии Ричмана, «безликость посреди уныния хайвэев, магистралей, небоскребов, неоновой магии, радиобашен и "пяти тысяч ватт электроэнергии"»[6].

Про семью Ричманов нельзя рассказать ничего интересного – мать Джонатана была учительницей чтения, а отец – коммивояжером. Папа часто брал мальчика в дальние поездки, и Джонатан завороженно глядел из окна машины на все, что проносилось мимо: придорожные кафе, рекламные щиты, указатели, парковки, автозаправки с магазинчиками, красивые неоновые знаки. Для ребенка с богатым воображением это был волшебный мир, в котором он обитал. Повзрослев, Джонатан отнюдь не растерял чувство «магического реализма». Джон Фелис рассказывал об их юношеских развлечениях: «Мы садились в машину и просто катались туда-сюда по шоссе 128… Мы поднимались на холм, он видел радиовышки, светящиеся указатели, и у него едва слезы на глаза не наворачивались… Он мог видеть красоту там, где другие люди ее не замечали. Мы проезжали мимо электростанции, видели все эти провода и генераторы, и у него вставал ком в горле – он чуть не плакал. В этом была абсолютная красота, и он выражал ее в словах своих песен»[7].

Однако песни появились позже. Если вернуться в детство Джонатана, стоит упомянуть, что его первыми увлечениями стали рисование и девочки. В своей автобиографии он писал: «За девочками я начал гоняться, когда мне было пять лет. Как правило, я их не так интересовал, как они меня, и от этого я чувствовал смущение и обиду» [8]. Судя по всему, эти чувства прорывались наружу разными способами, однако по всем свидетельствам, папа и мама Ричманы были терпеливыми и внимательными родителями. Они с пониманием относились к «подростковому бунту» своего сына – например, когда однажды он нарисовал на своих школьных штанах два круга и был вызван к директору. На вопрос о смысле изображенного мальчик ответил, что это ручки-регуляторы средних и низких частот на электрогитаре.

Как вырабатывать уверенность в себе, выступая публично

Сильнейшее впечатление на юного Ричмана произвел Нью-Йорк, который он однажды посетил вместе с родителями. В глазах Джонатана это был дивный новый мир, сверкавший огнями и живший рок-н-роллом. После этого мальчик загорелся идеей как можно скорее уйти из школы, чтобы начать строить новую жизнь в «Большом яблоке». Родители с трудом смогли удержать его от реализации этой мысли: ближе к концу школы они даже заключили со своим отпрыском договор – платили ему деньги, а он продолжал учиться. Спасение и утешение от столь суровой реальности молодой человек находил, слушая радио. Ричман не любил вездесущих The Beatles, а предпочитал более старомодную музыку – «Элвиса и американские группы… особенно девичьи группы»[9]. Вскоре Литтл Ива, The Crystals и The Four Seasons уступили место не менее оптимистичным американцам The Lovin’ Spoonful и их хитам вроде "Do You Believe In Magic?" («Веришь ли ты в волшебство?»). Джонатан определенно верил. Однако его жизнь перевернулась в 1967 году, когда 16-летний юноша услышал по радио новую группу из Нью-Йорка под названием The Velvet Underground. Услышанное впечатлило его, и вскоре он уже выменял у знакомого пластинку "The Velvet Underground & Nico" (на обмен пошел альбом The Fugs, с которыми у Ричмана отношения, видимо, не сложились). Много лет спустя Ричман вспоминал: «Когда я услышал первые звуки «Heroin», то сказал себе – эти люди меня поймут… Нельзя сказать, что я